Археологічна мандрівка в південноруські степи
Російська
На жаль, цей запис доступний тільки на
Російська.
К сожалению, эта запись доступна только на
Російська.
В Крыму и на Кавказе на первый план выступают средневековые древности — пещерные города, крепости, христианские и мусульманские храмы и монастыри. Казалось бы, так должно быть везде: особенно много следов на земле оставляет наиболее близкая к нам эпоха. В действительности это заключение далеко не всегда правильно. Как ни красивы и эффектны мечети Каира, туристов, посещающих Египет, поражают не средневековые постройки арабов, а руины зданий и надмогильных сооружений III — I тыс. до н. э. — пирамиды, обелиски, колоссальные статуи сфинксов. В нашей стране тоже есть районы, где характерным элементом ландшафта стали не поздние, а относительно ранние памятники прошлого. Таковы хотя бы степи Северного Причерноморья, Нижнего Поволжья, Предкавказья и Казахстана.
На бескрайней равнине, раскинувшейся от Днепра до Прибайкалья, взор путешественника то и дело останавливается на больших и малых курганах. После раскопок, проведенных за последние 100 лет, мы знаем, что под самыми высокими насыпями похоронены люди бронзового века и кочевники из скифских, сарматских, сакских и других ираноязычных племен периода раннего железа.
Внешний вид курганов сегодня совсем не тот, что каких-нибудь два века назад, не говоря уже о глубокой древности. Степь распахана. Крутые склоны курганов сглажены, снивелированы плугами и тракторами. Год от года насыпи становятся все ниже и площе.
А ведь не так давно, как писал Гоголь в «Тарасе Бульбе», все «пространство… до самого Черного моря было зеленою, девственною пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений. Одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытоптывали их… Вся поверхность земли представлялася зелено-золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов… Воздух был напоен тысячью разных птичьих свистов»8. Теперь, чтобы посмотреть на девственную ковыльную степь, надо поехать в Асканию-Нова. Непаханые участки найдем мы и на востоке — в Заволжье, Казахстане, но эти степи иные, чем в Причерноморье. Горячее дыхание Азии высушило их. Покрытые серой колючкой казахстанские равнины унылы, однообразны. Лишь короткой весной оживляют их яркие чашечки тюльпанов.
В древности на травянистых просторах паслись табуны непуганых зверей: сайгаков, диких лошадей — тарпанов. Еще Владимир Мономах вспоминал в своем «Поучении детям» об охотах, когда ему доводилось вязать по десятку-другому тарпанов. Нынче крупные звери перевелись, но по-прежнему снуют между норками суслики и тушканчики, те самые «сусолы», что, по уверению летописца, служили пропитанием «поганым» половцам. Порою мелькнет в траве высокая шея дрофы. Любопытная эта птица вошла в археологическую литературу. Из желудков дроф, убитых на Украине, вынимали римские монеты I и II вв. н. э. и кремневые наконечники стрел. Видимо, птицы, глотающие камешки и песок, способствующие перетиранию пищи, набрели где-то в развеянных дюнах на обнаженные ветром клады римских монет (их немало на нашем Юге) и россыпи неолитических орудий и расклевали их.
Среди моря трав, безлюдья и птичьего разноголосья курганные поля выглядели совсем по-другому. На высоких земляных пьедесталах нередко стояли каменные изваяния: скифские — фигуры воинов с мечом-акинаком на боку и рогом в руках, половецкие — скульптуры женщин в затейливых головных уборах, с чашей, прижатой к животу, и более ранние — эпохи бронзы — прямоугольные плиты с выступом головы и намеченными гравировкой чертами лица, поясом, оружием.
Обычно думают, что курганы насыпаны над прахом умерших, положенных на земле или в узкой и тесной могиле, как на наших кладбищах. Бывает и так, но, как правило, картина гораздо сложнее. При раскопках глубоко в грунте археологи обнаруживают обширные помещения — погребальные склепы со ступенчатым входом, выложенные камнем или окруженные деревянным срубом. Внутри насыпи прослеживаются опоясывавшие ее некогда, а потом заплывшие землей кольца из валунов или поставленных на ребро плит — так называемые кромлехи — и разнообразные деревянные конструкции. Кое-где удается проследить, что насыпь была сложена из дерна. Значит, перед нами не бесформенные кучи земли, а остатки подлинных архитектурных сооружений, не насыпи в точном смысле этого слова, а сильно пострадавшие от времени постройки из дерна, дерева и камня. Форма их не всегда была полушарной. Иногда то был земляной конус, закрытый бревенчатым шатром и увенчанный каменной или деревянной статуей (деревянные половецкие бабы, совсем такие, как каменные, найдены на Нижнем Дону), шестом с привязанным к нему флагом или конским хвостом, вертикально поставленным мечом (об этом писал Геродот); иногда — напротив, возвышение с плоской вершиной. Но в любом случае это настоящие надгробные памятники, возведенные в расчете на то, что их будет видно издалека на необозримом степном пространстве. Дожди и ветры на протяжении столетий обрушивались на поверхность курганов и постепенно придали им форму, свойственную всякой естественной возвышенности.
Раскапывают курганы целиком, на снос, тщательно реконструируя первоначальный облик архитектурного сооружения. Вырыть яму в центре насыпи и дойти таким путем до главного захоронения, оставив нетронутой землю по краям, археолог-профессионал никогда себе не позволит.
Курганы издавна интересовали людей. В народе рассказывали легенды о несметных сокровищах, закопанных в какой-нибудь Литой или Толстой могиле, в Перепете и Перепетихе, Солохе и Чертомлыке. Основа этих преданий реальна. В богатых скифских захоронениях действительно зарыты золотые вещи. Уже с той же скифской эпохи курганы принялись грабить. Следы хищнических раскопок можно отыскать и сейчас. Если курган копали сверху, колодцем, на его вершине видна заплывшая воронка, если к сокровищам пробивались сбоку, очертания насыпи стали полулунными. Насыпи причудливой формы — на Украине их называют майданами — долгое время казались археологам особой категорией памятников. Потом выяснилось, что это всего-навсего разрушенные курганы.
Грабительские раскопки продолжались на Юге вплоть до Октябрьской революции. Ими увлекались украинские чумаки и степные помещики. Некоторые кладоискатели руководствовались сочиненными кем-то грамотами, где в туманных выражениях указывалось, в каком бугре спрятаны сундуки с золотом. Несколько подобных инструкций попало в печать. К сожалению, усилия корыстолюбивых раскопщиков для науки пропали даром. Наткнувшись на сгнившие кости и грубые глиняные горшки, разочарованные кладоискатели бросали изуродованный курган, предоставляя археологам гадать, что в нем было до этого. Один лишь венецианец Барбаро, копавший в 1437 г. на Нижнем Дону, довольно сумбурно описал свое неудачное предприятие. Два столетия назад раскопки приобрели исследовательский характер. В 1763 г. хорошую коллекцию скифских вещей добыл в Литой могиле под Елисаветградом (ныне Кировоград) генерал А. П. Мельгунов. Позже она поступила в Эрмитаж. В 1834 г. изучал нижневолжские захоронения с каменными бабами пастор из Сарепты Г. Цвик. Но научная классификация древних могил степной полосы была создана только в конце прошлого — начале этого века археологами-специалистами И. Е. Забелиным, Н. И. Веселовским, В. А. Городцовым.
Теперь мы знаем, что первые курганы в Поволжье и Причерноморье были возведены в III тыс. до н. э. Размеры их весьма внушительны — до 8 м в высоту. Иногда земляные холмы обводили кромлехами из притащенных за много километров плит известняка. Покойники лежат в скорченном положении с подогнутыми ногами в густо засыпанных охрой больших квадратных ямах, перекрытых камнем и деревом. Находок в ямах или совсем нет, или очень мало — один-два лепных горшка, кремневые и, реже, плоские медные ножи. Неудивительно, что такие «погребения со скорченными и окрашенными костяками» воспринимались археологами как доказательство чрезвычайного примитивизма ямной культуры. Ее приписывали бродячим охотникам и собирателям. Перекрытия могил в виде конуса из прутьев натолкнули на мысль, что и жили эти охотники в легких шалашиках. Накопление фактов заставило пересмотреть эти выводы. В ямных захоронениях нашли остатки деревянных колесниц с цельными, без спиц, колесами, каменные статуи людей или человекоподобных богов с оружием в руках. Открыты и укрепленные поселения того же времени. Эти новые находки позволяют утверждать, что племена ямной культуры занимались не охотой, а скотоводством. Вместе со своими стадами они продвинулись из степей Заволжья на запад и достигли даже Балканского полуострова. С Северного Кавказа им регулярно привозили медные и бронзовые орудия и украшения. Вполне понятно, что у этого достаточно развитого общества возник погребальный обряд, требовавший увековечить память умершего высоким надгробием из земли, камня и дерева.
Не меньше в степях и могил II — начала I тыс. до н. э, Под их насыпями скрыты и ямы, и более сложные конструкции — катакомбы, подземные склепы, вырытые в стенке могилы и загороженные плитами, или квадратные помещения, обложенные бревенчатым срубом. Когда в степных селах вы слышите историю о том, как бык или трактор провалился в яму на кургане, речь идет обычно о катакомбе бронзового века или о склепе эпохи железа. В катакомбах и срубах металла уже порядочно. Это — копья, кинжалы, топоры.
Еще эффектнее скифские и сарматские курганы второй половины I тыс. до н. э. Самые крупные из них, вроде Чертомлыка на Днепре, достигают в высоту 20 м, а в окружности — 350 м. Под этими гигантскими насыпями тоже находятся склепы, катакомбы, срубы, но около костяков лежит куда больше вещей: колчаны, полные стрел с медными наконечниками, и железные мечи, глиняные амфоры греческой работы и всевозможные ювелирные изделия, привезенные из античных колоний Северного Причерноморья, большие бронзовые котлы для варки мяса и парадные золотые и серебряные сосуды со сценами из жизни кочевников, Дореволюционные находки из Чертомлыка, Солохи, Карагодеуашха украшают Эрмитаж и известны далеко за пределами СССР. Недавние раскопки показывают, что древние степные кладбища отнюдь не исчерпаны и на радость искусствоведам и историкам еще не раз подарят первоклассные произведения скифских и греческих мастеров.
Очень часто и в бронзовом, и в железном веке вместо того, чтобы сооружать новый курган, покойников хоронили в насыпи старых. Поэтому в них помимо главной, центральной могилы оказалось некоторое количество так называемых впускных. Изучение того, какое погребение совершено раньше, а какое позже, позволяет наметить периодизацию древностей и сделать существенные исторические выводы. Это еще одна причина, по которой землю снимают всю, а не врезаются колодцем в центр насыпи.
Увеличение числа впускных могил к середине железного века отражает угасание обрядности, вызвавшей строительство земляных надгробий. Люди начали уклоняться от трудоемкой работы по возведению могильных холмов, беречь силы и время для других, более насущных дел. В I и II тыс. н. э. новых курганов появилось сравнительно мало, да и размеры их не так велики, как прежде. Пришедшие на смену иранцам — скифам и сарматам — кочевники-тюрки — печенеги, торки, половцы, памятные по летописным рассказам об их набегах на Киевскую Русь,— почти всегда хоронили усопших в старых насыпях. Зато именно половцами в XII—XIII вв. в изобилии расставлены по степи знаменитые каменные бабы. В «Книге Большому Чертежу» 1627 г. постоянно упоминаются как ориентиры то «девка каменна», то «человек камен» на том или ином степном кургане. В XIX в. статуи растащили. Их вкапывали вместо верстовых столбов вдоль дороги на Таганрог, чтобы позабавить Александра I. Помещики увозили их для украшения своих парков, крестьяне использовали как строительный камень — на фундаменты домов и просто на щебень. Нынче уцелевшие изваяния перевезены во дворики южных музеев. В отрыве от степи, от высокого земляного пьедестала они проигрывают и кажутся примитивными истуканами. И все же при всей застылости поз есть в них своя прелесть.
Курганы — основные археологические памятники нашего Юга. Время не пощадило их, но без этих теперь уже низких, распаханных холмов невозможно представить себе волжские и черноморские степи. Не обязательно останавливаться около каждого из них, но стоит понаблюдать, как медленно надвигается на тебя курган, пока ты к нему подъезжаешь, как он растет на глазах, как поворачивается другой стороной, когда едешь мимо него. По крымским и кавказским долинам интересно ходить пешком. По степи с ее однообразием ландшафта и бескрайностыо простора хочется мчаться вдаль. И вот, тащитесь ли вы на волах в неторопливом темпе, столь пленительно описанном Чеховым, скачете верхом или несетесь на автомобиле, курганы неизменно будут рядом с вами. Там — полный сурового величия, неподвластный плугу одинокий крутой бугор, зеленой шапкой высящийся среди черной пахоты, тут — целые могильные поля. Пыль застилает дорогу, и неожиданно вам чудятся вокруг кочевые кибитки, конские табуны, пасущиеся в девственной степи, скифские воины, строящие из дерна памятник над прахом своего товарища, таинственные идолы на вершинах курганов.
Ну, а где же поселения людей, похороненных в курганах? Заметить их гораздо труднее, чем остатки жилищ того же времени в горных районах. В степях нет пещер, мало камня, нет, следовательно, и каменных крепостей и домов. Редкие выходы скал поражали воображение обитателей причерноморских равнин и превращались в святилища. Таков песчаниковый холм Каменная могила на реке Молочной выше Мелитополя. На стенах неглубоких ниш и на открытых плитах в неолите и бронзовом веке охотники и скотоводы вырезали силуэты животных и какие-то геометрические композиции.
Следы поселений надо искать по берегам мелких, пересыхающих летом степных речушек, на развеваемых песках — кучугурах — вдоль стариц Днепра. Здесь мы поднимем и кремневые неолитические орудия, и бронзовые трехгранные наконечники скифских стрел, и обломки древнегреческих амфор, и глиняные запорожские трубки-люльки, и фрагменты средневековых сосудов с ребристыми ручками, почему-то получившие у украинцев название «ногайске вухо». Все это рассеяно по поверхности, настоящие же культурные слои встречаются редко. Жизнь степняков проходила в странствиях на колесах, а тонкие слои кратковременных стойбищ быстро разрушались водой и ветром.
Выявлены на Юге и палеолитические стоянки. На окраине Волгограда в балке Сухая Мечетка раскопано мустьерское поселение. Оно скрыто под 20-метровой толщей глинистых отложений. Во второй половине четвертичного периода произошла трансгрессия Каспия. Соленая вода нахлынула на нынешние низовья Волги и в течение столетий плескалась над заселенными в предшествующую эпоху районами. Потом море отступило, оставив мощный пласт глины. В нашей стране это одно из наиболее зримых свидетельств изменения природной обстановки за время жизни человека. Волжские неандертальцы охотились преимущественно на дикого быка. Добывали его и люди, жившие в позднем палеолите в Приазовье. Рядом с их стоянкой Амвросиевка обнаружено скопление костей бизонов — останки не менее чем тысячи особей.
Следующий этап развития культуры, хорошо известный по раскопкам, связан уже с поселениями скотоводов бронзового века. Перед строительством Волго-Донского канала археологи тщательно осмотрели всю зону затопления. Около хутора Ляпичева они собрали черепки сосудов срубной культуры II тыс. до н. э. На площади стоянки четко выделялись удлиненные западины глубиной 30—70 см, покрытые ярко-зеленой травой. Легко было догадаться, что это ямы жилищ, заплывших землей. Скопление культурных остатков на дне землянок и задерживавшаяся в ямах вода и дали такую буйную растительность. При раскопках жилищ установлено, что размеры их 14X9; 12X8; 15X8 м, а первоначальная глубина — 1—1,6 м. Площадь домов равнялась 100—120 м2. Круглые пятна в полу землянок обозначали места сгнивших бревен — вкопанных вертикально стояков, поддерживавших кровлю. Удалось реконструировать ее в виде пирамидального свода с плоским верхом. Судя по распределению находок, части землянок были отведены для содержания скота. Таким образом, основным строительным материалом в степях долгое время служили дерн, земля. Только перекрытия жилищ делались из дерева. Небольшие рощи до сих пор уцелели кое-где по долинам Днепра, Дона, Северного Донца.
Положение изменилось, когда был освоен кирпич. Его изобрели на Древнем Востоке еще в неолите, но в степной полосе с ним познакомились поздно — в развитом средневековье. Впервые использовали его в этих краях хазары в крепости Саркел — русской Белой Веже, на Нижнем Дону. Византийский историк Константин Багрянородный сообщает, что император Феофил послал в 834 г. к хазарам Петрону Каматира, дабы он научил северных союзников искусству фортификации. Руины Саркела отыскали в конце прошлого века близ станицы Цымлянской благодаря тому, что для своих строительных нужд ее жители постоянно брали кирпич из каких-то древних развалин. Сейчас Саркел лежит на дне водохранилища, но до затопления его успели неплохо исследовать. Город был окружен массивной оборонительной стеной толщиной 3,75 м. Кирпичи в ней не узкие и высокие, как у нас, а квадратные и плоские, размером 25X25X6 см, спаянные известью. Известь получали, обжигая речные голыши. В глину добавляли рубленый ковыль. Сформованные блоки сушили на солнце, а затем прокаливали в специальных печах. Такая технология отличается от византийской и больше похожа на закавказские строительные традиции. Видимо, византийцы преувеличивали свой вклад в культуру Хазарии.
На кирпичах иногда заметны отпечатки собачьих лап, овечьих копыт, ребячьих ног. Эти следы удивительно одушевляют прошлое, так, как это недоступно самой богатой древней могиле с расчищенным ножами скелетом и кучей драгоценных находок. Слабый след плоти ощутимей, реальней для нас, чем скелет с набором интересных, но мертвых вещей. Мы не можем представить себе облик человека, жившего тысячи лет назад, по его черепу, но, едва взглянув на неглубокие вмятины на поверхности глины, сразу же видим и мохнатого пса, и курчавого ягненка, и гоняющуюся за ними гурьбу веселых мальчишек.
Из Хазарии и Византии кирпич проник и на Русь. В 989—991 гг. его уже применили у нас при сооружении Десятинной церкви в Киеве.
Золотоордынские города на Нижней Волге тоже были возведены из кирпича. В XVIII в. год за годом караваны барж переправляли его, по словам академика П. С. Палласа, из развалин Сарая — Селитряного городка в русский губернский центр Астрахань. На обширном пространстве, занятом некогда столицей ханства, всюду разбросаны обломки глиняных изделий — водопроводных труб, кирпичей, ярких поливных изразцов. Строительная керамика прочно вошла в быт Золотой Орды. Но здесь сказываются иные традиции — не южные, а восточные, среднеазиатские.
Еще шире были распространены в степях жилища третьего рода — войлочные кибитки на колесах. Мы знаем их по глиняным моделькам, найденным при раскопках, по рисункам на стенах античных керченских склепов и на страницах русских летописей, по многочисленным этнографическим параллелям. Долгое время степи оставались кочевым миром. Должно быть, поэтому и древности степей выигрышней всего выглядят, когда ты едешь мимо них, устремив взор к далекому горизонту и наблюдая, как бегут вдоль дороги большие и малые курганы, напоминающие по контурам кибитки кочевников.