Islam and Morality
Russian
На жаль, цей запис доступний тільки на
Russian.
К сожалению, эта запись доступна только на
Russian.
Внимание! В тексте содержатся элементы коммунистической пропаганды! Текст 1974 года!
Как и всякая другая религия, ислам провозглашает неразрывную связь своих принципов с моралью человеческого общества. По представлению мусульман, до ислама люди находились в состоянии дикости и невежества. Из этого варварского состояния, которое именовалось «джахилийя», люди якобы вышли благодаря поучениям Мухаммеда. Пророк, осененный свыше, внушил своим последователям правила поведения, научил людей применять их в быту и во взаимных отношениях. С тех пор моральные принципы ислама являются будто бы для правоверных неизменными наставлениями на их жизненном пути.
Однако подобные утверждения ни на чем не основаны. Будучи древнейшей формой общественного сознания, моральные принципы, нравственные нормы, правила поведения людей возникли у всех народов еще в первобытном обществе. И арабы не были исключением. Они имели веками выработанные представления о добре и зле, о долге, справедливости и несправедливости, о чести и бесчестье. Некоторые из выработанных ранее норм нравственности вошли в моральный кодекс ислама, а часть их претерпела изменения, была приспособлена к новым условиям. Соблюдение же ряда других морально-этических предписаний, обязательных в жизни родовой общины, было признано не соответствующим духу ислама.
Все это вполне объяснимо. Марксистско-ленинская наука учит, что нравственность людей всегда социально обусловлена. В классовом обществе мораль всегда носит классовый характер, служит интересам тех или иных классов. На протяжении многих столетий мусульманская мораль служила господствующим классам в эксплуататорском обществе. Естественно, она видоизменялась и приспосабливалась к условиям, для того чтобы более эффективно обслуживать господствующие классы. Именно подходя с этих позиций, можно дать правильную оценку кодексу мусульманской морали, решительно отвергнув претензии богословов на го, что этическая доктрина ислама якобы является надклассовой, общечеловеческой, действительной для всех времен и народов.
Кодекс мусульманской морали.
Мусульманский кодекс морали включает в основном те нравственные нормы и понятия, которые известны всем народам. Основная их часть заимствована из богатого арсенала общечеловеческой морали. Такие, например, заповеди, как «не убивай», «не лги», «люби ближнего», «уважай родителей», «не оставляй человека в беде», хотя и выдаются проповедниками ислама за специфически мусульманские, установленные аллахом, на самом деле имеют сугубо земное происхождение и были вызваны к жизни земными потребностями людей. Вместе с тем нельзя не отметить, что вырабатывавшиеся веками общечеловеческие нравственные нормы претерпели значительные изменения в исламе.
Эти изменения определялись прежде всего тем, что нормы нравственности здесь выступали не как естественные и необходимые, а как навязанные извне. В результате терялась связь между поступками человека и их общественной Целью и значением. Полезные для реальной ЖИЗНИ нормы поведения преподносились как необходимые для получения благ «потусторонней жизни». Моральное усовершенствование членов человеческого общества, как показывает исторический опыт, приносит благодатные плоды в первую очередь самому обществу. В исламе же вся деятельность людей направлена лишь на то, чтобы ублаготворить «всевышнего». Общественный прогресс, совершенствование человеческих отношений — это понятия, мало интересующие религиозных проповедников.
Среди заповедей, вошедших в моральный кодекс ислама, имеются и специфически мусульманские, религиозные: «будь богобоязненным», «не забывай о дне суда», «чти аллаха, его ангелов и пророка», «бойся греха», «молись», «молитва и пост — лучшие из добродетелей», «смири гордыню, будь кроток», «покорись властям и сильным мира сего, ибо они от бога». Эти заповеди подчинены одной цели — воспитанию в человеке религиозного чувства, преклонения перед богом и власть имущими, осознания своего ничтожества и бессилия перед волей аллаха. Соблюдение догматов религии провозглашается моральной обязанностью, долгом мусульманина. Таким образом, вся мусульманская мораль служит делу формирования у людей религиозного мировоззрения, антинаучного и антигуманного по своему существу.
Нужно отметить, что, требуя от верующих нравственного (естественно, в рамках мусульманской морали) поведения, служители ислама не останавливались ни перед чем, чтобы достичь своей цели. За нарушение норм мусульманской морали они не только угрожали грядущими карами «на том свете», но и прибегали к разного рода наказаниям в земной жизни.
Способы и средства воздействия на человека, совершившего безнравственный с точки зрения ислама поступок, подчас ничем не отличаются от применяемых к уголовным преступникам. Так, за употребление спиртных напитков шариат предписывает сорок ударов плетью. Несоблюдение догматов ислама и его обрядов также расценивается как безнравственность. И блюстители мусульманской морали принимают соответствующие меры. В одном из документов, относящемся к мусульманам царской России и скрепленном подписью их духовного главы, говорится, что «все мусульмане России должны выполнять все требования своей религии, строго выполняя ее догматы. Вероотступников наказывать следующими тремя способами: первый разрозгами, второй раз — палками, третий раз — нагайками» (См. Л. Климович. Ислам в царской России. М., 1936, стр. 24).
В старой Бухаре, например, за пренебрежительное или недостаточно почтительное отношение к старшим, в особенности к представителям духовенства, людей наказывали палками. И сейчас в ряде зарубежных стран, где ислам занимает важные позиции в общественной жизни, как, например, в Саудовской Аравии, Марокко, Малайзии, Индонезии и некоторых других, соблюдение норм мусульманской морали контролируется не только общественным мнением, но и полицией. В месяце рамадан блюстители порядка совершают рейды по кафе, ресторанам, кино и театрам. Уличенные в нарушении поста препровождаются в полицейские участки.
В данном случае наблюдается характерное для ислама смешение моральных и правовых норм. Не случайно нравственные предписания и правовые нормы объединены у мусульман в шариате — своде феодально-мусульманского права. Есть и специально выделенные блюстители нравственности — мухтасибы. Средством обеспечения нравственного поведения верующих выступает в исламе не только страх перед богом, но и страх перед наказанием, унижающим достоинство, причиняющим физические страдания и непосредственно применяемым здесь, на земле.
Мусульманская религия стремится воспитать своих последователей в духе смирения, кротости, терпения, страха перед аллахом. Да, именно таков в исламе идеал человека, которого мусульманская религия считает образцом для подражания. Духовенство учит, что, только стремясь к достижению этого идеала, люди могут рассчитывать на место в раю.
В проповедях, которые звучат в мусульманских мечетях, служители ислама рисуют портрет праведника, которым был бы доволен сам «всевышний». А «всевышнего» вовсе не интересует активный борец, созидатель новой жизни, смело выступающий против зла на земле, утверждающий доброе, человек, для которого невыносимы социальные пороки, угнетение, нищета, произвол власть имущих в эксплуататорском обществе. Праведный мусульманин — это пассивный созерцатель жизни, считающий себя ничтожной песчинкой, жалкой перед всесильным и всемогущим аллахом, перед его волей.
Выдвижение на первый план стремления к достижению райской жизни на небесах естественно принижает в глазах верующих мусульман реальные ценности земной жизни, которая рассматривалась и рассматривается в исламе как всего лишь преддверие к жизни вечной в потустороннем мире. А это, естественно, не способствует исполнению человеком своего гражданского долга. «Кто все свое бытие, всю свою жизнь рассматривает как преддверие неба, не может относиться к земным делам с тем интересом, которого государство требует от своих граждан»,— писал Ф. Энгельс (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., Т. I, стр. 490). Мусульманские богословы стремятся в наши дни выделить в Коране отдельные положения, свидетельствующие якобы о том, что исламу никогда не были чужды земные интересы. Земные интересы и «мирские» проблемы занимали деятелей мусульманства лишь в той мере, в какой они касались жизни духовенства, господствующих классов, а также упрочения влияния ислама в обществе. Ведь как и всякая религия, ислам стоял на страже устоев эксплуататорского строя, защищал его всеми возможными средствами. В нашей стране религия не служит каким-то определенным классам. Но это не значит, что ее роль перестала быть реакционной. Это не значит, что стал иным мусульманский идеал человека. Несмотря на некоторые модернистские тенденции, ислам, как и прежде, уводит человека в призрачный мир религиозных исканий, принижая ценность земного существования людей. Вполне понятно, что в условиях, когда наш народ строит коммунистическое общество, когда эта величественная задача требует полной отдачи сил, активности каждого человека, мусульманская проповедь препятствует всестороннему проявлению всех способностей людей. Помыслы о потустороннем, время и силы, душевные и телесные, отданные на отправление религиозных обязанностей, так или иначе мешают раскрытию многогранных творческих возможностей человека.
Нравственная оценка поступков и побуждений людей зависит от сложившихся в данном обществе представлений о добре и зле, о долге, справедливости, благе, чести и бесчестье. Ислам, как и другие религии, не смог создать особой «божественно-чистой» и вечной морали, независимой от земных, практических отношений людей, от конкретно-исторических условий их жизни. Отвлеченная трактовка важных проблем морали, ее консервативно-религиозный дух не дали возможности в рамках ислама воплотить в жизнь даже те нравственные нормы, которые, будучи унаследованы им из общечеловеческого арсенала моральных ценностей, имели и имеют положительное содержание.
Совершить безнравственный поступок, по мусульманским представлениям, означает совершить «грех», вызвать гнев аллаха. Это побуждает человека, нарушившего нормы морали, думать в первую очередь не об общественных последствиях поступка, а о том, как отнесется к прегрешению «небесный отец», «главный судья» всех человеческих поступков — аллах, а не общество, в котором живет человек. Место реального судьи занимает, таким образом, мифическое существо, а реальный критерий нравственности подменяется расплывчатым представлением о богоугодности поступка или его греховности.
Нередко и сам «грех» становится богоугодным в силу эклектичности религиозной философии и образа мышления верующего («Бог непостижим, пути господни неисповедимы» и т. п.). Представление о боге как о последней инстанции в оценке земных событий позволяет верующему относиться без должного уважения к общественному мнению, иметь свою «собственную совесть», сообразную с «пожеланиями аллаха». «Намерения мои были самые благородные, я безгрешен перед богом, совесть моя перед ним чиста»,— гласит одна из формул так называемой «собственной совести». И как тут не вспомнить слова великого французского атеиста Поля Гольбаха, который писал: «Можно ли найти лучший способ побудить и толкнуть дурного человека на преступление, как убедив его в том, что имеется некое невидимое существо, обладающее правом прощать несправедливости, хищничество, вероломство и весь тот вред, который он может причинить обществу?» (П. Гольбах. Письма к Евгении. Здравый смысл. М., 1956, стр. 395—396)
Нормы мусульманской нравственности призывают к единению человека с аллахом. И отношения человека с «верховным владыкой небес и земли», представляющиеся в исламе самыми важными, побуждают рассматривать отношения с обществом и другими людьми как второстепенные. Иллюзорная связь «я и бог» вместо реальной связи «я и общество» уводит человека в область эгоистических представлений, ослабляет его общественные связи и интересы.
Мусульманин стремится быть нравственным, вернее сказать, безгрешным. Однако если он совершил безнравственный поступок, то не будет стремиться к устранению ущерба, нанесенного обществу, друзьям и близким, или думать о моральном самосовершенствовании, ибо он может раскаянием и молитвой (намазом) замолить свой грех.
Есть и другой путь — подаяние в пользу храма, духовенства и бедных. До революции нередко богачи, замаливая грехи, строили мечети, ставили памятники «святым». И грехи им прощались!
По мусульманским представлениям, высшая нравственная цель — заслужить любовь и благорасположение бога. Аллах может ниспослать своим любимцам благодать на этом свете. Никто не должен доискиваться, почему одни у бога, что называется, «за пазухой», т. е. осчастливлены им, а другие ходят в пасынках. Бога надо любить, надеясь на взаимность, но не ожидая ее и не ропща. Аллах должен быть любим своими верноподданными «и в гневе, и в милосердии его». Нужно уповать на милость аллаха повсюду и во всякое время. Наиболее фанатичные в своей любви к богу мусульмане говорят, что человек должен испытывать безмятежную радость перед любым решением аллаха: «Несчастье должно радовать человека так же, как и счастье, ибо смертный не знает, в чем оно, дело бога судить об этом».
По убеждению верующих, божественное возмездие, под которым понимается всякая неудача, всякое несчастье, обрушивается на человека неожиданно и никогда нельзя узнать подлинной причины гнева аллаха. В лучшем случае можно строить только догадки. Точно так же нельзя говорить о какой-либо соразмерности проступка и могущего последовать за ним наказания. За одни, даже самые легкие, прегрешения «аллах наказывает строго», а за другие, пусть даже тяжкие, проступки милует. Аллах может «наказать» сына за отца, внука за деда, все население округи за прегрешения одного жителя. Такие убеждения не способствуют, конечно, формированию у верующих правильных, реальных представлений о связи моральных проступков с их последствиями. Зло, аморализм, омрачающие жизнь общества, ислам, как, впрочем, и другие религии, сводит исключительно к моральному несовершенству людей, к греховности их природы, тем самым затушевывая объективную обусловленность безнравственности в эксплуататорском обществе, ее социально-экономические и политические причины.
Вместо искоренения причин безнравственности, аморальных поступков ислам выдвигает идею всепрощения. Похвальным, богоугодным делом считается, когда члены мусульманской общины прощают друг другу обиды. На этот счет имеются указания в Коране: «И устремляйтесь к прощению от вашего господа и к раю, ширина которого — небеса и земля, уготованному для богобоязненных, которые расходуют и в радости и в горе, сдерживающих гнев, прощающих людям» (3, 127—128). Далее в той же суре говорится о тех, которые «совершили мерзость». Что же надлежит им делать? Они должны вспомнить аллаха, покаяться и попросить прощения. И наградой им будет, говорит Коран, «прощение от господа».
Мораль мусульманина индивидуалистична. И систему мусульманской морали, если вообще можно о ней говорить как о системе, пронизывают непримиримо противоречивые тенденции. Круг взаимоотношений «я и бог» неизбежно пересекается с кругом «я и общество». Именно это обстоятельство не дает возможности для построения в рамках ислама гармонической концепции нравственного долга по отношению к обществу.
Ислам и женщина
Многие религии в той или иной степени считают женщину существом неполноценным. Но, пожалуй, ни в одной из них эта мысль не выражена столь отчетливо, как в исламе. Мусульманская религия откровенно объявляет женщину существом второго сорта, утверждая главенствующее положение мужчины.
Коран прямо провозгласил, что мужчина выше женщины по происхождению. «Мужья стоят над женами за то, что аллах дал одним преимущество перед другими». В Коране имеются и аяты о необходимости затворничества женщин, ношения паранджи, чачвана, чадры, яшмака. И в этом случае Коран сохранил и закрепил обычаи своей эпохи, в которых отражалось унизительное и неравноправное положение женщины в феодальном обществе.
Характерно, что в некоторых мусульманских странах до сих пор сохраняются по отношению к женщине жестокие обычаи, освящаемые исламом. В 1960 г. датский журналист Йорген Бич совершил путешествие в Саудовскую Аравию, где сохранились многие пришедшие из прошлого порядки. «Еще несколько лет назад,— пишет он,— женщину, изменившую мужу, бросали в Красное море на съедение акулам…». А в наше время «женщин наказывают за супружескую неверность только одним способом — побивают камнями до смерти». «Одну женщину захватили на месте преступления с любовником,— рассказывает Йорген Бич. — С нее сорвали одежду и совершенно голую провели на веревке через весь город к месту казни. Здесь была вырыта яма. Женщину бросили в яму и засыпали землей, так что из ямы торчала только голова. Подъехала телега с камнями. Многочисленные зрители набрали камней, обступили свою жертву со всех сторон и по сигналу полицейского офицера начали забрасывать ее камнями. Бомбардировка продолжалась до тех пор, пока голова жертвы не превратилась в сплошное кровавое месиво. После этого яма была немного расширена и стала могилой несчастной женщины… Соучастник преступления, ее любовник, отделался пятьюдесятью ударами хлыста» (Йорген Бич За аравийской чадрой. М., 1966, стр. 136).
В той же Саудовской Аравии, несмотря на то, что формально рабство там было отменено в ноябре 1962 г., до сих пор фактически происходит торговля рабынями. Купцы, богачи, шейхи, князья и эмиры покупают молодых девушек и держат их в качестве затворниц гаремов. Ведь многоженство тоже допускается Кораном как вполне нравственный обычай.
Современные идеологи мусульманской религии делают попытки снять с ислама ответственность за унижение и бесправие женщины. Более того, они пытаются представить ислам как религию, всегда выступавшую за равноправие полов. Декан теологического факультета Каирского университета «Аль-Азхар» шейх Абдель Галим Махмуд заявил: «Исламское вероучение не делает какого-либо различия между полами. В своей мечети в Медине пророк одинаково принимал и мужчин и женщин. Институт гарема был введен у нас турками».
В действительности же дело обстояло не так. Преемники пророка и халифы задолго до турецкого господства практиковали многоженство. Коран и шариат узаконили его. Правда, Мухаммед ограничил число законных жен для мусульман четырьмя, однако число рабынь, с которыми они могли вступить в связь, пророк не ограничивал. Кроме того, поскольку на практике право на развод принадлежало исключительно мужчине, последний мог менять своих жен так часто, как считал для себя удобным (Для развода с женой мусульманину достаточно произнести формулу расторжения брака, заключающуюся в трехкратном повторении слова «талак», т. е. «ты разведена». Но если муж говорил жене, например, «Я с тобой развожусь столько раз, сколько штук черепицы имеется на крыше дома», то это расценивалось как полный, «тройной» развод. Легкостью развода очень часто злоупотребляли. Так, один багдадский красильщик, умерший в возрасте 87 лет, последовательно женясь и разводясь, состоял в браке с девятьюстами женщинами, т. е. в среднем каждый месяц имел новую жену. (См. Р. Шарль. Мусульманское право. М , 1959 г., стр. 49)). Шариат предусматривает случаи, когда женщина может потребовать развода, однако социальная придавленность, моральные нормы ислама мешали ей на деле пользоваться этим правом.
Во многих странах, где сильны еще традиции ислама, затворничество женщин, их неравноправие в семье, обычаи, унижающие их достоинство, мешают женщинам принимать активное участие в общественной жизни. Нелегко женщине получить образование, еще труднее поступить на работу в государственное учреждение и т. п.
В нашей стране навсегда устранены социальные и экономические основы неравноправия женщин. Советские женщины наравне с мужчинами участвуют в коммунистическом строительстве. Успешно преодолеваются обычаи и традиции, оставленные нам в наследие от прошлого. Актуальная задача — полное преодоление пережитков ислама в отношении женщины, которые нередко еще проявляются в быту.
Попытки приспособления мусульманской морали к условиям социализма
Очевидная неприемлемость мусульманской морали в нашем обществе побуждает представителей духовенства к отказу от ортодоксального толкования некоторых нравственных предписаний ислама. Подвергаются пересмотру отдельные морально-этические требования, по-иному толкуются положения, касающиеся мусульманского представления о цели и смысле жизни. Сплошь и рядом муллы в своих публичных проповедях говорят о праве человека на счастье не только на небе. Имам-хатыб Московской соборной мечети, например, в своем выступлении в августе 1961 г. на митинге молодежи, приехавшей на Международный форум в Москву, заявил: «Мудрейшие из людей хотят и просят у бога счастья в мирской и загробной жизни. Пророк и сам молит об этом и говорит: «О наш благодетель аллах, ниспошли нам в светском и загробном мирах хорошую жизнь, огради от ужасов и кар»».
Служители ислама по-иному, чем прежде, трактуют ныне и назначение труда в земной жизни. Так, на конференции представителей всех церквей и религиозных объединений СССР, состоявшейся 9—12 мая 1952 г. в Загорске, муфтий духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана Зияутдин Бабаханов заявил: «Мы призываем мусульман к честному труду, ибо в священном Коране сказано: «Аллах любит человека, когда он работает энергично»» («Материалы конференции всех церквей и религиозных объединений в СССР». М., 1952, стр. 216).
В прошлом, когда законы эксплуататорского общества обрекали на тяжкий подневольный труд неимущих, рабочих и крестьян, труд объявлялся духовенством наказанием за первородный грех людей перед господом богом. За этот труд вознаграждение обещалось лишь в потустороннем мире. Коран обещал трудящимся в раю полное освобождение от каких-либо забот: «Обитатели рая… наслаждаются. Они и их супруги в тени возлежат на ложах» (36, 55—56).
В нашей стране свободный труд стал почетной обязанностью членов социалистического общества, делом чести и доблести, славы и геройства. Естественно, изменилось и отношение людей к своим трудовым обязанностям. Учитывая это, мусульманское духовенство вносит новые мотивы в свои проповеди.
Выступая в наши дни с моральными поучениями, мусульманское духовенство не упускает случая подчеркнуть необходимость доброго, уважительного отношения к женщине. Оно не настаивает ныне на соблюдении освященных исламом унизительных для женщин обычаев.
Имам Кок-Янгакской мечети (Ошская область Киргизской ССР) Асадуллин в одной из своих проповедей сказал: «Необходимо окружить вниманием женщину. В конце концов, ведь от женщины зависит воспитание детей в нужном для мечети направлении» ( См. «Советская Киргизия», 31 октября 1959 г.).
Характерно, что, давая новые моральные установки в этом плане, духовенство ссылается на пророка Мухаммеда, который якобы был образцовым семьянином, требовал уважительного отношения к женщине. Духовное управление мусульман европейской части СССР и Сибири в фетве (так у мусульман именуется высказывание духовных лиц по тем или иным вопросам) от 21—22 декабря 1963 г., объявляя «непростительным грехом» запрещение или противодействие учебе женщин, указывает, что еще пророк будто бы говорил, что «стремление к овладению знаниями обязательно для мужчин и для женщин».
Если в первые десятилетия после победы социалистической революции мусульманское духовенство с ожесточением боролось за сохранение ритуальных покрывал для женщин (чадры, яшмака, чачвана), то после того, как, вопреки настояниям служителей ислама, большинство женщин решительно порвало с этим унизительным обычаем, духовенство вынуждено было пойти на уступки. В 1947 г. в фетве среднеазиатского духовного управления мусульман говорилось о необязательности ношения паранджи для мусульманок. В фетве 1963 г. было заявлено более определенно, что «паранджу надо без всякого колебания бросить».
Изменился взгляд мусульманского духовенства нашей страны и на посещение верующими зрелищных заведений — кино, театров, концертных залов. Пятьдесят с лишним лет назад мусульманский журнал «Дин ва ма’ышат» («Вера и жизнь») писал, например, так: «Всем известно, что в наше время такие безнравственные и пустые забавы, как театры и литературные вечера, получили распространение среди татар… а некоторые татарские газеты, как, например, астраханская «Идэль», осмеливаются выставлять в качестве благих и богоугодных дел такие безусловно запрещенные нашей религией развлечения, как театр и музыку. Пророк наш Мухаммед еще 1300 лет назад предрекал, что такие деяния могут послужить причинами к ужасным бедствиям: провалу земли, падению с неба камней, превращению людей в животных или в неодушевленные предметы» (См. Л. Климович.Ислам в царской России, стр. 88).
Но вот перед нами современный документ — фетва духовного управления от 21—22 декабря 1963 г. В ней дается ответ на вопрос: «Правильно ли покупать и держать дома гармонь, патефон, скрипку, радио и др.?»
«Все эти инструменты,— говорится в фетве,— являются произведениями искусства, изобретенными на основе науки и просвещения. Доказательств того, что использование их являлось бы грехом, ни в Коране, ни в изречениях пророка мы не видим. Но доказательство в правильности есть: однажды после праздничной утренней молитвы наш святой пророк сидел у своего близкого друга Абу-Бекра. В это время жена Абу-Бекра Гайша на курае заиграла национальные мелодии того времени. Абу-Бекр рассердился на нее, говоря: «Перестань играть, постыдись пророка». Тогда пророк сказал: «У каждого племени есть радостный день. А у нас сегодня также большой радостный праздник». Это изречение, кажется, ясно доказывает правильность использования музыкальных инструментов. Если бы это являлось грехом, то пророк не разрешил бы играть».
Прославление страданий, культ аскетизма в нашем обществе, конечно, не может пользоваться популярностью. В сознание верующих людей проникают нравственные принципы социалистического общества. Многие верующие руководствуются этими принципами в повседневной жизни. Учитывая данное обстоятельство, проповедники ислама нередко заявляют, будто требования мусульманской морали не противоречат моральному кодексу строителей коммунизма. «Мы, руководители мусульман, — утверждают они, — зовем людей к добру, и коммунисты зовут людей к добру. Мораль одна. Разница лишь в том: мы — люди верующие, а коммунисты — атеисты».
Но в этом «лишь» как раз кроется принципиальная разница. Вера в аллаха и связанные с ней представления о морали никак не могут жить в гармонии с требованиями социалистической действительности, с мировоззрением сознательного строителя коммунистического общества. Приведем пример. Имам-хатыб религиозного общества мусульман г. Ленинграда в произнесенной в феврале 1963 г. в честь мусульманского праздника ураза-байрам проповеди заявил: «Я с большим удовлетворением отмечаю, что мусульмане нашего города пришли сюда с большой радостью и счастливыпочтить аллаха и принести ему свои хвалебные молитвы. Покинув свои семейные очаги, чистые душой и телом, по возможности нарядно одетые и не пожалевшие своих трудовых средств, отданных на содержание мечети, вы пришли сюда, чтобы просить у аллаха прощения для себя (подчеркнуто мной.— Р. М.), милости для своих дорогих родителей, божьего благословения для своих детей и наставления их на путь истинный, а также мира для всех народов». Проповедь эта обычная, и слова обычные. Но они невольно вызывают вопрос: чем провинились честные труженики перед аллахом, за что они должны просить у него прощения? Почему они должны чувствовать себя обязанными этому мифическому существу, надеяться на его милость?
Если коммунистическая мораль исходит из того, что человек является хозяином своей судьбы, великим созидателем, которому по плечу самые удивительные свершения, то мусульманская мораль принижает его, ставя человеческую жизнь и судьбу в зависимость от воли аллаха. Стремление к счастью в этом мире — похвальное, богоугодное дело, говорит ныне духовенство. Но все же это не главное. «Жизнь человека коротка, будем стараться вести себя так, чтобы заслужить доверие аллаха, дабы снискать его милость в том мире, где мы не будем временными гостями, такими, какими мы являемся в этой жизни»,— говорится в цитированной выше проповеди.
Отсюда видно, что, идя на новое толкование некоторых принципов ислама, мусульманские богословы в основном остаются на прежних позициях. Да и как они могут отказаться от того, что составляет основу религии, — от веры во всесильного, властвующего над судьбами людей бога!