Koran

Внимание! В тексте содержатся элементы коммунистической пропаганды! Текст 1974 года!

Представление мусульман о Коране

Основной источник вероучения ис­лама — Коран. Мусульмане считают Коран «богооткровенной» книгой. По преданию, Коран частями в течение двадцати двух лет был передан аллахом пророку Мухаммеду через ангела Джебраиля. Ниспосланные всевышним поуче­ния и наставления Мухаммед пересказывал во время своих проповедей слушателям. В Коране это отражено в следующей форме: «Скажи: «Ниспослал его дух святой от твоего господа во истине, чтобы утвердить тех, которые уверовали, на прямой путь, и радостную весть для мусульман»».

По убеждению большинства мусульман, Коран су­ществовал предвечно. Оригинал этой «священной» кни­ги, имеющей такое же значение для поклоняющихся аллаху, как Библия для иудеев и христиан, якобы хранится под престолом всевышнего. Это представле­ние вызвано к жизни стремлением поддержать авто­ритет Корана, упрочить веру в его святость.

В наставлении для верующих, изданном на татар­ском языке духовным управлением мусульман евро­пейской части СССР и Сибири, о значении Корана сказано следующее: «Мусульмане должны знать, что Коран есть священная и правдивая книга, посланная нам аллахом через его посланника — нашего пророка Мухаммеда… Все то, что есть в Коране,— божие сло­ва… Вера, условия исповедания, заповеди, обряды, со­веты, наставления, пути, ведущие к счастливой жизни на земле и на том свете, правила поведения мусуль­ман, жизнеописания пророков, сведения о древних на­родах, вопросы, касающиеся взаимоотношений му­сульман различных стран, отношения мусульман к другим народам, сведения о светопреставлении, за­гробной жизни, рае, аде — все это нашло освещение в Коране.

Изложенный на арабском языке священный Коран сохранился без малейшего изменения со времени Му­хаммеда… до наших дней и останется таким же в бу­дущем».

Но если признать богодухновенность, непогреши­мость Корана, то как можно ответить на вопрос, поче­му в «священной» книге столь примитивны представ­ления о мироздании? Как ответить на вопрос, почему так наивны географические и этнографические пред­ставления? И таких вопросов по прочтении Корана можно поставить немало. Но ислам предписывает мусульманам принимать «истины», содержащиеся в нем, на веру. Последователи ислама не должны сом­неваться ни в одной его строке, они обязаны верить слепо, безотчетно, ибо всякое сомнение объявляется грехом.

Мусульманское духовенство утверждает, что Ко­ран — «самая великая и самая мудрая» из всех книг. Она будто бы содержит «все знания, все истины». Чте­ние Корана считается богоугодным делом и прово­дится в торжественной обстановке. За чтение Корана в доме верующего духовные лица берут «садака» или «шукрсадака», т. е. определенную мзду деньгами, уго­щением либо в иной форме. Все важные начинания и события в своей жизни мусульманин непременно «освящает» чтением Корана. В мусульманских стра­нах все общественные мероприятия начинаются с чте­ния Корана, выдержки из «священной» книги произно­сятся дикторами перед началом ежедневных радиопе­редач. На Коране присягают в суде, дают клятвы. Му­сульманин, даже не умеющий читать, старается обза­вестись экземпляром «священной» книги, которая, в его представлении, обладает свойством охранять дом от всяких бед и несчастий. Даже клочок бумаги, кожи или ткани с текстами из Корана якобы приобре­тает силу талисмана. Лекари «милостью аллаха» нередко «лечат» своих страдающих недугами па­циентов тем, что дают им пить воду, в которой вымо­чены кусочки бумаги с изречениями из Корана. Вот какие «чудодейственные» свойства приписываются этой «великой» книге!

Историческая наука о Коране

Исследования, проведенные учены­ми различных стран, показали, что представление о том, будто Коран в том самом виде, в каком его чтят верующие и поныне, был завещан им Мухаммедом, далеко от истины. Не­опровержимо доказано, что самые старые из сохранив­шихся рукописей с текстом Корана относятся к концу VII или началу VIII в., т. е. были написаны спустя много десятилетий после смерти пророка. При жизни Мухаммеда единой книги Корана еще не существо­вало.

Характер стиля, множество противоречий в текстах, отсутствие четкого плана в расположении материала говорят о сложном и длительном процессе составле­ния этой книги. До того, как назрела необходимость во введении единых законов в халифатском государстве и унификации богослужения, не было единого свода религиозных текстов в виде Корана. Как отме­чают арабские историки, при халифе Османе (он пра­вил с 644 по 656 г.) была предпринята одна из первых попыток составления единого для всех мусульман ко­декса по религиозным и правовым вопросам.

Во избежание расколов и разногласий в мусуль­манской общине Осман приказал собрать все имев­шиеся сборники изречений и проповедей, с тем чтобы составить единый текст. Эта работа была поручена группе лиц во главе с Зейдом ибн Сабитом, который, по преданию, был в юности секретарем Мухаммеда.

Однако, как пишет Л. Климович, «текст Корана, ставший каноническим, дополнялся и подвергался из­менениям и при делении входящих в него материалов на главы (суры) и стихи (аяты), а особенно тогда, когда в нем были проставлены диактрические, т. е. различительные, значки, чтобы отличить одну араб­скую букву от других, графически изображаемых одинаково с ней. Последнее имело место не ранее 702 г.» (Л. Климович. Ислам. М, 1965, стр. 44).

Ученые полагают, что так называемый «османовский список», который мусульманские богословы выда­ют за первоначальный, появился не ранее чем через полстолетия после смерти халифа Османа. Видимо, в какой-то степени в нем использованы проповеди Му­хаммеда, его изречения и высказывания. Но стиль из­ложения, сумбурность многих сур и аятов убеждают нас в том, что никак нельзя полагать, будто Коран по­следовательно передает поучения пророка верующим. Находившийся в распоряжении составителей матери­ал, по всей вероятности, подвергался обработке с уче­том изменении, происшедших после смерти Мухаммеда. И вполне оправдано утверждение исламоведов, которые считают, что религиозно-догматические, ми­фологические и законодательные материалы Корана распадаются на несколько групп, из которых одни яв­но принадлежат к более древнему, а другие — к более позднему периоду. К этому выводу исследователи, в частности, приходят на основании анализа стиля Ко­рана, в котором, как отмечает, например, Л. Климович, нет единства. Отсутствие единства стиля разных ча­стей Корана явно указывает на то, что тексты этой книги были написаны в разное время.

Уже одно это свидетельствует о несостоятельности утверждений мусульманских богословов об «извечно­сти» и «богодухновенности» Корана. Все книги имеют свою судьбу. Судьба Корана, его история и содержа­ние неопровержимо показывают, что эта «священная» книга, как и другие религиозные писания, создана людьми и нет никаких оснований говорить о ее сверхъестественном характере.

Содержание Корана

Коран разделен на 114 глав (сур). Каждая из них состоит из аятов. Слово «аят» означает «знамение», «чудо». Суры различны по размеру и расположены в книге беспорядочно, без логической связи, вне зависи­мости от содержания. Сплошь и рядом в одной суре, а порой даже в аяте речь идет о совершенно не связан­ных между собой вещах. Принцип расположения глав носит довольно странный характер. Главы расположе­ны в книге в зависимости от их размера. Самые длин­ные суры помещены в начале, короткие — в конце Ко­рана. Впрочем, и этот принцип систематизации мате­риала последовательно не выдержан.

Исследуя Коран, ученые вовсе не считают его сплошным набором нелепостей и небылиц. Он содер­жит, хотя и весьма скудные, этнографические сведения о жизни и быте арабов, об их культуре. Представ­ляет интерес описание в этой книге древних обычаев, эпизодов борьбы с язычеством, пережитками патриар­хально-общинного строя и т. п. Из текста Корана как древнего литературного памятника лингвисты черпа­ют много полезных сведений для изучения словарного состава и грамматики арабского языка.

В целом Коран содержит очень немного историче­ских сведений. Но и те, что есть, создают впечатление, будто аллах принимал близко к сердцу в основном лишь мекканские и мединские дела, был занят только судьбой общины Мухаммеда. А это еще один весомый аргумент, свидетельствующий о том, что Коран имеет земное происхождение, что его возникновение обуслов­лено конкретными социальными и экономическими процессами, имевшими место в определенной части Аравии. События тех дней нашли отражение в сурах Корана. Исламоведы полагают, например, что в 1—5-м аятах 30-й суры идет речь о поражении визан­тийских войск в Сирии, которая была захвачена пер­сами в 611—614 гг., а 8-я сура описывает события, из­вестные под названием «сражения у колодцев» (Это сражение произошло в 624 г. между отрядом медин­ских мусульман и мекканцами-язычниками. Напав на мекканский караван, сторонники Мухаммеда захватили богатую до­бычу. В суре высказываются соображения о порядке дележа военных трофеев). О на­пряженных отношениях между Меккой и Мединой, возникших из-за политических и религиозных распрей, по-видимому, говорится и в 67-м аяте 29-й суры.

В Коране есть указания, касающиеся регламента­ции торговли, имущественных, семейно-брачных отно­шений, приведены некоторые моральные предписания, обязательные для мусульманина. Но главная его тема — утверждение религиозных принципов, пред­писания, касающиеся обязанностей верующих по отно­шению к аллаху.

Коран о мироздании

Мусульманское представление о ми­роздании не отличается оригиналь­ностью. Мы находим в Коране мно­жество фантастических и нелепых домыслов об устройстве и происхождении Вселенной, возникших под влиянием библейских и талмудических взглядов, приправленных мифами, бытовавшими среди арабов. Бросается в глаза, что даже по сравнению с уровнем астрономической науки того времени все, что говорит Коран о Вселенной, является очень наивным.

Коран учит, что аллах сотворил мир в шесть дней: в первый день были сотворены небеса; во вто­рой — солнце, луна, звезды и ветер; в третий — тва­ри, живущие на земле и в морях, а также ангелы, обитающие на семи небесах, и воздух. В четвертый день аллах сотворил воду и всем тварям назначил пи­щу, в этот же день по его повелению потекли реки. В пятый день был сотворен рай. И только в шестой — первые люди: Адам и Ева. К субботе все дела были завершены, в мире царил порядок и ничем не нару­шаемая гармония.

Таким образом, Коран объявляет мир божествен­ным творением, представляя в качестве творца всемо­гущего аллаха.

Небо и земля, по Корану, первоначально представ­ляли собой одну нераздельную массу вроде пара или дыма. «Разве не видели те, которые не веровали, что небеса и земля были соединены, а мы их разделили и сделали из воды всякую вещь живую?» (21, 31). Под­нявшись на небеса, которые были подобны дыму, ал­лах сказал, обращаясь к земле и небу: «Приходите добровольно или невольно». На что те ответили: «Мы приходим добровольно». Заметим к слову, что некото­рые современные мусульманские богословы, стремясь примирить религиозную веру и научные знания, дела­ют попытки истолковать эти стихи Корана как ино­сказательное описание «божественного закона всемир­ного тяготения».

Семь небес (небо состоит из семи «этажей») были созданы аллахом, как повествует Коран, в два дня. Он расположил небеса друг над другом в виде твердых сводов, в которых нет ни малейшей трещины. Солнце же и луну укрепил на нижнем своде для того лишь, чтобы украсить небеса. Затем он разостлал землю под ногами людей и сделал се неподвижной (27, 62), скрепив горами, чтобы она не колебалась.

Вся эта фантастическая картина, которую мы на­ходим на страницах Корана, отразила примитивные представления, существовавшие у арабов много сто­летий назад. Сейчас даже у малообразованных людей они не могут не вызвать сомнения. Но ведь Коран объявляется «богодухновенной» книгой, содержащей в себе «вечные» истины. И мусульманское духовенство требует от всех приверженцев ислама принимать на веру то, что написано в Коране, хотя подобные пред­ставления противоречат научной картине мира. В последнее время представители мусульманской теоло­гии все чаще предпринимают попытки истолкования аятов Корана таким образом, чтобы придать им ви­димость научности. Берется, к примеру, 8-й аят 55-й суры «Милосердный»: «И устанавливайте вес справед­ливо и не уменьшайте весов!» О чем он говорит? До сих пор не было двух мнений. Аллах предписывает отпускать товар по весу, точно отмеренному, запреща­ет обман. «Нет,— говорит современный богослов (См. ст. проф. богословия Мухаммеда Ваджид Али в ок­тябрьском номере «The Islamic Review» за 1964 г.),— вы обедняете смысл божественной фразы. В ней сфор­мулированы самые фундаментальные законы приро­ды — законы сохранения, в которых говорится о не­уничтожимости материи и движения, взаимосвязь между массой и энергией, специфика превращения од­ной формы движения в другую». Насколько правомер­на такая интерпретация приведенного аята, пусть су­дит читатель.

Иногда богословы пытаются оправдать нелепость суждений о мире, содержащихся в Коране, тем, что аллах будто бы исходил из уровня знаний той эпохи и приспособил свою книгу к пониманию тогдашних жителей Аравии.

Где искать счастье?

С древнейших времен люди мечтали о счастье. И конечно, религия, всег­да претендовавшая на роль «науки жизни», не могла пройти мимо этого вопроса, не дав людям ответ, где искать счастье. Коран, на кото­ром основывается мусульманская религия, на этот вопрос отвечает так: «золотой век» человечества уже позади. Было время, когда безгрешные Адам и Ева наслаждались блаженством рая, где «можно не голо­дать», и «не быть нагим», не жаждать и «не страдать от зноя» (20, 116—117). Однако это время прошло на­всегда. Нет и не будет больше «золотого века» на зем­ле. И нечего мечтать о счастье в земной жизни. «Знай­те,— поучает Коран,— что жизнь ближайшая — заба­ва и игра, и красование, и похвальба среди вас, и со­стязание во множестве имущества и детей…» (57, 19); она проходит быстро, «увядает», как пожелтевшая со­лома, ибо представляет собой «только пользование об­манчивое» (57, 20). Поэтому не нужно обольщаться жизнью ближайшей, нет смысла искать счастье на зем­ле. Не нужно печалиться и огорчаться по поводу жиз­ненных невзгод, как не нужно радоваться тому хорошему, что к вам пришло, так как «ничто не постигает из событий на земле или в ваших душах, без того чтобы его не было в писании раньше, чем мы (аллах) созда­дим это» (57, 22).

Итак, прошлое необратимо, настоящее безрадостно и эфемерно. Счастье же человек может обрести только в загробной жизни, только в раю. Добиться его можно лишь безропотным повиновением аллаху, молитвами и постами.

Согласно этим представлениям, счастья невозмож­но добиться самоотверженным трудом и борьбой за переустройство общества на справедливой основе. Ведь человек, как учит ислам, слаб, немощен, и ника­кие его усилия не могут изменить условий жизни, оп­ределенных аллахом. Людям остается лишь уповать на милость божью. Удостаиваются же ее не все, а толь­ко те, «которые уверовали в аллаха и его посланников, они праведники… им — награда…» (57, 18). Будьте усердны в молитвах, следуйте заветам божьим, про­возглашает Коран, и тогда вы можете надеяться на воздаяние в загробном мире (Современное духовенство, учитывая настроения верующих пытается толковать ряд положений Корана как утверждение возможности счастья и на земле при условии следования по пути ислама).

Однако Коран вовсе не призывает верующих к полной бездеятельности. Человек должен трудиться. Так определил аллах. Но трудиться не ради приобре­тения благ, необходимых для жизни, не для того, что­бы добиться счастья, а ради того, чтобы избежать на­казания после смерти и получить «великую прибыль», т. е. райское блаженство. Именно для этого «пусть, труждаются труждающиеся» — поучает Коран (37,59).

Призыв трудиться, не требуя достаточного возна­граждения за труд, всегда устраивал эксплуататоров. А ведь ислам возник как религия классового общест­ва и освятил устои эксплуататорского строя. Он объя­вил вечной и незыблемой частную собственность. «Мы,— заявляет в Коране аллах,— разделили среди них (т. е. людей) их пропитание в жизни ближней и возвысили одних степенями над другими, чтобы одни из них брали других в услужение» (43, 31). За поку­шение на частную собственность Коран предусмат­ривает жесточайшие наказания в этом и загробном мире.

От мусульманских проповедников часто можно услышать, будто ислам всегда подчеркивал равенство людей: «Все равны перед аллахом, мы все рабы царя небесного». Но в то же время Коран предписывает бедным и угнетенным не только быть рабами госпо­да, но и покорными слугами власть имущих: «аллах дал вам преимущество одним пред другими в жиз­ненном уделе. Но те, которым дано преимущество, не вернут своей доли тем, кем овладела их десница (т. е. тем, кто вынужден работать на хозяина.— Р. М.), чтобы они оказались в этом равными» (16, 73).

Вот с какими поучениями выступает Коран, столь ревностно убеждающий верующих не обращать вни­мания на земные блага в ожидании небесных. Да, тру­довой люд, согласно Корану, не должен стремиться к земным благам. Но «священная» книга мусульман твердит совсем иное, когда речь заходит о «сильных мира сего», заботящихся о земном благополучии ни­чуть не меньше, чем о загробном счастье. Коран вполне определенно занимает позицию защиты инте­ресов господствующих классов. «И не простирай своих глаз на то,— провозглашает он именем аллаха,— чем мы наделили некоторые пары их — расцветом жизни здешней…» (20, 131).

Социальные поучения Корана долгие века были серьезным препятствием на пути развития классового самосознания угнетенных. Они уводили их от насущ­ных задач по социальному преобразованию общества, по улучшению жизни на земле на ложный путь поис­ков счастья на небесах. Реальный путь к счастью за­менялся иллюзорным. И поныне «откровения» Кора­на, как бы ни пытались их истолковывать примени­тельно к современности, сохраняют свой смысл, за­ставляя верующих искать счастье там, где его нет.

Коран о свободе воли

Свободен ли человек в своих по­ступках, побуждениях? Может ли он свободно, т. е. сознательно, прини­мать решения, делать выбор между злом и добром? В Коране нет однозначного ответа на эти вопросы. Ряд положений «священной» книги мусульман может быть прямо истолкован как полное отрицание свобо­ды воли человека. «Поистине, то, что вам обещано, наступит, и вы это не в состоянии ослабить!» (6, 134). «Не постигнет нас никогда ничто, кроме того, что на­чертал нам аллах» (9, 51). «Я не владею для самого себя ни пользой, ни вредом, если того не пожелает аллах» (7, 188).

Эти и подобные стихи Корана говорят о том, что человек бессилен делать самостоятельный выбор меж­ду добром и злом. Выбор за него делает бог, так как только аллах «кого желает… того сбивает с пути, а кого желает, того помещает на прямой дороге» (6,39). Фатальное отношение к судьбе выражается в глубоко укоренившейся в сознании мусульман формуле: «На все воля аллаха!» Не случайно К. Маркс отмечал, что фатализм составляет стержень мусульманства. Идея фатальности, предопределенности всего, что происходит с человеком в жизни, всегда воспитывала верую­щих в духе покорности земным владыкам, заставля­ла бедноту безропотно нести тяжкое бремя эксплуата­ции.

Однако в Коране можно найти и иные высказыва­ния. В них говорится об ответственности человека за свои поступки и возможности выбора пути, т. е. утвер­ждается нечто противоположное тому, что деклариро­валось в вышеприведенных стихах Корана. «…Не сле­дуй за страстью, а то она сведет тебя с пути аллаха!» (38, 25). Их «… мы вели прямым путем, но они полю­били слепоту вместо прямого пути…» (41,16). «Вся­кий поступает по своему подобию» (17, 86). «Кто хо­чет, пусть верует, а кто хочет, пусть не верует» (18, 28). «Что постигло тебя из хорошего, то — от аллаха, а что постигло из дурного, то — от самого себя» (4, 81) и др.

Мусульманские богословы и философы различных школ много спорили о том, как же окончательно ре­шается вопрос о свободе воли в мусульманстве. Ведь Коран открывает широкий простор для самых различ­ных толкований, вплоть до самых противоречивых, до­пуская даже абсолютно взаимоисключающие утверж­дения. Эти споры продолжаются и сейчас. На практике же дело обстояло так: трудовой люд, беднота, эксплуа­тируемые должны были отвечать за свое поведение и поступки перед сильными мира сего. Но когда трудя­щиеся сетовали на тяжелую свою долю, духовенство и земные правители разводили руками: такова, дес­кать, воля всевышнего, предопределившего судьбы людей. Выражая недоумение простых людей по пово­ду капризов аллаха, знаменитый поэт Востока писал: «Возникла и зла и добра череда — по воле аллаха. За что же нам громы и пламя Суда — по воле алла­ха?» (Омар Хайям. Рубайят. Душанбе, 1965, стр. 96).

Даже противоречивость Корана использовалась для оправдания эксплуатации, для оправдания произ­вола угнетателей.

Противоречивость Корана

Противоречивость положений Кора­на о свободе воли — не единствен­ная в «священной» книге мусульман. Выдающийся арабский философ IX в. Аль Кинди пи­сал, что Коран «полон противоречий, одна сентенция в нем уничтожает другую, а целое младенчески сла­бо». Сами богословы насчитали более двухсот проти­воречивых мест в «небесной» книге. Ограничимся в качестве примера некоторыми из них. Коран провоз­глашает: «Нет принуждения в религии» (2, 257); «Зо­ви к пути господа с мудростью и хорошим увещани­ем…» (16, 126). В этих сурах говорится о веротерпи­мости, снисходительном отношении к инаковерующим. Но вот другая сура, и в ней выражена совершенно иная мысль, начисто исключающая веротерпимость: «Сражайтесь с теми, кто не верует в аллаха… пока они не дадут откупа своей рукой, будучи униженны­ми» (9,29).

Есть суры, благословляющие вооруженную борьбу «на пути аллаха». Этими сурами обосновывался при­зыв к джихаду — «священной войне за веру». Факти­чески «священная» война велась не за веру, а за захват халифатом новых земель, новых богатств. Ина­коверующие же могли сохранить свою веру при усло­вии уплаты в казну халифата определенного денеж­ного или натурального налога.

Противоречивое отношение Корана к иноверцам объясняется тем, что предводители мусульманской об­щины в разное время по-разному определяли свое отношение к христианам и иудеям. В одну и ту же пятую суру вошли тексты, где иудеям и христианам наравне с мусульманами обещается награда на небесах (5, 73), где говорится о дружбе мусульман и хри­стиан и вражде иудеев к мусульманам (5, 85) и где приверженцам ислама предписывается не брать себе в качестве друзей ни иудеев, ни христиан (5, 56) (В наше время, когда сознанием масс овладели идеи ми­ра и дружбы между народами, духовенство чаше всего упомина­ет те стихи, где говорится о дружбе и веротерпимости).

Верующих всегда смущали эти противоречивые предписания: почему в божественной книге, в которой каждая строчка дается как заповедь на вечные време­на, одно указание отменяет другое, выдаваемое за добро и благо на одной странице, на другой опреде­ляется как величайшее зло? В связи с этим возник специальный раздел в мусульманской теологии — насих, в котором разъясняется, какие стихи Корана следует считать мансух, т. е. отмененными (конечно, самим аллахом), а какие — отменяющими. Эта «нау­ка» об отменяющем и отмененном опирается на аят, где приводятся якобы принадлежащие аллаху слова: «Всякий раз, как мы отменяем стих или заставляем его забыть, мы приводим лучший, чем он, или похожий на него» (2, 100). Если верить преданиям, Мухаммед, когда его уличали в противоречиях, говорил, будто аллах вместо старого указания дал ему во время сна другое, которое и следует принимать как истинное.

Мусульманская теология при всех ее ухищрениях, конечно, не может объяснить причин противоречивости «книги откровений». Ведь объяснить эти причины мож­но лишь на пути объективных исследований, научной критики Корана и идеологии ислама в целом.

Противоречивые суждения Корана касаются самых существенных сторон мусульманского вероучения. На­пример, по Корану, всякое писание имеет предел, т. е. срок своего действия (13,38), и посылается оно одному определенному народу (14, 4). Здесь явное противоречие с претензиями этой книги на вечность со­держащихся в ней истин. Противоречивы даже суж­дения Корана, относящиеся к сотворению мира, чело­века и воскресению из мертвых. То он утверждает, что аллах создал небеса и землю в шесть дней (7, 52), то уверяет, что земля и семь небес были сотворены в два дня (41,8—11). «Земля создана прежде неба»,— гово­рится в некоторых сурах (2, 27; 41, 8), а в других — прямо противоположное (79, 27—33).

О сотворении человека говорится в Коране часто и каждый раз по-разному: аллах создал человека из «праха» (3, 52; 22, 5 и др.); из «эссенции и глины» (23, 12); из «глины» (7, 11); из «звучащей глины, как гончарная» (55, 13); из «пристающей (т. е. липкой) глины» (37, 11) и т. д.

Сознание человека связывается в Коране то с ду­шой, то с сердцем. На вопрос, когда наступает для человека «загробная жизнь», даются тоже разные ответы. Одни стихи Корана говорят о воскресении души человека сразу же после смерти (3, 163—165), а другие — будто умершие лишь после дня всеобщего воскресения и «страшного суда» получат «направле­ние» в обетованные пределы. Воскреснуть до этого они не смогут, ибо «за ними — преграда до того дня, как они будут воскрешены» (23, 102).

Противоречия Корана, одно из названий которого гордо звучит «Аль-Фуркан», что в буквальном пере­воде означает «Различитель истины от лжи», создают немало хлопот для его апологетов. Ведь противоречи­вость Корана — веское доказательство земного харак­тера книги. Она доказывает, что «священная» книга мусульман написана не одним автором, а многими и в разное время. Кроме того, в ней нашли свое отражение далеко не совпадающие, а подчас прямо проти­воположные интересы различных социальных групп, последовавших за Мухаммедом. Лейтмотив его пропо­ведей — освящение привилегий имущих, «благород­ных», сословий. Но в них временами звучат и нотки, осуждающие корыстолюбие, жадность, жестокосердие и другие пороки притеснителей бедного люда. Обездо­ленные, естественно, хотели, чтобы аллах был на их стороне, и верили, что обличительные слова по адресу богачей действительно исходят от него. Нередко на­родные восстания Востока опирались на эти аяты Корана.

Утверждения о «богодухновенности» Корана не ме­нее убедительно опровергает и «отмена» некоторых его положений, замена их другими. Но вместе с тем противоречивость Корана представляет и определен­ные «удобства» для тех, кому нужно согласовывать «откровения» с новыми явлениями жизни, выпячивать из «скрижали аллаха» то, что легче истолковывать в желательном для духовенства направлении.

Попытки примирения Корана с наукой

Коран — сложная для понимания верующих книга. Многие ее положе­ния звучат двусмысленно. Одни предписания противоречат другим. Все это вызвало необходимость «разъяснять» верую­щим «истинный» смысл стихов Корана. Большое зна­чение в исламе приобрело богословское толкование «откровений» — тафсир (арабск. «тафсир» означает «разъяснение», «толкование»).

Уже более тысячи лет назад усилиями многих богословов были написаны обширные комментарии и разъяснения к «священной» книге мусульман. В наше время толкование Корана приобрело в глазах мусуль­манских богословов еще большее значение, ибо широ­кое распространение научно-технических знаний, подъем культурного уровня населения серьезно пошатнули веру в «откровения». Не случайно изучение тафсира в странах, где ислам является государственной рели­гией, входит в программу учебных заведений.

У прежних и нынешних толкователей Корана одна цель — согласовать тексты Корана с условиями своего времени и тем самым укрепить веру в «откровения» аллаха. Однако методы различны. Если раньше бого­словы полностью игнорировали науку, растворяли в религии накопленные человечеством знания, если раньше теология решительно обрушивалась на все на­учные открытия, которые подрывали устои ислама, то ныне положение изменилось. Духовенство старается не вспоминать о тех временах, когда передовые мыс­лители подвергались преследованиям, пыткам, самым жестоким наказаниям.

Что ж, это можно понять. В наш век наука доби­лась выдающихся достижений. Применение в мирных целях атомной энергии, успехи в исследовании косми­ческого пространства, открытия современной биоло­гии, медицины и других наук высоко подняли автори­тет научного знания в глазах простых людей, в том числе и верующих. В быт трудящихся все шире внед­ряются достижения техники. Даже на далеких отрогах Алтайских гор, в степях Казахстана и Киргизии чаба­ны давно уже не расстаются с транзисторами, поль­зуются велосипедами и мотоциклами, к их услугам вертолеты и самолеты. Ушли безвозвратно в прошлое времена, когда муллы предавали анафеме радиофи­кацию деревни (В этой связи интересен случай, имевший место в 30-х го­дах. Муэдзин одной из деревень поехал в духовное управление в Уфу с жалобой на муллу, который завел у себя радиоприемник, но, переступив порог здания духовного управления, пришел в сильное замешательство, так как увидел на стене репро­дуктор) и проклинали электрические лампочки как «бесовский свет, огонь джиннов». История ислама знает и худшие примеры. За высказывания противо­речащих Корану мыслей был подвергнут пытке ученый Аль-Джайхани, был распят на воротах Дамаска Абу-Марвани ад-Димашки, в 922 г. в Багдаде по приговору мусульманского духовенства был казнен как еретик Мансур, учение которого противоречило Корану. Под­вергся преследованиям Аль-Фараби (870—950 гг.) за высказывание мысли о зависимости души от тела; трижды был вынужден покидать родину знаменитый ученый Бируни (973—1048 гг.), подвергался гонениям Омар Хайям (1040—1123 гг.), немало притеснений и козней претерпел от духовенства обвиненный в ереси Ибн-Сина (980—1037 гг.). За дерзкие стихи, на­правленные против Корана и служителей культа, в 1417 г. был зверски умерщвлен азербайджанский поэт Насими: с него живого содрали кожу. Выдающегося узбекского ученого и поэта Алишера Навои (1441— 1501 гг.) преследовали всю жизнь. Подосланные вла­стями и духовенством наемные убийцы неоднократно угрожали ему. И в более позднее время ученые и про­светители народов, находящихся под духовным гнетом ислама, подвергались гонениям со стороны духовенст­ва. Достаточно упомянуть о татарских просветителях Кайюме Насыри, Фатихе Амирхане, Габдулле Тукае, башкирско-татарском писателе Маджите Гафури, азербайджанском философе и ученом Мирзе-Фатали Ахундове, узбекском просветителе и поэте Хамзе и др. Ныне религиозные деятели уже не могут открыто выступать против науки. Мусульманское духовенство и богословы, как правило, стараются доказать непротиворечивость научного знания и религии. Они нашли для этой цели «подходящую» суру Корана, где сказа­но будто бы о пользе учебы, о том, что якобы сам аллах благословляет стремление человека к зна­ниям:

«Читай! Во имя Господа твоего, который сотво­рил — сотворил человека из сгустка. Читай! И Господь твой щедрейший, который научил каламом (т. е. тростниковым пером.— Р. М.), научил человека тому, чего он не знал» (96, 1—5).

В действительности в этой суре говорится о том, как Джебраиль принес Мухаммеду Коран и застав­лял его читать «священную» книгу. Это не смущает современных мусульманских богословов, которые уси­ленно ищут пути для примирения знания и веры, нау­ки и религии.

Сейчас нередко можно услышать из уст представи­телей мусульманского духовенства высказывания по­добные тому, с которым выступил в московской ме­чети Имам-хатыб Камаретдин Салихов. Он заявил: «Наша религия всегда уважала науку и говорила о ее необходимости для развития человеческого ума и его творческих способностей. Советский спутник Земли создан такими же людьми, как все мы с вами. Разни­ца только в том, что создатели спутника развивали свой ум с детства. Аллах покровительствовал им… Он всегда призывает развивать ум постоянными размыш­лениями и предостерегает от нанесения ему вреда без­деятельностью… Для ислама самым нужным делом являются учение, письменность, накопление знаний».

Когда мусульманское духовенство пытается «при­мирить» науку и религию, то оно бывает не особенно щепетильным в обращении со «священной» книгой. Так, тот же служитель ислама, слова которого мы привели, в своей проповеди говорил: «Аллах в стихе 6-м суры «Запрещение» предлагает родителям давать ребенку общее развитие ума с целью оберегать его в будущем от всяких трудностей жизни…» Буквальный же перевод шестого стиха этой суры гласит: «О вы, ко­торые уверовали! Охраняйте свои души и свои семьи от огня, растопкой для которого — люди и камни. Над ними — ангелы, грубые, сильные — не ослушиваются аллаха в том, что он приказал, и делают то, что им приказано».

Такое произвольное обращение с текстом «священ­ного» писания характерно для современных проповед­ников. Они исходят из того, что подавляющее боль­шинство верующих не знает Корана. Это позволяет ду­ховенству оберегать в глазах непосвященных автори­тет «ниспосланной аллахом» книги «вечной и неисся­каемой мудрости» и в то же время использовать Коран для подтверждения любого своего высказывания.

Служители ислама заявляют, что мусульманская «священная» книга открыта для тех, кто безоговороч­но верит в нее, и «закрыта» для тех, кто подходит к ней без веры. Да, Коран предназначен для тех, кто пропитан духом религиозности, кто подготовлен для восприятия мусульманских догм. Но при всем этом не­лепости Корана, явно противоречащие здравому смыс­лу, сейчас видны даже самым отсталым людям. Духо­венство понимает это и, чтобы спасти престиж Корана, постоянно твердит о необходимости отличать форму выражений, употребляемых в этой книге, от их содер­жания. Служители ислама утверждают, будто сокры­тые в «священной» книге «величайшие ценности и глу­бочайшие мысли» открываются только для истинно верующих, только им, и никому больше, дано проник­нуть через внешнюю оболочку начертанных в Коране слов в недра божественной мудрости.

В чем же состоит мудрость, которая «превосходит человеческие знания этих и будущих веков»? Мусуль­манскому духовенству волей-неволей приходится от­вечать на этот вопрос. И здесь служители ислама стал­киваются с непреодолимыми трудностями. Ведь в дан­ном случае невозможно уйти от сопоставления «откро­вений» Корана с научными данными. Прежде всего, духовенству приходится признать, что благодаря науч­ным знаниям человек расширяет свою власть над при­родой, ставит себе на службу ее неисчерпаемые богат­ства. Наука шаг за шагом раскрывает все новые тай­ны окружающего мира, вооружает человека все более глубокими знаниями. Хорошо понимая это, мусульман­ское духовенство утверждает, что «нет таких открытий и изобретений, которые бы не были предсказаны в Коране».

Египетский богослов Абд-ар-Разак Нуфль заяв­ляет, будто религия всегда шла и идет впереди науки. Пытаясь доказать превосходство Корана над наукой, мусульманский богослов проводит параллели между довольно туманными изречениями, почерпнутыми из «священной» книги, и современными научными выво­дами. Так, стихи Корана: «И небо мы (т. е. аллах) воздвигли руками, и ведь мы — расширители» (51, 47) —он толкует как указание Корана на наличие не­давно открытых астрономами звездных ассоциаций, удаляющихся от нашей Галактики. А такие, например, стихи, как «И солнце течет к местопребыванию своему. Таково установление Славного, Мудрого» (36, 38); «И месяц мы установили по стоянкам, пока он не делает­ся точно старая пальмовая ветвь» (36, 39); «Солнцу не надлежит догонять месяц, и ночь не опередит день, и каждый плавает по своду» (36, 40), а также некото­рые другие, по словам Абд-ар-Разака Нуфля, свиде­тельствуют о том, что в Коране говорится о геоцентри ческой картине мира, согласно которой Земля враща­ется вокруг своей оси и одновременно движется по ор­бите вокруг Солнца. Мусульманский богослов заявля­ет, что Коран на тысячу лет опередил науку (Абд-ар-Разак Нуфль. Бог и современная наука (на араб­ском языке). Каир, 1957, стр. 168).

Подобным же образом толкуется миф о сотворении человека из глины. В Коране есть слова: «Он сотворил человека из звучащей глины, как гончарная» (55, 13); «Он — тот, кто сотворил вас из глины…» (6,2). Нуфль говорит, что здесь нет противоречий с совре­менными научными представлениями о происхождении человека. Ведь наука, по его словам, намного позже Корана открыла, что организм человека состоит из тех же химических элементов, которые содержит земля (Там же, стр. 180). Вот, оказывается, что можно при желании вычитать в Коране!

Но это еще не все. Профессор Каирского универси­тета Мухаммед аль-Финди в выпущенной им книге «Аяты Корана о космосе» слова: «И мы коснулись не­ба и нашли, что оно наполнено стражами могучими и светочами» (72, 8) — расшифровывает как указание аллаха на опасность, которой могут подвергнуться кос­монавты во время космических полетов от метеоритов, блуждающих в мировом пространстве (Мухаммед аль-Финди. Аяты Kopaiu о космосе. Каир, 1961, стр. 65). Подобное утверждение вряд ли нуждается в комментариях.

Некоторые другие современные толкователи Кора­на прибегают к не менее наивным выводам. Слова: «Посмотри на своего осла… посмотри на кости, как мы их поднимаем, а потом одеваем мясом» (2, 261) — они, нисколько не смущаясь, трактуют как указание на необходимость изучения анатомии. При этом, естествен­но, делается ссылка на символичность «откровений» Корана. А подобные ссылки позволяют делать любые выводы. Один из мусульманских богословов писал, на­пример, будто Коран ясно указывал еще задолго до изобретения микроскопа на существование бактерий. Микробы, по его представлению, это джинны, о кото­рых в священной книге сказано, что они невидимы для человеческого глаза, но часто являются причиной бо­лезней и иных несчастий.

На основании такого рода произвольных суждений богословы приходят к утверждению, будто Коран «зна­чительно выше всех наук». Ведь его «истины» вечны. Научные же понятия устаревают, меняются, они отно­сительны. Коран же всегда прав. Но почему тогда о предвосхищениях Кораном научных открытий богосло­вы говорят всегда после, а не до их свершения? Поче­му не было совершено в истории науки ни одного от­крытия по указаниям Корана?

Один из видных мусульманских реформаторов прошлого века, Абд-ар-Рахман аль-Кавакиби (1849—1902 гг.), отвечал на эти вопросы так: боль­шинство научных открытий предвосхищено Кораном, в «священной» книге есть прямые или косвенные указания на них. Но «они до сих пор оставались под покровом тайны только для того, чтобы являть чудо Корана, свидетельствовать, что он есть слово госпо­да — никто как господь не ведает сокровенное» (Абд-ар-Рахман аль-Кавакиби. Природа деспотизма и ги­бель порабощения. М., 1964, стр. 22).

Итак, получается, что «чудо» Корана, его истина является только тогда, когда люди уже сами сотво­рили это «чудо», опираясь на свой разум. Слишком уж уязвима подобная аргументация: много ли пользы от таких чудес, которые не помогают ни объяс­нить прошлое, ни предвидеть будущее. Не случайно мусульманские теологи ищут более убедительные аргументы для защиты утверждения о вечности «истин» Корана, «многие из которых,— как пишет индийский мусульманский богослов Hyp Ахмад,— были подтверждены через 14 столетий» («The Islamic Review», June 1966, p. 28). Некоторые богословы предпочитают говорить о том, что, мол, вообще неразумно искать в Коране ответы на все вопросы, выдвигаемые жизнью и наукой. Бывший главный муфтий Египта, ректор богословского уни­верситета «Аль-Азхар» шейх Мухаммед Шалтут в своих выступлениях не раз указывал, что многие проблемы Коран оставляет на усмотрение людей, т. е. аллах одарил людей способностью мыслить и предпринимать активные действия (В беседе с автором этих строк в 1961 г. Мухаммед Шалтут сказал, что Коран «велит человеку дерзать, открывать новое». В факте полета человека в космос он усмотрел «провидение аллаха, пожелавшего приподнять краешек завесы над Вселен­ной с тем, чтобы атеисты-коммунисты познали величие божьих творений и убедились воочию в своем ничтожестве по сравне­нию с бескрайним могуществом всевышнего»). Миссия же Ко­рана состоит в указании правильного пути для пои­сков научной истины.

Мусульманские богословы ныне все чаще заявля­ют о том, что сферы науки и религии различны. А раз так, то бессмысленно противопоставление науч­ного знания религии. Пусть, мол, и наука и богосло­вие занимаются своими делами, не вмешиваясь в чужие. При этом, однако, «руководящая» роль есте­ственно должна остаться за религией. На IV Паки­станском философском конгрессе в Дакке в феврале 1957 г. пакистанский религиозный философ К. Джамиль выдвинул тезис о том, что «наука и религия не противоречат друг другу, они сотрудничают», так как истины науки и религии относятся к различным сферам познания. В то время как наука открывает законы естественного мира, религиозное познание постигает потустороннее, «сверхъестественное», что недоступно ученым. «Высшее знание», постижение мира в целом, по мнению этого богослова, удел лю­дей «святых», одаренных способностью особого «внутреннего созерцания», постижения «чуда». Итог рассуждений К. Джамиля таков: религия выше нау­ки и должна «вести ее за руку».

Подобные взгляды не являются оригинальными. Их можно найти в настоящее время и у православ­ных, и у католических, и у протестантских теологов. Что ж, выбор средств для защиты религии от нати­ска науки не слишком велик. Поэтому и приходится пользоваться уже испробованными.

Но все старания мусульманского духовенства примирить мусульманские представления с наукой оказываются тщетными. Принципы, методы и цели науки и религии прямо противоположны. И как бы ни пытались служители ислама преодолеть эту про­тивоположность, их попытки обречены на провал.

• ← Muslim Faith
• The Currents and sects in Islam →