Грецькі міста Північного Причорномор’я. Боспорське царство
Російська
На жаль, цей запис доступний тільки на
Російська.
К сожалению, эта запись доступна только на
Російська.
Ольвия
В результате колонизации в Северном Причерноморье сложились три главных эллинских центра: Ольвия, Херсонес и бос-порские города. История Ольвии, основанной в середине или даже первой половине VI в. до н. э. выходцами из ионийского Милета, известна нам лишь в самых общих чертах. Основываясь на всех имеющихся данных, можно утверждать, что в V в. Ольвия была уже большим городом. Часть ее жителей занималась земледелием на прилегающей к городу территории, но особенного развития достигла ольвийская торговля. Керамика Ольвии раскрывает постоянные и прочные ее связи с греческими причерноморскими городами и центрами средиземноморской Греции. Среди предметов ольвийского импорта V— IV вв. встречаются превосходные изделия греческих мастеров. Значительная часть ввозившихся в Ольвию товаров перепродавалась местному населению или выменивалась на зерно и другие продукты. Изделия собственного ремесленного производства также предназначались на вывоз. Но главным предметом ольвийского экспорта был скупаемый у местных племен хлеб, местное сырье и, надо думать, рабы. Ольвийская нумизматика запечатлела эту энергичную деятельность города. Ольвия приступает к регулярным выпускам своих денежных знаков со второй половины VI в., т. е. раньше многих других греческих городов-колоний. Свидетельством развития денежного обращения в Ольвии в первой половине IV в. служит относящийся к этому времени декрет, целью которого было установить определенные правила обмена монет других греческих городов на ольвийские деньги и обеспечить ольвийской валюте привилегированное положение.
Ольвия. Ваза
Постоянная потребность Ольвии в зерне и местном сырье для сбыта создала экономические предпосылки для широкого и мирного общения населения Ольвии с окружающими ее местными племенами. На этой почве получает развитие процесс ассимиляции греческих колонистов с местным населением. Геродот, побывавший в Ольвии, называет ближайшее к городу племя каллипидов «эллиноскифами». Позднейшая эпиграфика, дает, по-видимому, той же группе населения еще более характерное название «миксэллинов», «смешанных эллинов». При раскопках Ольвийского некрополя VIи V вв. на его территории наряду с типичными погребениями греков было обнаружено значительное число местных погребений или могил с греческими и местными вещами в погребальном инвентаре. Яркий образ эллинизировавшегося «варвара» из среды племенной знати мы находим в рассказе Геродота о скифском царе Скиле, который женился на гречанке, усвоил греческие обычаи и религию и помногу месяцев проживал в Ольвии в своем доме, выстроенном на греческий лад. За эту приверженность ко всему греческому он поплатился жизнью.
Ольвия была типичным греческим полисом: в ней существовало народное собрание, совет и выборные должностные лица. Как и во всех рабовладельческих полисах, полноправные граждане составляли в Ольвии привилегированное меньшинство, так как ни проживавшие в Ольвии иностранцы — выходцы из других греческих городов, ни миксэллины политическими правами не обладали. Исключение составляли лишь граждане ольвийской метрополии Милета, которые на основании особого договора пользовались полным равноправием с ольвиополитами.
О событиях внутренней и внешней истории Ольвии до второй половины IV в. в источниках отсутствуют какие бы то ни было сведения. Только писатели римского времени сообщают, что во второй половине IV в., по-видимому, в последние годы жизни Александра Македонского, Ольвия была осаждена его полководцем Зопирионом. Очевидно, поход Зопириона был предпринят с целью включить в империю Александра все западное и часть северного побережья Черного моря. Осажденный город оказался в очень тяжелом положении. Ольвийское правительство было вынуждено пойти на крайние меры: была освобождена некоторая часть рабов, которые пополнили ряды защитников города, предоставлены гражданские права иностранцам и аннулированы долги. Только такой ценой город смог отстоять свою независимость и принудить Зопириона снять осаду.
Херсонес
По несколько иному пути пошло развитие Херсонеса — единственной в Северном Причерноморье дорийской колонии. Территория вокруг города отличалась плодородием, но ближайшими соседями херсонесцев были полудикие и воинственные тавры, беспокоившие их своими набегами; завязать с ними мирные торговые связи было невозможно. Поэтому даже в лучшие времена херсонесская торговля значительно уступала торговле Ольвии и боспорских городов.
Основу херсонесской экономики составляло сельское хозяйство. Владения херсонесцев на Гераклейском полуострове до сих пор сохранили следы их энергичной хозяйственной деятельности. Система укреплений защищала эту территорию от таврских набегов. Многие укрепления имели одновременно хозяйственное и жилое назначение, представляли собой своеобразный тип усадеб-крепостей. Под их прикрытием херсонесцы обрабатывали с помощью рабов свои поля и виноградники.
В состав владений Херсонеса вошла также и часть западного побережья Крыма в районе современной Евпатории, где находились подвластные херсонесцам Керкинитида и Прекрасная гавань. Земля являлась собственностью либо отдельных граждан, либо государства; в этом случае она сдавалась в аренду или на откуп отдельным предпринимателям. Земельные угодья использовались под хлебные посевы, но главным образом под виноградники. Подсобную роль играло животноводство, а в прибрежной полосе также рыболовство и соляной промысел. Вся эта хозяйственная деятельность в известной мере носила характер товарного производства, поскольку часть своей продукции Херсонес экспортировал. Предметами херсонесского вывоза были прежде всего вино, рыба, соль и, может быть, частично хлеб. Ввозились в Херсонес преимущественно предметы роскоши: украшения, оружие, художественная посуда, ткани и т. д. Представление о торговых связях херсо-несских купцов дают многочисленные находки при раскопках Херсонеса импортной, в том числе афинской, керамики, керамической тары и черепиц с клеймами Синопы, Гераклеи, Родоса, Фасоса и других греческих городов. Среди херсонесских надписей встречаются почетные декреты в честь граждан-иноземцев, связанных с городом торговлей.
Сосуд из Воронежа с изображением скифов…
Наряду с сельским хозяйством в Херсонесе получило известное развитие и ремесло. Раскопками установлено существование на территории города керамической, металлообрабатывающей и других отраслей ремесленного производства. Многочисленные находки прясел для веретена, грузил для ткацких станков, бронзовых и костяных иголок и даже остатков полотна свидетельствуют о том, что в городе было развито прядильно-ткацкое дело.
О политической структуре Херсонеса мы узнаем из ряда надписей. Херсонес представлял собой античную рабовладельческую республику с обычными органами управления: народным собранием, советом, выборными должностными лицами — демиургами, архонтами и др. К сожалению, история этой республики V—III вв. почти не нашла никакого отражения в античной литературной традиции, хотя нам известно, что в городе проживал местный историк Сириск, в трудах которого отразились взаимоотношения Херсонеса с Боспором.
Мощные оборонительные стены самого города и укрепления на Гераклейском полуострове красноречиво говорят о постоянной военной опасности, угрожавшей городу, по-видимому, не только со стороны тавров, но и со стороны воинственных скифских племен степного Крыма. Взаимоотношения Херсонеса с местным населением, судя по всему, носили здесь иной характер, чем, например, в Ольвии V и IV вв. Между тем на боеспособности Херсонеса не меньше, чем других греческих полисов, отражалась борьба между бедными и богатыми, полноправными и неполноправными, рабами и рабовладельцами. Об этом с исключительной яркостью говорит дошедший до нас текст присяги херсонесцев, датируемый самым концом IV или началом III в. Может считаться доказанным, что это не обычная присяга, которую давали юноши во всех греческих городах при вступлении в ряды граждан, а чрезвычайная клятва, вызванная какими-то особыми обстоятельствами, очень опасными для Херсонеса и существовавшего в нем государственного строя. Произносивший эту присягу клялся в том, что он не предаст Херсонес и другие его владения «ни эллину, ни варвару», не замыслит ниспровержения демократического строя, не примет участия в заговоре и т. д. Перечень всех этих негативных обязательств настолько конкретен, что, несомненно, почерпнут из реальной жизни, полной тревог и внутренних и внешних опасностей. Это был канун того еще более бурного периода северочерноморской истории, который связан с ростом враждебной греческим городам активности местных племен и образованием в Крыму скифского государства, когда не только Херсонес, но и другие греческие города теряют большую часть своих прежних владений и фактически утрачивают независимость.
Монеты Херсонеса
Боспорское царство
В отличие от Ольвии и Херсонеса, от начала и до конца своей исторической жизни сохранявших структуру полисов, города-колонии, расположенные по обоим берегам Керченского пролива — древнего Боспора Киммерийского, в 80-х годах V в. до н. э. объединились под властью общего правительства, возглавленного Археанактидами. Тем самым было положено начало Боспорскому государству, которое по своим размерам значительно превысило владения даже самых крупных греческих полисов. В период расцвета — в IV и первой половине III в.— Боспорское государство владело всей территорией Керченского полуострова до Феодосии включительно и всем Таманским полуостровом с прилегающей к нему береговой полосой вплоть до нынешнего Новороссийска. На северо-востоке сфера боспорского государственного влияния распространялась до устья Дона, где находился подвластный Боспору Танаис. Таким образом, в состав Боспорского государства вошли не только греческие города-колонии с окружающими их землями, но и территории, населенные местными племенами, которые вынуждены были признать власть центрального боспорского правительства.
Скудость источников препятствует выяснению конкретных причин, побудивших боспорские полисы поступиться своей независимостью в пользу общего правительства. Мы не знаем также, какие именно из боспорских городов, помимо двух самых крупных из них — Пантикапеи и Фанагории,— с самого начала вошли в состав нового государственного объединения и какие присоединились к нему впоследствии. Следует думать, что в образовании этого объединения сыграл свою роль ряд факторов. Объединение, несомненно, открывало перед его участниками значительные экономические выгоды. Страна была плодородной, а воды Азовского моря и Керченского пролива изобиловали рыбой. Господство над обоими берегами пролива облегчало освоение природных богатств этого края и обеспечивало широкие возможности для развития экспорта зерна, рыбы и местных рабов в центральные районы Греции. Данные археологических исследований боспорских городов свидетельствуют о том, что они с раннего времени начали сочетать сельскохозяйственную деятельность на принадлежавших им землях с посреднической торговлей. В этом отношении весьма показательно, что Пантикапей, как и Ольвия, с середины или второй половины VI в. до н. э. начинает регулярно выпускать свою монету. Объединение боспорских городов должно было отвечать и интересам военно-стратегического характера: если с одними из многочисленных меотийских и скифских племен у греческих колонистов установились мирные отношения, основанные на обоюдных выгодах экономического общения, то с другими, напротив, происходили военные столкновения.
По-видимому, первоначально территория Археанактидовского Боспора была невелика. Расширение ее начинается в IV в., после перехода власти к новой династии Спартокидов. Не располагая сведениями о конкретных обстоятельствах, сопутствовавших этой политической перемене на Боспоре, мы, однако, знаем, что родоначальник новой династии Спарток не был греком, он был связан своим происхождением, судя по его имени, с Фракией. Переход власти к негреческой, хотя и в значительной степени эллинизировавшейся, династии Спартокидов показывает, что к этому времени процессы ассимиляции пришлого населения с местным достигли на Боспоре значительного развития. Это наложило отпечаток на все стороны исторической жизни Боспора и, в частности, на его культуру. В состав господствующего на Боспоре класса теперь наряду с верхним слоем населения городов вошли и представители местной племенной знати. Их объединили интересы совместной эксплуатации более широких слоев и греческого и местного населения и интересы все расширявшейся экспортной торговли. В результате Боспор стал представлять собой уже не греческое государство, а государство, смешанное по своему этническому составу, что наложило отпечаток на его экономическую, социальную и культурную жизнь. Поэтому Боспор имеет много общего с государствами, сформировавшимися в древнем мире уже в эллинистическую эпоху.
Территориальная экспансия Боспора стимулировалась стремлением крупных греческих и негреческих рабовладельцев расширить базу для экспорта боспорского хлеба и сырья. По-видимому, эта экспансия развивалась постепенно и первых заметных результатов достигла только в годы правления боспорского правителя из дома Спартокидов Сатира (407—388 гг.), когда было начато завоевание оставшейся еще независимой Феодосии. Военные действия, открытые Боспорским царством против этого города, осложнились вмешательством метрополии Херсонеса — Гераклеи Понтийской. Опасаясь, что чрезмерное усиление Боспора будет угрожать Херсонесу, Гераклея оказала военную помощь осажденной Феодосии. В результате военные действия затянулись. Феодосия капитулировала и вошла в состав Боспорского государства, признав верховную власть боспорских правителей, уже после смерти Сатира, при его сыне и преемнике Левконе. После присоединения к Боспору Феодосия становится одним из важнейших центров боспорского хлебного экспорта.
В годы правления Левкона I (389—349 гг.) Боспору удалось подчинить местные меотийские племена на таманской стороне пролива. Располагая значительными военными силами, в состав которых входили и наемники, Левкон I мог достигнуть этого силой оружия, но не исключена возможность, что некоторые из племен, например синды, вовлеченные в боспорскую хлебную торговлю, могли присоединиться к Боспору без особого военного нажима. Судя по надписям с титулатурой Спартокидов, в которых перечислялись племена, признавшие их верховную власть, границы боспорских владений на Таманском полуострове не отличались устойчивостью. Отдельные племена то присоединялись к Боспору, то отпадали от него, но в целом боспорская территориальная экспансия, безусловно, имела экономические причины. Объединив значительную территорию, Боспорское государство в правление Левкона I и его преемника Перисада (349—309 гг.) завязало оживленные торговые сношения со всем эллинским миром и прежде всего с Афинами. Ежегодный экспорт боспорского хлеба в Афины в середине IV в. достиг 400 тысяч медимнов (около миллиона пудов). В свою очередь из Афин, Коринфа, Родоса, Фасоса, Хиоса, Коса и других районов на Боспор импортировались ткани, вино, оливковое масло, металлические и ювелирные изделия и т. д.
Одновременно с развитием торговли росло и собственное боспорское хозяйство, основу которого составляло земледелие. Наряду с земледелием на Боспоре существовало скотоводство и рыбный промысел, а в городах ремесленная промышленность. Монументальные боспорские погребения, поражающие нас роскошью погребального инвентаря, дают наглядное представление о богатствах, сосредоточенных в руках господствующего на Боспоре класса. Спартокиды, которые возглавляли этот класс, сами были крупнейшими землевладельцами, рабовладельцами и экспортерами боспорского хлеба и сырья. Можно с уверенностью считать, что на территории Боспора формировались крупные землевладельческие хозяйства, основанные на эксплуатации рабов. Рабы также широко применялись и в ремесленном производстве, например в производстве кровельной черепицы, которое принадлежало самим Спартокидам. Однако на территориях, населенных местными племенами, безусловно, продолжало жить много мелких свободных производителей, продававших боспорским экспортерам излишки своего хлеба.
По своей форме власть Спартокидов, располагавших наемными войсками и управлявших отдельными частями своего государства при посредстве наместников, носила монархический характер. Но спартокидовский Боспор не представлял собой централизованного государства в позднейшем смысле этого слова. Центральная власть — хотела она того или не хотела — не могла лишить население подвластной ей территории относительной автономии. Боспорской центральной власти приходилось считаться в одинаковой мере и с греческими и с местными племенными традициями, что наложило на государство Спартокидов своеобразный отпечаток политической двойственности. Спартокиды в официальной своей титулатуре именовались архонтами по отношению к боспорским городам и царями по отношению к племенам, признававшим их власть. Это своеобразие государственной структуры Боспора особенно отчетливо проявилось в междоусобной борьбе, охватившей большую часть боспорской территории в 309 г., после смерти Перисада. История этой борьбы известна из единственного, дошедшего до нашего времени через Диодора, отрывка связного исторического повествования о Боспоре. В борьбу сыновей Перисада за власть, помимо граждан боспорских городов и наемных войск, были втянуты местные племена как зависимые, так и независимые от Боспора. И все-таки попытку связать эти разнородные по своим этническим и социальным признакам силы в рамках единого большого государства в IV и первой половине III в. следует считать удавшейся. В годы правления Евмела (310—304 гг.), вышедшего победителем из междоусобной войны, Боспор был мощным рабовладельческим государством, претендовавшим на объединение всего Северного и даже части Западного Причерноморья.