Льодовик Фокс (Нова Зеландія)
Російська
На жаль, цей запис доступний тільки на
Російська.
К сожалению, эта запись доступна только на
Російська.
For the sake of viewer convenience, the content is shown below in the alternative language. You may click the link to switch the active language.
Новозеландские ледники находятся почти там, где живут наши антиподы; это наиболее удаленные от Европы глетчеры. Несмотря на огромное расстояние между Европой и Новой Зеландией, достигающее почти 20 тыс. км, иногда может показаться, что вы находитесь на зеленой траве английской родины большинства новозеландцев. Совершенно по-иному чувствуешь себя в соседней, но значительно более сухой Австралии, стране эвкалиптов, которая, несмотря на также британское население, кажется более чужой. Местный животный мир Новой Зеландии, как и Австралии, очень своеобразен, но его практически не увидишь; редкое исключение составляет киви, символ новозеландцев, с которым вы встретитесь бесчисленное множество раз: он изображен на чашках, тарелках, зажигалках и других предметах. Крупных бегающих птиц, моа, истребили уже маори, первые поселенцы Новой Зеландии. Единственная в своем роде ящерица гаттерия Sphenodon (местное название — туатара), живое ископаемое, встречается только на небольших островах у побережья. Совершенно английский облик имеют и города. Крайстчерч, центр провинции Кентербери, и вообще весь остров Южный живо напоминают Кембридж или Оксфорд, а Данидин — самый южный университетский город на земле! — по праву носит свое кельтское название (Данидин — прежнее название Эдинбурга; рис. 16.1—16.2).
Все ледники сосредоточены на острове Южный в узкой 250-километровой полосе Новозеландских Альп между 43° и 44° 30′ ю. ш. Вытянутый хребет по крайней мере частично заслуживает своего названия, так как ландшафт его местами действительно напоминает Альпы, и он, так же как Альпы, представляет собой молодое складчатое горное сооружение. Но в частностях тектоническое строение Новозеландских Альп совершенно иное и характеризуется наличием большого продольного разлома со значительным горизонтальным смещением. Кроме того, здесь почти полностью отсутствуют, например, известняки.
Если европейские Альпы причленены в качестве Нео-Европы к горам Центральной Европы каменноугольного времени, то новозеландские горы примыкают к древним складчатым горным цепям восточной Австралии. Таким образом, с геологической точки зрения Новозеландские Альпы можно было бы назвать «НеоАвстралией», если бы 1500-километровое Тасманово море не отделило их географически так далеко от Австралийского материка и не превратило в самостоятельный островной мир.
Обе самые высокие вершины — горы Кука (3746 м) и Тасмана, пролив Кука между островами Южный и Северный, а также большой ледник Тасмана названы в честь голландского первооткрывателя Новой Зеландии (1642 г.) Абеля Тасмана и одного из первых ее исследователей Джемса Кука, который в 1770 г. впервые обошел остров Южный на парусном судне. Заслуживают упоминания и немецкие геологи — Ю. Хааст, профессор в Крайстчерче в прошлом веке, и Ф. фон Хохштеттер, директор музея естественной истории в Вене (умер в 1884 г.). Фамилия Хааст встречается в названиях поселков острова Южный и наименовании своеобразного ксерофита Haastia. Именем Хохштеттера названы два своеобразных животных Новой Зеландии — древняя лягушка Lieopelma hochstetteri (древний род, неродственный ни с одной из современных лягушек) и открытая в 1948 г. не умеющая летать (как киви и моа), птица такахе (Notornis hochstetteri). Но и сам Хохштеттер ввел в литературу важное обозначение — дунит для богатых оливином пород, слагающих горы Дун (восточнее Нельсона). Его основополагающая работа «Геология Новой Зеландии» в 1959 г., ровно через 100 лет после пребывания автора в этой стране, была переведена на английский язык.
Хохштеттер работал в Новой Зеландии в 1858—1859 гг. как участник австрийской экспедиции «Новара». Об этой экспедиции напоминают названия двух ледников — Хохштеттера и Франца-Иосифа. Последний вместе с соседним с ним ледником Фокс относятся к наиболее эффектным на Новой Зеландии, более того, на всем земном шаре (рис. 16.3—16.4). Безлюдное береговое шоссе ведет от этих ледников к Нельсону на севере или через перевал Льюис к Крайстчерчу. Если вы изберете первый путь, то недалеко от Нельсона в маленьком поселке Брайтуотер заметите скромную мемориальную доску, где некогда стоял небольшой дом, в котором родился Эрнест Резерфорд, получивший титул лорда Нельсона, нобелевский лауреат 1908 г., один из видных исследователей радиоактивности и тем самым один из основателей радиометрического метода определения абсолютного возраста горных пород. Другая интересная в геологическом отношении памятная доска находится между Мерчисоном и Лайелем, в 91 миле от Нельсона у реки Буллер; здесь сильное землетрясение 17 июня 1929 г. сместило шоссе на несколько метров — это один из редких примеров крупного сброса, вызванного землетрясением.
По длине ледник Тасмана значительно превосходит ледники Фокс и Франца-Иосифа, но ни один из многочисленных глет черов Новой Зеландии не спускается так низко к морю, как эти два. Языки их обрываются в нескольких сотнях метров над уровнем океана и почти достигают побережья — и это на широте, соответствующей широте Флоренции или Лазурного берега!
Таким образом, получается, что буйная растительность и глетчерный лед сходятся так близко, как ни в каком другом районе нашей планеты (лишь приблизительно аналогичные условия, образно описанные Ч. Дарвином, известны еще на юге Чили). Не без основания А. Сиуорд поместил на титуле своего учебника палеоботаники ледник Франца-Иосифа, обрамленный зелеными древовидными папоротниками.
Небольшая прогулка от скромного (по европейским масштабам), состоящего всего из нескольких домов туристского центра «Фокс-Глейшер» на легко доступный одноименный ледник оставляет неизгладимое впечатление.
На береговой низменности, где выпадает много осадков, растут дождевые леса, буйная сочная зелень которых вполне может соперничать с тропическими джунглями. Хотя мы здесь и находимся уже по ту сторону южной границы распространения пальм, на побережье у Греймута, всего в 120 км севернее ледника Фокс, при средней годовой температуре лишь 12° (!) еще встречаются многочисленные пальмы никау, Rhopalosfylis sapida, единственный вид пальм, родина которого Новая Зеландия (рис. 16.5). На этом фоне особенно резко выделяются не менее живописные высокие древовидные папоротники, образующие вместе с другими различными видами флоры непроходимые заросли. Под пологом гигантских деревьев так влажно, что вода каплями стекает с листьев. Основание толстых стволов часто совсем гнилое и изъедено. Некоторые стволы уже наклонились, и с них, точно занавес, свисают изящные ажурные листья папоротника, другие стволы уже рухнули и лежат на земле. Но и эти мертвые стволы почти не отличаются от живых деревьев: кора их совсем не видна, так густо они покрыты толстым слоем лишайников, лиственных мхов, печеночников, папоротников разных видов, а часто также более высокоорганизованными растениями (рис. 16.6). От места к месту видовой состав древесной растительности, кустарников и эпифитов меняется, и несведущему в ботанике путешественнику просто невозможно разобраться в этом богатстве растительного царства. Высокие, несколько напоминающие дубы наших широт деревья, которые то здесь, то там выступают над кронами других лесных великанов, украшены редкими, вспыхивающими на солнце как фонарики, красными цветами; это Metrosideros из семейства миртовых, с которой мы еще встретимся на Гавайских островах.
Кое-где растут и типичные для южного полушария хвойные деревья: мощные Podocarpus, Dacrydium, а также Phyllocladus, у которого вместо иголок развиты веерообразные филлокладии (поэтому местное население очень метко называет Phyllocladus «celery pine» — «сельдерейной сосной»).
Здесь, на западном побережье, эти зеленые первобытные леса подступают вплотную к белым сверкающим ледникам, ко торые сползают по долинам с вершины горы Кука (рис. 16.7). В отличие, например, от ледника Тасмана они не несут большого количества обломочного материала. Ледник Франца-Иосифа, имеющий длину 11 км, в 1956 г. заканчивался на высоте 230 м над уровнем моря (сейчас он отступил немного выше); 15-километровый ледник Фокс также очень близко выдвигается к океану; его фирновое поле находится на горе Тасмана (3498 м). Снеговая граница проходит здесь на высоте около 2100 м.
Крутые скалистые склоны, обрамляющие с обеих сторон ледник Фокс, сложены стоящими почти вертикально слоями кристаллических сланцев. Горизонтальная ледниковая штриховка, которая заметна на них, указывает на прежнее положение ледника. Всего несколько лет назад он был значительно более мощным — об этом свидетельствуют крутые голые скалистые борта долины, поднимающиеся над плоским языком ледника и лишь в нескольких десятках метров над ним покрытые зеленым ковром пышной растительности. Место, которого прежде достигал ледник, фиксируется также огромными холмами морены, занимающими все дно широкой долины реки Фокс на протяжении более 1 км ниже современного края ледника. Под чернобурым илом и щебнем этих конечных морен кое-где еще видны глыбы «мертвого льда». По последним данным, ледник Франца-Иосифа за 21 год (с 1935 по 1956 г.) отступил на 660 м, а затем еще на 600 м, а ледник Фокс за это же время — на 1800 м (с 1956 по 1963 г. — на 800 м!). Как и в европейских Альпах, летнее таяние льда очень хорошо заметно по образованию «ледниковых столов» (рис. 16.8); при этом каменная плита, собственно «столешница», наклонена в сторону наибольшей инсоляции — в Новой Зеландии на север, то есть в направлении, прямо противоположном наклону в наших широтах!
Оба ледника западного побережья имеют особенно важное значение для палеоклиматологов. Они указывают, что ледниковые явления и ледниковые наносы могут встречаться в непосредственном соседстве с признаками, свидетельствующими о совсем не ледниковом климате. Действительно, хотя леса из древовидных папоротников, растущие ниже ледника Фокс, и не требуют тропической жары, все же для их развития нужен совершенно обычный умеренный, почти субтропический климат. Это заставляет с осторожностью относиться к интерпретации признаков климатов прошлого. Обнаружение, скажем, окаменелых древовидных папоротников отнюдь не исключает возможности существования в их соседстве ледников, а распространение в том или ином районе древних морен или древней ледниковой штриховки совсем не обязательно указывает на полярный в прошлом климат. Весьма показательно также, что здесь ледники и море очень тесно соседствуют друг с другом (языки обоих ледников оканчиваются всего в 15 км от береговой линии на очень небольшой высоте над уровнем моря). Такая картина обычна для полярных районов распространения материковых ледников, но редко наблюдается в зоне умеренного климата. Следовательно, если где-нибудь обнаружены морены и рядом с ними морские окаменелости, то это вовсе не означает, что речь обязательно должна идти о полярном материковом леднике. Такое соседство может быть связано и с обыкновенным долинным ледником.
Конечно, живописную картину ледника в зеленом обрамлении древовидных папоротников природа способна создать только при особо благоприятном сочетании обстоятельств. Прежде всего нужно достаточное количество осадков: действительно, в районе города Милфорд-Саунд, расположенном несколько южнее ледников на западном побережье, выпадает очень много дождей — свыше 6000 мм в год (восточнее же высоких гор количество осадков, едва достигает 300—350 мм в год, так что здесь пышные дождевые леса уступают место пустынным степным ландшафтам с резка ксерофитным типом растительности!). Второе условие — высокие горы, поднимающиеся выше снеговой границы. Только здесь может накопиться достаточно фирна, и лишь при наличии крутого рельефа долинный ледник способен выдвинуться далеко ниже снеговой границы в другие климатические зоны и достичь моря. Ледники Фокс и Франца-Иосифа — превосходное доказательства того, что такие условия могут быть осуществлены.