Перші кроки шукача руд

Можете себе представить радость молодого человека, только что окончившего вуз и впервые отправившегося на самостоятельную работу, да еще в компании с такими же молодыми, жизнерадостными спутниками, как он сам. Нас было трое, и все мы ехали в Среднюю Азию искать полезные ископаемые. Это трио составляло небольшой поисковый отряд, которому по заданию одного из не­давно образовавшихся горнорудных предприятий надле­жало провести полгода в непрерывных блужданиях по горным хребтам. Все для нас было ново — и ра­бота и самый край. С любопытством всматрива­лись мы через окна вагона в незнакомые пейзажи, то плоские и пустынные, то игравшие на ярком солнце зеленью оазисов с характерными пирамидальными топо­лями, виноградниками и садами. Их дальний фон состав­ляли смутные силуэты гор с поблескивающими шапками вечного снега. Кратковременные остановки встречали нас гомоном пестро одетой толпы. Вместе с людским шумом в вагон врывались смешанные ароматы цвету­щей джиды, акаций и запахи восточной кухни. Ташкент уже остался позади; покидая уголок Голодной степи поезд сворачивал к востоку, входя в суженную часть Ферганской долины.

Только что окончив Ленинградский политехнический институт, я еще жил в мире учебных истин, представляя себе природу, разделенную на ряд строго ограниченных областей. Я полагал, что на Земле, как и в учебнике, господствуют самостоятельно процессы внутренние, зависящие от внутренних сил Земли, и процессы внешние, связанные с энергией солнечных излучений. Одни силы порождают изверженные породы, а другие — осадочные породы, слагающие самую внешнюю часть земной коры. Все восприятие внешнего мира раскладывалось в моем уме как бы по полкам, согласно главам учебников. Лишь впоследствии жизненный опыт убедил меня в том, что все в природе взаимообусловлено и взаимосвязано. Ми­нералогию я знал недурно и мог довольно легко и в об­щем правильно определять минералы.

Оба мои помощника, еще студенты последнего курса, были жителями разных районов страны. Один из них родился в Узбекистане. Обладая хорошим зрением и на­блюдательностью, он оказался прекрасным поисковиком. Другой, выросший в Средней России, отличался хорошей смекалкой ярославца и любознательностью. Он особенно остро воспринимал чуждую ему природу юго-востока.

Мы были молоды, вступали в жизнь, и нам очень хо­телось найти что-либо нужное, полезное для нашей, тогда тоже еще совсем молодой, советской промышленности.

По приезде на рудник, находившийся в предгорьях Алайского хребта, вскоре удалось снарядить небольшой караван. В то время этот древний рудник был единствен­ным местом в стране, где медные руды залегали в есте­ственных карстовых полостях известняка.

В основе нашей поисковой работы лежала идея про­верки различных рудных выходов на радиоактивность, в первую очередь ревизии проявлений медного орудене­ния. Сделать это было легко при помощи походного элек­троскопа. Вместе с тем мы очень интересовались пещера­ми в известняках, так как не исключалась возможность встретить в них такие же естественные полости с оруде­нелыми стенками, как в руднике. Поэтому наш неболь­шой караван, двигаясь вдоль Алайского хребта с востока на запад, старался посетить все пещеры, расположение которых удавалось выведать от местного населения. В один из дней трудного пути мы получили сведения, что где-то в верховьях речки Чаувай находится пещера Сарт-Истаган, расположенная на склоне известнякового мас­сива. И вот наш караван, растянувшись цепочкой, свер­нул в долину реки Исфайрам, постепенно забираясь к югу, в ее верховья. Сначала мы вошли в довольно ши­рокое ущелье, прорезающее массив Боорды, а затем свернули влево в очень уютную зеленую долину малень­кой речки Чаувай. Справа и слева виднелись небольшие одиночные киргизские сакли с плоскими крышами, окру­женные тополями, а местами — мазары (захоронения), вокруг которых стояли шесты с конскими хвостами. На склонах гор цве­ли кусты шиповника и барбариса. Наконец мы прошли широко раскинувшееся селение и остановились на его окраине под большим орехом. Вскоре нашли проводника и с ним направились к устью пещеры. Поднявшись при­мерно на 150 м, увидели отверстие. Мы поочередно влез­ли в узкий ход и уже через несколько шагов оказались в очень низком зале, потолок которого представлял собой совершенно ровную наклонную плоскость. При свете стеариновых свечей обратили внимание на то, что в пе­щере местами встречалась красная глина, поразившая нас своим ярким цветом. Когда мы вылезли из пещеры и сделали химический анализ взятых с собой образцов гли­ны, то установили, что в них содержится небольшое ко­личество ртути. Но в самой глине никаких ртутных ми­нералов простым глазом обнаружить не удалось. Тог­да мы не придали большого значения этой находке и продолжали наше путешествие в западном направле­нии.

Через день караван прошел громадное красивое селе­ние Вуадиль и опять направился на юг, поднимаясь вверх по берегу реки Шахимардан. Дойдя до очень узкого ущелья, мы решили здесь под густыми ветлами, спасаясь от июньской жары, устроить дневку, чтобы обследовать близлежащие горы. На следующий день мои товарищи забрались на гору Кадамджай, долго ходили под лучами палящего солнца, и ничего не найдя, решили вернуться, но в самый последний момент заметили в скале кристал­лы с металлическим блеском. Когда образцы попали мне в руки, я поразился лучевидным строением кристаллов, принятых за свинцовый блеск. Я тут же решил проверить, что же это такое? Анализ показал — как мы и предпо­лагали, это был сурьмяный блеск.

Не сумев оценить практического значения находки, мы отправились в дальнейший путь по предгорьям, в рай­он, где было много проявлений медного оруденения.

В этом маршруте большую помощь нам оказала книга геолога В. Н. Вебера (В. Н. Вебер. Полезные ископаемые Туркестанского края. Издание Геологического комитета. Петербург, 1913), к которой была приложена карта с нанесенными на ней условными значками известных к тому времени рудных проявлений. К нашему сожалению, на этой карге не делалось никакого различия между не­значительными проявлениями и крупными месторожде­ниями. Кроме того, не отмечался способ их образования или генетический тип. На практике это привело к тому, что мы тратили много времени на проверку самых раз­нообразных признаков орудения, не зная заранее, что они собой представляют. Во время одного из очередных рей­сов по невзрачным холмам, сложенным очень древними базальтовыми лавами, караван задержался в тени не­скольких одиноких ветл. Мы с грустью рассматривали не­большие налеты медной зелени на поверхности почти черных скал, и у нас одновременно возникла мысль: а что, если в будущем составить такую карту полезных ис­копаемых, на которой величиной условного значка обоз­начить вероятные или действительные размеры место­рождения, формой значка — разные типы, выделив хотя бы осадочные руды от .вулканических?

Каждая из групп полезных ископаемых имеет совер­шенно различное происхождение и способы обра­зования. Они встречаются, как говорят геологи, в разной геологической обстановке. Одни из них, как, на­пример, месторождения угля, нефти, ряд месторождений железа, марганца, меди, находятся в осадочных горных породах, другие тесно связаны с вулканическими образо­ваниями и с процессами, сопровождающими охлаждение магматических масс, после их внедрения в толщу земной коры. Кроме того, им присущи разные формы залегания в виде пластов, плитчатых тел — жил, линзообразных масс, оруденелых жерл и т. д.

Все эти признаки надо учитывать при поисках место­рождений, их последующей разведке и эксплуатации. Но изучением особенностей состава руд, условиями их зале­гания и происхождения занимается особая ветвь геоло­гии — учение о полезных ископаемых. Хорошо знать гео­логию местности и основы учения о полезных ископае­мых совершенно необходимо для успешных поисков и разведки богатств недр Земли. Поэтому наши мысли пошли и дальше: а что, если эти знаки сопоставить или даже нанести на геологическую карту? Для этого преж­де всего надо иметь геологическую карту хотя бы восточ­ной части Средней Азии, но ее в то время еще не было. Ведь такое сопоставление несомненно подскажет, где именно надо искать руды различных металлов.

Так зародились самые первые смутные идеи о буду­щих металлогенических и прогнозных картах. Вероятно, не у нас одних возникли подобные мысли, но почва для их осуществления еще не была подготовлена.

В то лето мы совершили большое интересное путеше­ствие, познакомились с техникой поисковой работы, с особенностями геологии района, но похвастаться боль­шими успехами не могли. Вернее, мы еще не умели де­лать выводы из своих наблюдений и совсем еще не вла­дели даром предвидения. Осенью низко спустившиеся снега заставили нас прекратить поисковую деятельность и перейти к обработке собранного материала. Зимой мы имели возможность обдумать все виденное, наметить бу­дущие задачи и сделать некоторые предложения о более детальном изучении рудных проявлений ртути и сурьмы. А ранней весной мы снова выехали в Среднюю Азию.

На этот раз нашему отряду дали задание обращать серьезное внимание на все полезные ископаемые, кото­рые могли встретиться по пути следования отряда.

Имея уже некоторый опыт, мы решили применить два новых приема поисков. Прежде всего, надо было в рус­лах боковых притоков рек брать пробы песка и, отмывая легкие частицы, получить так называемый тяжелый шлих, состоящий в значительной мере из тяжелых мине­ралов. Кроме того, мы стали тщательно изучать гальку горных пород, слагавших речные конгломераты; они нам давали представление о породах, распространенных в верховьях рек.

Свои маршруты мы теперь составляли, ориентируясь на данные геологической карты, которую зимой скопиро­вали в Геологическом комитете.

Прежде всего, мы направились в долину реки Чаувай и стали проводить шлиховое опробование ее наносов. Удача! В первых же тяжелых шлихах виднелись неболь­шие крупинки кроваво-красной киновари или сернистой ртути. Значит, надо искать где-то вблизи коренные ее за­легания. И вот весь небольшой отряд цепью пошел на штурм склонов горы. Вскоре в своеобразных кремнистых брекчиях (порода, состоящая из угловатых обломков) удалось обнаружить кристаллы бесцветного прозрачного флюорита, длинные иглы антимонита и ма­ленькие кристаллы киновари. Так было открыто самое первое месторождение ртути в предгорьях Алая.

Геолог изучает обнажение горной породы…

После этого отряд перебазировался в район Кадамджайской горы. И тут оказалось, что скопления сурьмя­ного блеска находятся в такой же кремнистой брекчии, лежащей на известняках, под покровом водопроницае­мых глинистых сланцев. А вблизи горы, так же как вдоль речки Чаувай, проходит крупный разлом земной коры. Таким образом было установлено, что для этих место­рождений характерна примерно одинаковая геологиче­ская обстановка или, как говорят, «геологическое поло­жение». Вероятно, по трещинам разлома поднимались горячие растворы, которые несли рудные элементы и кремнекислоту. Воздействуя на обломки известняков, они превращали их в кремнистую породу, содержащую выделения рудных минералов.

Эти находки натолкнули нас на мысль проверить, нет ли аналогичных геологических условий к западу и восто­ку от указанных выше точек. Проверка осуществлялась несколькими группами. При поисках большую помощь оказала нам геологическая карта, которая позволяла на­мечать районы со сходным геологическим строением. Действительно, нашим отрядам удалось найти ряд новых рудных месторождений. Среди них в особенности круп­ным был Хайдаркан (обнаруженный В. И. Поповым и. В. И. Поярковым в 1926 г.). Новые находки позволили мне высказать предположение о наличии в Южной Фер­гане сурьмяно-ртутного пояса, иначе говоря, целой цепочки ртутных месторождений, приуроченных к поло­се предгорий Алайского хребта. Они характеризуются близкими геологическими условиями и однотипными руд­ными проявлениями. Это предвидение геолога впослед­ствии оправдалось.

В связи с этим нашей группе удалось обосновать не­обходимость детальных разведок упомянутых районов. Они привели к положительным результатам, благодаря чему Чаувайское и в особенности Хайдарканское место­рождения давали и поныне дают нашей стране ртуть, а Кадамджайскоеместорождение до сих пор является поставщиком сурьмы.

Обследование речных конгломератов также помогло нам судить о вероятном источнике одного из минералов — спутнике сурьмяных и ртутных месторождений. В доли­не реки Сох мы нашли много гальки сиенитов (магматическая порода; богатая щелочами, содер­жащая иногда плавиковый шпат). Впослед­ствии были обследованы верховья этой реки и ее притоки и там обнаружены коренные выходы разнообразных представителей сиенитов с частыми вкраплениями плави­кового шпата. Возможно, что с охлаждением сиенитов были связаны горячие водные струи, так называемые «термы», выносившие рудные элементы по трещинам разломов.

Выдвинутое мной предположение о существовании сурьмяно-ртутного рудоносного пояса было первым oбoб­щением результатов наших поисковых работ.

Уже тогда зародилась уверенность в том, что место­рождения руд встречаются в природе не в виде беспоря­дочно разбросанных точек, а в закономерном залегании. Следовательно, определив закономерности условий их залегания, можно было упростить поисковую работу, за­ранее отбросив малоперспективные площади. Однако в то время было слишком мало данных для осуществления таких смелых прогнозов.

Примерно в этот же период академик А. Е. Ферсман высказал предположение о разных формах пространст­венного расположения месторождений.

Обобщая результаты минералогических исследований в Хибинских тундрах, представляющих собой огромный расчлененный массив магматической породы, А. Е. Фер­сман писал: «Только путем широкого научного освещения; Хибинских тундр удалось открыть апатитовое место­рождение… Мы ставили себе задачей разрешение проб­лемы минералогии и геохимии, и наши работы имели целью, прежде всего, выяснение основных законов строения Хибинских тундр, истории их образования и связи отдельных скоплений химических элементов с гео­логическим прошлым этих массивов. Эти идеи привели нас к установлению ряда закономерностей в излиянии расплавленных масс и в их географических и хронологи­ческих взаимоотношениях, и мы установили ту систему дуг-подков, которым подчинены в наших тундрах все явления» (А. Е. Ферсман. Апатито-нефелиновая проблема Хибинских тундр. Научное хим.-техн. изд-во НТУ ВСНХ, 1929, стр. 88).

Именно по этим дугам проводились в дальнейшем поиски и разведки апатитовых скоплений. Сами концент­рические дуги возникли в результате ряда последова­тельных внедрений расплавов разного состава. Эти тео­ретические идеи очень облегчили проведение поисковых работ и позволили сосредоточить их на сравнительно ог­раниченных дугообразных пространствах.

Исследования навели А. Е. Ферсмана на мысль обобщить свои наблюдения, сделанные в Северной Мон­голии и в Забайкалье еще во время первой мировой вой­ны. В 1926 г. он выделил особый Монголо-Охотский пояс — протяженную зону распространения руд олова, вольфрама, молибдена, отмечая, что ее определение и изучение дают большие возможности в деле новых поис­ковых работ на огромной территории. Однако в то время оставалось неясным, каков геологический возраст этого пояса и его гранитных внедрений, с которыми связывали оруденение, куда девается этот пояс около Охотского моря — погружается ли он в морские пучины или поворачивает на Север?

Уже тогда А. Е. Ферсман считал, что познание зако­номерностей распространения или размещения различ­ных месторождений полезных ископаемых в земной коре позволит не только более планомерно вести их поиски на определенных территориях, но и предсказывать, где мо­гут быть сделаны новые находки.

Значительно позднее, уже после завершения своей многотомной «Геохимии», он писал, что еще не­давно было время, когда массы значков полез­ных ископаемых лежали в беспорядке на пестром ковре нашей геологической карты. Казалось бы, не было ника­ких строгих законов, которые рассеивали бы эти значки по полям разного цвета:, одни из них накапливались вме­сте в горных районах, другие заполняли поля бывших мо­рей и материков. Сейчас мы знаем, что распределение этих точек подчиняется глубочайшим законам…

Только сочетая достижения исторической геологии, новой тектонической мысли с законами поведения эле­ментов, мы начинаем понимать распределение полезных ископаемых то в грандиозных поясах, тянувшихся на ты­сячи километров, то в целых геохимических полях на пространстве миллионов квадратных километров. Только в свете этого нового синтеза, связывающего неразрывны­ми узами геохимию и геологию, рождается прогноз-пред­сказание, высшая форма научной мысли, которая из настоящего разгадывает будущее (См. А. Е. Ферсман. Химия Земли на новых путях. Москов­ское Общество испытателей природы. М., J944, стр. 17—18).

Так возникла идея попробовать высказывать прогно­зы не в виде записок, где устанавливаются общие законо­мерности, а в виде специальных карт, иначе говоря, в ви­де графического предвидения. Принципы такого карти­рования были тогда еще совершенно неясными, но опыт подсказывал, что, нанося на карту выходы различных рудных проявлений и отмечая площади со сходными руд­ными проявлениями, можно наметить перспективные площади. А далее, сопоставляя эти площади с геологи­ческой картой, можно даже сделать выводы о причи­нах, вызвавших появление оруденения в том или ином районе.

• ← Чим займається геологія
• Переходимо до розвідки →