Characteristics of the major scientific advances Central Asian State University in the study of the nature of Central Asia. Studying the animal world
Russian
На жаль, цей запис доступний тільки на
Russian.
К сожалению, эта запись доступна только на
Russian.
Начало появления первых научных сведений о животном мире Средней Азии уводит нас в далекое прошлое. Однако современные представления о животном мире края и его географических особенностях складываются и получают более или менее ясное преемственное развитие, главным образом, с начала XIX в.
Бросая общий взгляд на историю развития зоологических исследований Средней Азии, нельзя не заметить факта, что большинство работ, вышедших в свет в досоветское время, содержало в основном списки видового состава и, частично, данные о распространении того или иного вида фауны; в связи с этим они редко сопровождались обобщениями географического характера и не имели определенной практической целенаправленности.
Как утверждают Н. А. Бобринский (1929), Д. Н. Кашкаров (1934), Т. 3. Захидов (1950) и А. Н. Формозов (1958), появление первых крупных обобщающих идей по географии животных края, возникновение нового научного направления и метода фаунистических исследований, оказавших решающее влияние на дальнейший ход научной мысли, связано с именем Н. А. Северцова. Серия его путешествий по Средней Азии (1857—1879 гг.) сопровождалась богатейшими зоологическими и зоогеографическими результатами. Им описан целый ряд новых видов птиц и млекопитающих, выявлен генетический состав фауны, определены особенности распределения животных в зависимости от высотных природных поясов. Но самое главное то, что в его исследованиях обнаруживается новый методический подход к познанию животного мира. В исследованиях Н. А. Северцова, в особенности в его классических трудах (1873, 1877), впервые применен метод экологического анализа и обобщения фаунистических материалов. Это знаменовало новый период — период внедрения экологических принципов в классическую зоогеографию. Сущность его метода заключается в том, что при выявлении закономерностей существования, развития и территориальной дифференциации фауны, а также при разделении территории на зоологические области главное внимание уделяется как особенностям современной природной обстановки, так и истории геологического развития края и сопредельных стран. При этом характерно, что первенствующее значение придается роли климата, в частности его континентальности, в жизни и распределении животных.
Н. А. Северцовым определяется положение Средней Азии в таксономическом ранге Туркестанской провинции в составе Палеарктики. Далее при зоогеографическом районировании края исследователь подразделяет Туркестанский край на две части: восточную — Семиреченскую и западную — Сырдарьинскую, а также выделяет четыре зоологических участка и подробно характеризует каждый из них.
Следующей работой, в которой затрагиваются вопросы о закономерностях распределения фауны и проблема зоогеографического районирования является труд В. Ф. Ошанина (1891). Средняя Азия, по Ошанину, в фаунистическом отношении принадлежит к средиземноморскому подцарству и составляет самостоятельную Туранскую провинцию. Таким образом, В. Ф. Ошанин, развивая эколого-географическую концепцию Н. А. Северцова, еще более четко формулирует идею о генетическом родстве фауны Средней Азии с таковой стран Средиземноморья и Передней Азии. При разделении территории Средней Азии на-зоогеографические единицы В. Ф. Ошанин базируется преимущественно на изучении распределения генетических, элементов фауны полужесткокрылых и на их статистике. Выдвигая на первый план историко-фаунистический метод, исследователь не достаточно учел роль современных экологических факторов, хотя последние не остались вне его интересов.
Некоторая ограниченность комплексного экологического метода чувствуется и в известной работе М. А. Мензбира (1914). Как и В. Ф. Ошанин, он при изучении территориальной дифференциации наземной фауны края основывается на методе классической зоогеографии; в основе его районирования лежит сравнительная статистика фауны и анализ ее в генетическом аспекте. Выделенные М. А. Мензбиром 4 «зоологических участка» — Памирский, Бухарский, Западнотяньшаньский и Восточнотяньшаньский — отличаются друг от друга, главным образом, составом и генезисом орнитофауны. Районирование М. А. Мензбира в отношении границ сходно со вторым вариантом районирования Н. А. Северцова.
Как отмечает Т. 3. Захидов (1950), указанная работа М. А. Мензбира в целом имеет ограниченный географический размах, так как в ней исследователь абстрагирует фауну, связав ее лишь двумя координатами — пространства и времени. Современная экологическая обстановка хотя и учитывается, но не играет методической роли.
Таким образом, с методической и научно-теоретической точек зрения главным результатом зоологических и зоогеографических исследований края в дореволюционны» период является возникновение комплексного эколого-фаунистического метода, а также создание на этой базе первых научно обоснованных схем зоогеографического районирования. Как будет показано дальше, метод зооэкологических исследований и первые опыты подробного районирования Н. А. Северцова, В. Ф. Ошанина, М. А. Мензбира и других создали прочную основу в дальнейшем развитии многих биогеографических проблем и положительно влияли на формирование современных представлений о генезисе и географии природных комплексов края.
В советский период наиболее последовательно зооэкологические и зоогеографические концепции классического периода развились в исследованиях Д. Н. Кашкарова, в 20—30-х годах возглавившего в стране экологическое направление. В своих публикациях (1922, 1927, 1928, 1929, 1933, 1934, 1935, 1938) он развивает мысль о том, что расселение и распределение фауны находится под контролем экологической обстановки в ее историческом развитии. Следовательно, закономерности возникновения и территориальной дифференциации фауны любого места могут быть выявлены только лишь при глубоком анализе истории возникновения и смены природных ландшафтов, при вскрытии взаимной связи и обусловленности между их составляющими. Именно такая методическая установка придает глубокое географическое содержание трудам Д. Н. Кашкарова и его последователей.
Экологический подход к изучению органического мира, в частности животных, требовал, с одной стороны, глубокого проникновения в специфику экологических условий края и его отдельных частей, с другой — способствовал применению экологического критерия в разработке основных вопросов зоогеографии, как-то: выявление фаунистического состава, определение генезиса и путей исторического развития фауны, выявление основных закономерностей расселения и распределения животных и т. д.
Коротко остановимся на этих вопросах.
Познание состава фауны края занимало ведущее место в зоологических исканиях. Главная причина этого — большое значение инвентаризации фауны как для научных, так и практических целей. Фаунистическими исследованиями было охвачено большинство систематических групп животных края, начиная от представителей беспозвоночных и кончая позвоночными. Не вдаваясь в характеристику этих работ, отметим, что при изучении состава животных отдельных районов края сотрудники университета нашли и описали новые для науки виды, представителей новых родов, даже подсемейства.
В целом исследования университета убедительно показывают большое видовое многообразие и сравнительное богатство среднеазиатской фауны. Оно обусловлено продолжительностью геологической истории Средней Азии, контактным положением края между различными фаунистическими центрами, а также крайней пестротой современных природных ландшафтов и сложным сочетанием условий жизни для органического мира.
Результаты исследований САГУ значительно обогатили научные представления о генезисе и истории развития фауны края. Исследования (Н. А. Северцова, В. Ф. Ошанина и М. А. Мензбира) показали геологическую давность и сложность фаунистических комплексов Средней Азии и значительную зависимость последних от фауны древних центров формообразования — африканских, средиземноморских и центральноазиатских. Особенно близкие родственные связи фауны края отмечаются со странами Передней и Центральной Азии. Эти основные выводы генетической зоогеографии прошлого века, доказанные статистикой географо-генетических элементов фауны, получили дальнейшее развитие в работах сотрудников университета. При этом генетическое родство фауны Средней Азии подтверждаются на примере почти всех групп животных. Но наиболее убедительно эти связи выявляются на данных о позвоночных животных (Д. Н. Кашкаров) и насекомых (Н. Н. Кузнецов-Угамский).
Большое внимание уделяет вопросам об истоках современной фауны, ее становлению и основным этапам исторического развития Д. Н. Кашкаров. Наиболее широко и конкретно ставятся они в его трудах, посвященных зооэкологическому обзору района оз. Сарычелек (1927) и Ц. Каракумов (1929). Кроме того, Д. Н. Кашкаров совместно с Е. П. Коровиным специальную работу посвящает анализу экологических путей расселения флоры и фауны Средней Азии (1931).
Д. Н. Кашкаров в своих исследованиях подтверждает мысль своих предшественников о древности фауны края и начало формирования последней приурочивает к третичному периоду. Вместе с тем он обнаруживает довольно заметные различия между фауной горной и равнинной как в отношении возраста и состава генетических элементов, так и по характеру исторического развития.
Воссоздавая палеоэкологические условия и обусловленную ими последовательную смену основных генетических элементов фауны горной части Средней Азии на примере различных участков Тянь-Шаня, ученый приходит к выводу о том, что одной из самобытных черт фауны горной части края является ее сравнительная геологическая давность.
Другая особенность горной фауны Средней Азии, по Д. Н. Кашкарову,— своеобразие составляющих ее генетических элементов и их соотношений. Так, в фауне Тянь-Шаня (1926, 1927) по обилию представителей первое место принадлежит нагорноазиатским элементам, затем следуют лесные бореальные, средиземноморские, автохтонные, широко распространенные и индийские.
Следует особо отметить, что Д. Н. Кашкаров был, пожалуй, одним из первых исследователей, который сумел выявить активную роль процесса орогенизации, т. е. создания горной обстановки в изменении и обогащении фауны территории. Основной его вывод —«горы — кузница, где выковывались средою, развивались новые виды»— разделяется всеми исследователями.
На примере Ц. Каракумов довольно четко вырисовывается картина происхождения и поэтапного развития фауны равнинной части. Согласно его представлениям, Ц. Каракумы и примыкающие к ним пустынные районы в процессе освобождения их от вод последнего моря заселяются фаунистическими группировками береговых местообитаний, лагун и солончаков, тождественных с теми, которые и в настоящее время встречаются на соленых водоемах Каракумов. После окончательного обнажения суши, сопровождавшегося постепенным исчезанием лагунных и солончаковых фаун, основным центром заселения пустынной растительностью и животными стали песчаные пространства. На смену полуводной фауне начинают надвигаться сухопутные фауны из соседних* пустынь. Миграция животных особенно усиливается с юга — через Иранские пустыни. При этом мигранты юга — древнеафриканские и средиземноморские формы — отличались удивительной жизнеспособностью в условиях пустыни. Из бореальных же форм равнины Средней Азии могли «мигрировать лишь немногие толерантные формы».
Согласно выводам исследователя, в формировании современной фауны пустынь, наряду с инвазией форм из соседних стран, важное значение принадлежало автохтонным формообразованиям (Этот важный вывод Кашкарова Д. Н. был поддержан Гептнером В. Г. (1938, 1945). Последний на основе анализа фауны млекопитающих пустынь Палеарктики, кроме двух основных очагов формообразования (Сахарского и Центральноазиатского), в равнинной части Средней Азии нашел еще один древний и большой очаг формообразования, приуроченный им к песчаным пространствам. Вывод В. Г. Гептнера о том, что все туранские эндемики — типичные псаммофиты, подтверждает и другое заключение Кашкарова Д. Н.— о песчаных пустынях Средней Азии как о центрах расселений организмов).
Дальнейшее развитие экологической обстановки шло в основном по линии аридизации и все еще широкого внедрения средиземноморских форм, представители которых составляют около 60—65% современной фауны пустынь.
При анализе истории формирования и современного состава фауны пустынь Д. Н. Кашкаров, наряду с естественной сукцессией, важное значение придает искусственным сукцессиям, осуществляемым при вмешательстве человека.
В целом, по Д. Н. Кашкарову, историко-фаунистическая самобытность равнинной части Средней Азии четко выявляется по составу фаунистических элементов и специфическим направлениям исторического развития фауны на фоне экологической обстановки. Рассмотрение вопроса генезиса фауны равнин и гор в сравнительно-географо-генетическом аспекте приводит исследователя к заключению о некоторой самобытности палеогеографического развития фауны этих двух частей края. По Д. Н. Кашкарову, это различие обусловлено тем, что дифференциация фауны равнин и гор происходила сопряженно с дифференциацией природной среды в прошлом.
С этими идеями Д. Н. Кашкарова согласуются воззрения Н. Н. Кузнецова-Угамского (1923, 1924, 1926, 1927). который опирался преимущественно на материалы по фауне насекомых (главным образом муравьев). Н. Н. Кузнецов-Угамский даже раньше Д. Н. Кашкарова заметил, что главная причина преобладания средиземноморских элементов в составе фауны Средней Азии кроется в легкой приспособляемости их к различным условиям среды и в некоторой общности экологической обстановки южной части края с таковой стран Средиземноморья и Передней Азии, в значительной степени унаследованной от геологического прошлого.
Как было отмечено в обзоре отраслевых экспедиции, в трудах Н. Н. Кузнецова-Угамского специально рассматриваются такие вопросы генетической биогеографии края, как происхождение и эволюция пустынной фауны, экологическая адаптация фауны к условиям пустынной среды в процессе исторического развития, значение ледникового времени в эволюции фауны гор. Автор заключает, что современная картина распределения животного мира гор Средней Азии в основных своих чертах сложилась еще в доледниковое время, т. е. во второй половине третичного периода. Четвертичные же оледенения играли малую роль в изменении и перераспределении фауны края. Современные данные палеогеографии убеждают нас в справедливости этого вывода («Средняя Азия», 1958).
Исследования университета играли большую роль в выявлении закономерностей распространения животного мира и зооэкологическом районировании территории Средней Азии. В зоологических трудах эти два вопроса тесно связываются между собой, что требует их сопряженного рассмотрения.
По указанным вопросам работы Д. Н. Кашкарова и его последователей занимают ведущее место. Д. Н. Кашкаров при объяснении особенностей географического распределения животного мира, наряду с историческим фактором, ведущее значение придает условиям современной физико-географической среды. Исследователь пишет: «Признавая все значение «истории» в создании фауны, я позволю думать, что история играет большую роль там, где дело идет о распространении животных в мировом масштабе, о материках, океанических и других островах и т. п. Но как скоро дело касается распределения животных на относительно небольшой территории (хотя бы, например, Туркестан), то в первую очередь выдвигаются различия в экологических условиях» (Д. Н. Кашкаров и А. Коровин, 1926, стр. 21).
В отличие от своих предшественников (В. Ф. Ошанин и М. А. Мензбир) и многих современников (П. П. Сушкин, Н. Я. Кузнецов, А. П. Семенов-Тян-Шанский), исходивших при районировании главным образом из генезиса и статистического анализа видового состава фаун, Д. Н. Кашкаров отдает предпочтение изучению современных экологических факторов. Он указывает, что на животных влияют не только отдельные факторы, но и их комбинации, констелляции факторов. Так как в распределении этих множеств комбинаций факторов наблюдаются определенные закономерности, то оказывается возможной классификация этих факторов, а отсюда возможным и подразделение арены жизни на отдельные территориальные единицы по чисто экологическим признакам.
Опираясь на исследования зарубежных экологов Гэссе, Мерриэма, Шелфорда, Адамса и на результаты своих наблюдений, Д. Н. Кашкаров разрабатывает систему подразделения арены жизни, а именно: «зоны жизни» и «биотопы». Выделение их «в высшей степени целесообразно, так как описание района на основе этих понятий сразу дает представление о климате, эдафических факторах, естественных ресурсах из мира живой природы и хотя бы первую ориентировку в сельскохозяйственных возможностях, связанных с зонами и биотопами того или иного пункта на карте» (Д. Н. Кашкаров, 1945, стр. 147).
В определение «зона жизни» Д. Н. Кашкаров вкладывает понятие пространственно выраженного комплекса факторов, прежде всего климатических; этот комплекс характеризуется преобладанием в области его распространения определенной завершающей растительной формации с соответственными группировками животных. Примеры зон жизни — зоны альпийских лугов, хвойного леса, лиственного леса, степи, пустыни и др. Следовательно, в отличие от географических зон, зонам жизни он придает определенное биоклиматическое содержание. Это интересно с точки зрения современных научных географических представлений, так как в последние годы в среде географов все чаще раздаются голоса в пользу признания именно биоклиматической сущности природных зон (Г. Д. Рихтер, 1965, Н. А. Солнцев, 1968).
Сам Д. Н. Кашкаров писал: «Разница между нашим пониманием зон жизни и ландшафтными зонами Берга заключается в том, что мы считаем зоны жизни подразделениями арены жизни, характеризуемыми климатическими условиями и дающими приют определенным группировкам растений и животных. У Берга последние входят в состав ландшафта наравне с рельефом, водами, климатом и т. д. Наше понятие «зоны жизни» определенно, так как каждая зона характеризуется определенным типом климата» (Д. Н. Кашкаров, 1945, стр. 147). В составе зон жизни он выделяет более мелкие территориальные экологические единицы — биотопы, характеризующиеся комплексом местных факторов. В формулировке Д. Н. Кашкарова биотоп — пространственно выраженный комплекс определенных эдафических факторов (местных, экотопических) плюс еще местные климатические, создаваемые рельефом, экспозицией склона, характером субстрата и т. д.
Д. Н. Кашкаров считает также целесообразным при дальнейшей разработке проблем экологического районирования выделение дополнительных единиц, например, подзоны: комплексы биотопов, фации или стации и др. Однако обоснование таксономии и критериев для определения вышеназванных понятий не доводится до логического конца в связи со слабой разработанностью проблемы биоэкологического районирования.
Для нас важно то, что Д. Н. Кашкаров (1927, 1928, 1934, 1936) впервые переносит на почву Средней Азии такие понятия, как зоны жизни и биотопы. Так, в пределах Средней Азии он, например, выделяет следующие зоны жизни и подзоны:
1) зона жаркой пустыни (южный и северный типы); 2) зона предгорной полупустыни; 3) зона степи (типы: типцово-ковыльная и сухая разнотравная); 4) зона лиственного леса; 5) зона хвойного леса (подзоны арчи и ели); 6) зона субальпийская (зона подавленной древесно-кустарниковой растительности); 7) зона альпийская; 8) зона арктическо-альпийская (холодная высокогорная пустыня).
Хотя автор широтные и высотные зоны ставит в один ряд, но замечает, что они «не являются тождественными», ибо в основе их лежат разные климатические закономерности.
В многочисленных зооэкологических очерках Д. Н. Кашкаров приводит конкретное описание биотопов.
Регионально-экологические и биоценологические воззрения Д. Н. Кашкарова наиболее плодотворно развились в трудах его последователей Н. В. Минина и Т. 3. Захидова. Н. В. Минин в «Эколого-географическом очерке грызунов Средней Азии» (1938) дает обзор фауны грызунов на фоне физико-географических условий (по основным подразделениям арены жизни — зонам жизни и биотопам). В пределах пустынной части Н. В. Мининым выделяется 12 различных биотопов, группирующихся в северных и южных подзонах среднеазиатских пустынь.
Дальнейшее развитие комплексных зооэкологических работ в Средней Азии тесно связано с именем Т. 3. Захидова, который многие годы особое внимание уделял вопросам экологического (биоценологического) районирования и оценки биологических ресурсов пустынь методом эколого-фаунистического анализа и синтеза. Пустыня Кызылкум им рассматривается как вполне самобытная территориальная единица — своеобразная арена жизни. Например, песчаный, глинистый, каменистый и солончаковый типы пустынь характеризуются Т. Захидовым как самостоятельный биотоп и специфика каждого из них выявляется по своеобразию биоценологических процессов. В свою очередь, биотопы подразделяются на более мелкие территориальные единицы — фации. Так, биотоп песчаной пустыни, например, подразделяется на фации закрепленных грядово-бугристых, барханных песков и т. д.
Таким образом, для трудов ведущих зоологов университета характерно эколого-биоценологическое направление. Благодаря этому районирование развивалось преимущественно по линии экологического районирования. Это особенно важно с географической точки зрения, так как если зоогеографическое районирование исходит из географического распространения животных, то экологическое — учитывает совокупность условий среды. Следовательно, экологическое районирование отражает дифференцирующее влияние природной обстановки разных районов на организмы.
Д. Н. Кашкаровым, Т. 3. Захидовым и другими экологами университета была выявлена роль каждого природного фактора (геологической истории, орографии, климата, субстрата, растительности и др.) в распределении по территории края группировок животных, а также биоценозов.
Накопившийся материал позволил Д. Н. Кашкарову еще в 1923—25 гг. создать первый сводный труд по описанию млекопитающих, птиц, рыб и земноводных края. В 1931 г. он был значительно переработан и расширен в виде учебного пособия («Животные Туркестана»), которое, долгие годы служило капитальной фаунистической сводкой по всей Средней Азии. В ней были представлены наиболее типичные ландшафтные виды животных; их образ жизни в зависимости от экологической обстановки, вместе с которой группировки животных составляют неразрывное целое — природный комплекс. Фактический материал по фауне приводится по зонам жизни и местообитаниям.
В комплексе зоологических работ университета стояла и проблема выявления полезных и вредных представителей среднеазиатской фауны и оценки их роли в хозяйстве. Данной проблеме посвящен ряд публикаций А. Л. Бродского, В. П. Невского и 3. А. Пажитновой по насекомым, Т. 3. Захидова, Д. Н. Кашкарова, И. И. Колесникова и Р. Н. Мекленбурцева по млекопитающим и птицам.
Таким образом, в трудах университета успешно разрабатываются основные проблемы зоогеографии края: состав и история формирования фауны, закономерности ее географического распространения, роль полезных и вредных животных в хозяйстве. И как во всех исследованиях естественников, и здесь отличительной чертой явилось экологическое направление большинства зоологических работ. Поэтому они часто не вмещаются в рамки собственно фаунистических исследований и по своему размаху и идейной насыщенности знаменуют определенный этап в истории биогеографии.
- ← Characteristics of the major scientific advances Central Asian State University in the study of the nature of Central Asia. Phytogeographical studies
- Characteristics of the major scientific advances Central Asian State University in the study of the nature of Central Asia. Technique of bio comprehensive study of nature →