Давньогрецька «велика колонізація»

Греки у европейских берегов Средиземного моря
Из рабовладельческих городов-государств (полисов), вы­росших на берегах и островах Эгейского моря, греки распро­странились во всех направлениях. Западные и северные пути вели их к некоторым частям Европы, еще не известным другим древним народам, имевшим письменность.
К VI в. до н. э. греки дорийцы, выходцы из областей юго-западного и восточного Пелопоннеса и из Городов на Истме— Коринфа и Мегары, колонизовали северные Ионические остро­ва, в том числе Керкира (Корфу), лежащий у входа в полу­замкнутое «Верхнее море». Пройдя через широкий пролив Отранто, дорийцы на восточном, балканском берегу моря открыли область Иллирию, а на апеннинском — страну, на­селенную умбросабельскими (италийскими) племенами. До­рийцы проникли затем до северо-западной окраины «Верхнего моря», до заболоченной страны, орошаемой реками Пад (П о) и Атесис (Адидже). Там жили венеты — группа племен, говоривших на особом индоевропейском языке, культура ко­торых, по-видимому, находилась под влиянием этрусков. Ра­нее дорийцы колонизовали южное побережье Сицилии и ос­новали там ряд городов, в том числе прославленные Сира­кузы.
Основная роль в исследовании и колонизации северо-за­падных берегов Средиземного моря принадлежала ионийцам, выходцам с западных берегов Малой Азии, главным образом из города Фокеи, с Эгейских островов (в том числе Самос), с Эвбеи и из Аттики. Колонии ионийцев вытянулись вдоль вос­точного и северного берегов Сицилии, они контролировали пролив между Калабрией и Сицилией, построив около него го­род Мессану (Мессину). Вероятно, около 750 г. до н. э. они организовали в Южной Италии, на юго-восточном берегу за­лива Гаэта Тирренского моря, колонию Киме (латинские Кумы): Против Везувия, на берегу великолепного Неаполи­танского залива, в области, уже колонизованной этрусками и посещавшейся финикийцами, ионийцы основали Неаполь. Они посещали Сардинию и селились на Корсике. Но их важней­шие пути шли в северо-западном направлении. На берегах Тирренского и Лигурийского морей уже в VI в. до н. э. существовала цепь ионийских колоний, в том числе — вос­точнее устья Роны — Массалия (латинская Массилия, теперь Марсель). К западу от нее ионийцы открыли Лионский за­лив, обошли весь восточный берег Пиренейского полуострова, основав и там несколько колоний.
Иными словами, в период «великой колонизации» древне­греческие мореходы, рыбаки либо купцы, которые, как прави­ло, не гнушались и морским разбоем, открыли — большей частью вторично, зато «прочно» — все средиземноморские берега Южной и Юго-Западной Европы.
На новооткрытых берегах возникали временные населен­ные пункты — рыбачьи поселки или торговые фактории — для обмена греческих ремесленных изделий и вина главным образом на рабов и металлы, которые местные «варвары» (Варварами древние греки, а за ними и римляне называли всех иноземцев, чуждых античной культуре) добы­вали сами или получали разными путями из внутренних райо­нов Пиренейского полуострова и Европейского материка или с таинственных Касситерид. Очень ценным товаром был также янтарь, доставлявшийся в средиземноморские гавани путями, не известными древним грекам, из еще неведомой им Север­ной Европы.
Если место, выбранное для временного поселка, было удач­но, а с соседними «варварами» установлены мирные отноше­ния, греки организовывали там колонию. Иные колонии пре­вратились в мощные города-государства, которые по своему историческому значению далеко превосходили «материнский полис» (метрополию): сравнить, например, Массалию и Фокею.

Плавание Колея в Тартесс
Не позднее первой половины VII в. греческие мореходы пересекали весь Западный бассейн Средиземного моря, а по рассказу Геродота, один корабль (между 660—640 гг. до н. э., по разным версиям) даже прошел якобы невольно Гибралтар­ский пролив: «…Корабль, принадлежавший самосцу Колею, на пути в Египет занесен был на… остров Платею (Островок в заливе Бомба, у восточного побережья Киренаики (32°20′ с. ш., 23°10′ в. д.))… [оттуда моряки] пустились в море по направлению к Египту, но встреч­ным ветром были отнесены в сторону. Ветер не унимался, так что они прошли Геракловы Столбы и прибыли… в Тартесс» («История», IV, 152). И Геродот добавляет, что самосцы были там первыми из эллинов и поэтому, вернувшись назад, извлек­ли неслыханную прибыль от продажи тартесских товаров.
Невероятно, конечно, чтобы корабль, который оставил, сле­дуя на восток, в Египет, берег Киренаики у 23° в. д., продви­нулся на запад против воли Колея, гонимый «неуемным» вет­ром, до выхода из «Столбов» (5°35′ з. д.), то есть невольно прошел около 3000 км в обратном направлении от цели. Поэтому ученые XX в., признавая, как правило, факт плава­ния Колея через пролив к Тартессу, полагают также, что и сам он туда стремился, собрав, возможно, необходимые сведения у своих менее удачливых неведомых предшественников.
О богатом серебром и другими металлами Тартессе, кото­рый именуется то страной, то городом, то рекой, до нас дошли известия не только Геродота, но и других античных авторов, греческих и римских. И все они связывают Тартесс с Южной Испанией, а конкретнее — с бассейном Гвадалквивира.

Фокейцы в западном Средиземноморье
Во второй половине VIII в. до н. э. в Западном бассейне Средиземного моря появились торговые, а в VI в. и военные суда ионийцев-фокейцев, жителей небольшого малоазийского города Фокеи, которые представляли подлинный авангард «великой колонизации» западного Средиземноморья. Именно фокейцы организовали регулярное сообщение от Сицилии или из Неаполитанского залива через Балеарские и Питиусские острова к крутому мысу Нао на восточном берегу Пиренейско­го полуострова (38°45′ с. ш., 0° 14′ в. д.). Крайней фокейской колонией была Менака, на юго-восточном берегу Испании (к востоку от Малаги).
Вероятно, в конце VII в. до н. з. фокейцы обследовали бе­рега Лионского залива и удачно выбрали для основания ко­лонии район Массалии, открыв перед этим устье Роны (воз­можно, вторично после финикийцев). Не выяснено, откуда и как проникли туда фокейцы. Следовали ли они вдоль бере­гов Тирренского и Лигурийского морей от Неаполитанского залива или предпочли путь от Сардинии через Корсику к за­падному участку «Лазурного берега» — к подножию Примор­ских Альп («… Название «Альпы» … было известно грекам благодаря Масса­лии. Древние употребляли множ. число «Альпы» для обозначения всей горной цепи, а единственное «Альп» — для отдельных перевалов…» (Гер­ман Ниссен))? Второй путь более вероятен, так как на северо-востоке Сардинии, в районе города Ольбии, найдены древне­греческие сосуды и ионийская надпись VI в. до н. э. Но в таком случае фокейцы открыли и пролив «Тафрос» (Бонифачо), отделяющий Сардинию от Корсики.
Поселок Массалия вырос в крупный город, главный центр эллинской культуры в западном Средиземноморье. Он стал базой для дальнейшего исследования и греческой колонизации западного Средиземноморья на юг-юго-запад, вдоль берега Испанского Леванта (Востока) за мыс Нао и до Менаки.

Греческие мореходы в Адриатике
По-видимому, не позднее V в. до н. э. фокейцы проникли через пролив Отранто на север и обследовали оба берега Ад­риатического моря, вдоль которых, как выше указывалось, до них ходили дорийцы. Фокейцев больше привлекало восточное, Далматинское побережье Адриатики, где они могли вы­годно сбывать коренным жителям, иллирийцам, свой основной продукт — вино. Иониец Гекатей Милетский, писавший в кон­це VI — начале V в. до н. э., довольно отчетливо представляет себе это побережье.
Но фокейцы успешно продвигались и вдоль западного бере­га Адриатического моря и достигли дельты П о, рукава кото­рой переплетаются с низовьем апеннинской реки Рено (210 км длины). Здесь, к западу от обширного озера-болота Комаккьо, на левом берегу Рено фокейцы организовали ко­лонию Спину. О ней Страбон в конце I в. до н. э. писал: «Спи­на теперь деревушка, а некогда — известный греческий город… История также говорит о господстве спинитов на море» («География», V, 214).
Однако уже в IV в. до н. э. не ионийцы-фокейцы, а дорийцы-сиракузцы господствовали на Адриатическом море. Имен­но они основали на его западном берегу Анкону, а на северо­западном, между дельтой По и устьем Адидже, — Атрию (Адрию), которая и дала имя всему морю («Как говорят, Атрия была славным городом, от которого с незначи­тельным изменением получил свое имя Адриатический залив» (Страбон, V, 214). Вряд ли это объясняется особым торговым значением Атрии; скорее всего море стало называться Адриатическим лишь потому, что Атрия была тогда для греков конечным, самым дальним пунктом на «Верхнем море»).

Греки у берегов Черного и Азовского морей
Греческий миф (в обработке Пиндара, поэта V в. до н. э.) приписывает открытие Понта (Черного моря) аргонавтам— морякам корабля «Арго» во главе с фессалийским царевичем Ясоном. Аргонавты за одно-два поколения до Троянской вой­ны (то есть в XIII в. до н. э.) якобы проникли из Эгейского моря через проливы в Понт и прошли вдоль всего его южного берега до Колхиды за золотым руном. Теперь доказано, что миф об аргонавтах менялся в течение ряда веков 1-го тысяче­летия до н. э. в зависимости от хода греческих открытий в Черном и Адриатическом морях и что в древнейшей версии этого мифа нет никаких признаков знакомства с Понтом или какой-либо частью его побережья.
Скептически настроенные ученые не находят даже намека на Понт и в гомеровском эпосе — ни в «Илиаде», ни в «Одис­сее». Нет вообще данных о плаваниях греков вдоль берегов Черного моря ранее VIII в. до н. э., когда началась «великая колонизация». Вполне возможно, однако, предположение, что и до этого греческие мореходы, купцы-пираты, плавали там и знакомились с приморскими племенами. Они вели с «варвара­ми» немой торг, если чувствовали себя недостаточно сильны­ми, чтобы увести их в рабство или отнять ценное имущество.
Рассказы мореходов о северных (для греков) странах, изо­билующих «плодами земными», скотом и рыбой, а главное, добыча, которую доставляли на родину удачливые купцы, привлекли внимание к Причерноморью в первую очередь ионий­цев. Особенно выделился в этот период их малоазийский полис Милет: его граждане основали на берегах Понта более семи­десяти поселений, часть которых превратилась в значительные города.
В VIII в. до н. э. «пролагателями путей» в Черное море стали, вероятно, рыбаки, а за ними скупщики металлов на южном, малоазийском берегу Понта. Рыбаки, вероятно, были также первыми греками, которые достигли Крыма и через «Боспор Киммерийский» (Керченский пролив) проходили в «озеро Меотиду» — мелководное Азовское море — за красной рыбой.
Итак, на север (точнее, на северо-восток) от Эгейского мо­ря древние греки двинулись не позднее VIII в. до н. э. Коло­низация в этом направлении шла морем, через черноморские проливы Геллеспонт, Пропонтиду и Босфор, которым греки выходили в Понт.
По Страбону (VIII, 3, § 6), опасаясь береговых «варваров», а также из-за сурового (сравнительно с Элладой) климата Причерноморья греки назвали сначала море Негостеприимным (Аксинский Понт), но затем переименовали его в Гостеприим­ное (Евксинский Понт).
Ионийцы за Босфором распространялись в двух направле­ниях, северном и восточном. Обогнув Восточно-фракийский полуостров (Пашаэли — крайний восточный выступ Балкан­ского полуострова), ионийцы-милетцы продвигались на север вдоль западного берега Черного моря. Они открыли ни­зовья Истра, но только через много поколений античные ученые отождествили этот Истр с великой рекой Дунай, пересе­кающей с запада на восток всю Центральную Европу. На пу­ти туда милетцы открыли все фракийское побережье Понта, в том числе Бургасский залив, и основали там ряд торго­вых факторий. Две из них, Томы и Истрия, организованные к югу от дельты Дуная в VII — начале VI в. до н. э., выросли в значительные колонии.
Поток эллинских переселенцев шел и дальше, на северо-восток. За Дунаем милетцы достигли устьев рек Тирас (Днестр) и Борисфен (Днепр), по которым их изделия шли в глубь Восточной Европы, а к Понту — продукты новой страны. У входа в Днепровский лиман, на островке Бере­зань, милетцы в VII в. поставили торговую факторию Борис-фениду, древнейшее греческое поселение в Северном Причер­номорье. А в VI в. они основали в устье Гипаниса (Южного Буга) колонию Ольвию и на берегу Днестровского лимана — Тирас.
Двигаясь оттуда на юго-восток, милетцы открыли заливы Тендровский, Каркинитский, Каламитский и ле­жащий между ними, далеко выдающийся в море Тархан-кут — западный выступ Крыма, а за ним — Крымские го­ры (У Севастопольской бухты еще в VI в. милетцы организовали факто­рию. Вероятно, в конце V в. до н. э. дорийцы, выйдя из Гераклеи Понтийской (теперь Эрегли), пересекли, возможно впервые, Черное море и основали на месте милетской фактории свой полис, Херсонес Таврический. (Ан­тичные авторы — по гераклейским колонистам — нередко называют Крым Гераклейским полуостровом.)). Милетцы шли на восток-северо-восток у их подножия вдоль южного берега Крыма до Керченского полуострова. На подступе к нему они основали Феодосию, у Керченского же пролива — Пантикапей.
На берегах Таманского полуострова, где жили земледельцы-синды (одно из меотийских племен), ионийцы основали несколько поселений, в том числе Фанагорию — близ дельты Кубани. Тогда же они открыли южный и восточный берега Азовского моря, где жили другие племена меотов (земледель­цы и рыболовы), вступили в Таганрогский залив и до­стигли устья реки Танаис (Дон).
Позднее древние греки обошли северный и западный бере­га Азовского моря, до Арабатского залива включительно, узнали, что за длинной (120 км) и узкой песчаной косой— Арабатской Стрелкой — в топких, низких берегах ле­жит Гнилое море (иначе Сиваш, около 2560 кв. км), отделен­ное на западе коротким (30 км) Перекопом от Каркинит-ского залива. Страбон (VII, 4, § 1) так характеризует Сиваш: «Здесь находится перешеек [Перекоп], отделяющий… озеро Сапра [Гнилое] от моря [Понта]… Оно является, собственно, только западной частью Меотиды… весьма болотисто и едва судоходно для сшитых из кожи лодок, так как ветры легко обнажают мели и затем снова покрывают их водой…»
Новооткрытую громадную страну с пестрым этническим со­ставом, простирающуюся от Дуная до Дона, греки назвали Скифией.

Скифия по Геродоту
В середине VI в. до н. э. северные походы персидского царя Кира II Великого расширили и закрепили знания народов Пе­редней Азии о Каспии. Около 514 г. до н. э. персидский царь Дарий I пытался завоевать причерноморские степи, но был разбит местными скифами и отступил. Удачнее были в эти го­ды западные походы Дария I: он захватил северо-восточную-часть Балканского полуострова (Фракию и Халкидики) и ряд, островов Эгейского моря.
Из персидских источников «отец истории», малоазийский грек Геродот, живший в V в. до н. э., получил правильное пред­ставление о Каспии как об огромном озере: «Это отдельное море, не сливающееся ни с каким другим. Вдоль западного берега этого моря тянется Кавказ, обширнейшая из гор no-объему и самая высокая. С востока к нему примыкает равни­на на необозримом пространстве…» (1, 202). Но это верное сообщение игнорировалось до II в. н. э. античными географа­ми: они полагали, что Каспий сообщается либо с Азовским и Черным морями, либо с Северным океаном.
Геродот много путешествовал. Из материковых европейских стран он, несомненно, посетил Пелопоннес, Греческий полу­остров, Македонию, Фракию и оттуда, из города Визан­тии (основан у южного входа в Босфор около 660 г. до н. э.), перешел вдоль западного берега Понта до Ольвии. Во многих городах, где он побывал, Геродот собирал материалы для своей прославленной «Истории», в которой дал также богатые этнографические и географические сведения о странах, где происходили описываемые им исторические события. Именно Геродоту принадлежит первое дошедшее до нас описание Ски­фии и народов, населяющих ее, составленное отчасти по лич­ным наблюдениям, но главным образом по расспросам сведу­щих лиц из числа местных греческих колонистов (Нет доказательств, что Геродот побывал в крымских, а тем более в приазовских городах).
Характеристику скифских рек Геродот начинает с Истра, который «протекает через всю Европу, а начало берет у кель­тов». Он считает Истр величайшей из известных рек, к тому же всегда полноводной, как летом, так и зимой. После Истра наибольшая река — Борисфен. Геродот правильно указывает, что Борисфен течет с севера, но ничего не говорит о днеп­ровских порогах; следователь­но, не знает о них. «Вблизи мо­ря сливается с ним Гипанис и впадает в общее с ним озеро» (IV, 35). Гипанисом называ­ется здесь, несомненно, Юж­ный Буг (Гипанисом черноморские греки называли также Кубань), а «общее с Борисфеном озеро» — это Днепров­ский лиман.
К левому берегу нижнего Борисфена якобы примыкала лесная область — «Гилея», до нее жили скифы-пахари, за ней — скифы-кочевники. «Вся эта страна, за исключением Гилеи, безлесна. Кочевники занимают область к востоку на 14 дней пути, простирающуюся до реки Герр…» (IV, 19). За Герром, который пока не удается убедительно отождествить с какой-либо реальной рекой, жили царские скифы: «По ту сторону реки Герр находятся так называемые царские владения и живут храбрейшие и многочисленнейшие скифы, прочих скифов почитающие свои­ми рабами. На юге они простираются до Таврика [Крыма], на востоке… владения их частью доходят до реки Танаис» (IV, 20).
У Дона кончалась страна, заселенная скифами. За Доном жили, по Геродоту, савроматы (сарматы), по языку, как те­перь доказано, родственные скифам: те и другие принадлежа­ли к североиранской языковой группе. Сарматы занимали степь, начиная от устья Дона, по направлению к северу.
Греческие колонисты времен Геродота не знали о Волге: впервые под финским названием Ра она упоминается во II в. н. э. у Птолемея. По-видимому, они сравнительно хорошо зна­ли только нижние участки скифских рек, от Днестра до Дона, но слышали от племен, с которыми вели торговлю, рассказы, иногда фантастические, о лесных и «пустынных» областях, ле­жащих к северу от приморской полосы, и о жителях этих об­ластей: о «неврах» — оборотнях, ежегодно на несколько дней становящихся волками; об «андрофагах» —кочевниках-людо­едах; о рыжих голубоглазых «будинах»; об охотниках «фиссагетах», в стране которых берут начало четыре реки, впадаю­щие в Меотиду (Азовское море); о «меланхленах» («черных плащах»); об охотниках «иирках». Такие малосодержательные характеристики свидетельствуют о том, что колонисты, кроме сравнительно узкой причерноморской полосы, ничего не знали о племенах, живших на громадной Восточно-Европейской рав­нине, кроме разве того, что некоторые из них занимались охотой.
Скифия, по Геродоту, «представляет равнину с глубоким черноземом»; за ней тянется «каменистая и неровная земля… Если пройти значительную часть и этой неровной страны, то встретимся с обитателями подножия высоких гор; говорят, что все они… плешивы от рождения, плосконосы и с большими челюстями; речь у них особая; одеваются по-скифски, а пита­ются плодами деревьев… Название этого народа — аргипеи,.. О народах, живущих выше их, никто не может сказать с дос­товерностью ничего, так как они отделены высокими недоступ­ными горами, и никто не переходит через них…» (IV, 23—25). «Выше занимающей нас страны идет постоянно снег, летом, впрочем, как и следовало ожидать, меньше, нежели зимою… Такая-то зима и делает необитаемыми северные части этого материка…» (IV, 31).
Уже в старости Геродот поселился в Южной Италии, где, возможно, и умер, но знает он эту «Великую Грецию» гораздо хуже, чем Юго-Восточную Европу. А Западного Сре­диземноморья он совсем не знает в отличие от писавшего при­мерно на полвека раньше Гекатея Милетского (Историк и географ-путешественник Гекатей (умер в 480 г. до н. э.) составил первую карту «ойкумены» (обитаемой части Земли). На ней по­казаны очень схематично все четыре больших средиземноморских полуост­рова— Малая Азия, Балканский (с Пелопоннесом), Апеннинский и Пире­нейский. Но его карта до нас не дошла. Она известна только со слов позд­нейших античных авторов, а из его книги «Объезд Земли» сохранились лишь отрывки, правда многочисленные (около 400). Поэтому «отцом опи­сательной географии» называют обычно «отца истории» Геродота, а не Ге­катея).

Сведения Геродота и Фукидида о Балканском полуострове и Средиземноморье
Геродот, несомненно, обошел все западные берега Черного моря от устья Днестра до Босфора и, вероятно, большую часть побережья Балканского полуострова (кроме Адриатического), проделав при этом в общей сложности около 3000 км. Но не­известно, когда и как он путешествовал. Он довольно хорошо для своего времени знает южное побережье Пашаэли (то есть северный берег Мраморного моря), дает характеристику очень узкого пролива Босфор (длина — 30 км), Пропон­тиды, которая имеет в ширину 500 стадиев (Длина древнегреческого стадия варьировала между 147 и 192 м; в греко-римской литературе обычно 1 стадий = 185 м), в длину 1400 (по современным данным, ширина Мраморного моря — до 75 км, длина — 200 км), и пролива Геллеспонт (Дарданел­лы, длина — 120 км). Он объехал северное и западное побе­режье Эгейского моря, дал сведения о Херсонесе Фракий­ском — Галлипольском полуострове (длина — око­ло 90 км).
К северу от него, за «Черным» (Саросским) заливом, лежит «побережье Фракии —обширная равнина, по которой протекает большая река Гебр [Марица]» (VII, 59).
Западнее низовья Марицы Геродот отметил озеро Исмар-ское (Вистонис), три реки, в том числе Нес то с, близ его устья гористый остров Тасос (398 кв. км), «богатый золо­том» (Геродот побывал на нем), а далее, к западу, горный массив Пангеон («Гора Пангеон большая и высокая, с золотыми и серебряными при­исками» (VII, 112, 113)) (1956 м) и устье реки Стримон с ее нижним левым притоком. «За ней возвышается гора Дисорон (Длина—100 км, вершина—1179 м, водораздел Стримона и Га­лико); перевалив ее, вступаем в Македонию» (V, 17).
Геродот обогнул полуостров Халкидики с его тремя выступами: Афон (Агион — Орос), Ситонья и Касандра. «Афон — большая (2033 м) замечательная гора, заселенная, спускающаяся к морю. В том месте, где гора обрывается к ма­терику, она представляет подобие полуострова» (VII, 22). Он указал также на «равнину с небольшими холмами», простира­ющуюся к северу от двух других выступов Халкидики.
Прослеживая путь персидского флота, Геродот побывал в заливах Сингитикос, Касандра и Термаикос, куда впадают «Хейдор» (Галико), «Аксий» (Вардар) и Альякмон; он обра­тил внимание на сравнительно широкую низменность в их. ни­зовьях. У западного берега залива Термаикос он отметил три горных массива: Пиерия («Много дней пробыл [Ксеркс]… на Пиерии, потому что третья часть персидского войска вырубала [там] лес… чтобы все полчище могло перева­лить ее») (2194 м), Олимп и Оса (1978 м); между ними «находится узкая лощина, орошаемая рекой Пенеем [Пиньос]»; он характеризует Фессалию как «котловину, заключенную между… горами. С востока ее ограничивают… Пилион [1651 м] и Оса… на севере возвышается Олимп, на западе Пинд, а на юге и юго-западе Отрис [1726 м]». Она оро­шается Пенеем, его крупнейшим притоком Энипефсом и рядом меньших. «Все реки вытекают из гор, обнимающих Фессалию» (VII, 128, 129).
Геродот осмотрел побережье Эгейского моря южнее Осы: «… Из открытого… моря образуется узкий пролив между островом Скитос [Северные Спорады] и… [полуостровом] Маг-нисией; непосредственно за проливом простирается… побе­режье Эвбеи … острова обширного, благодатного, не уступаю­щего по величине Кипру» (VI, 31). Он описал берег полу­острова вдоль Малийского залива «[пролив Еввоикос], в ко­тором ежедневно бывают прилив и отлив» (VII, 198); на побережье он отметил три небольших реки, Сперхиос (К югу от его устья находится знаменитый горный проход: «На западе Фермопил поднимается гора недоступная, отвесная и высокая, про­стирающаяся… до Эты [2152 м]»), Кифисос (с озером Илики) и Асопос, и «высокие недоступные торы» [?]. Он поднимался на массив Парнас (2457 м), «на вершине которого… может удобно поместиться толпа на­рода».
За проливом Эврипос Геродот обогнул Аттику и в за­ливе Сароникос посетил острова Эгину и Саламин. Он обошел три залива Пелопоннеса — Арголикос, Лаконикос, Месиниакос, побывал на южных мысах Малея и Тенарон и во вну­тренней области Аркадии, сообщает о двух южных хребтах Пелопоннеса — Парнон (100 км) и Тайгет (65км). Но о за­падном побережье Балканского полуострова, куда персы не доходили, Геродот говорит очень мало: в частности, он отме­чает реку Ахелоос в Эпире и близ ее устья крохотный архипе­лаг Эхинадес.
Итак, Геродот дал первые дошедшие до нас, пусть беглые, но верные указания на рельеф Пелопоннеса и восточного по­бережья Балканского полуострова. Внутренних же областей полуострова он не затронул: сведения Геродота о них, весьма скупые, получены опросным путем. Он называет два нижних притока Марицы — «Артеск» (Арда) и «Агриане» (Эргене); он упоминает о горах Родопы, «Орбел» (Пирин) и «Гем» (Стара-Планина) и приводит кое-какие сведения о Ду­нае (IV, 48, 49): «Истр… становится величайшей рекой, потому что в него изливаются многие реки. Но большим его делают в особенности следующие…». И Геродот перечисляет шесть левых притоков нижнего Дуная, из которых бесспорно можно отождествить два, Прут иАрджеш, ис некоторой на­тяжкой «Марис» (Марош) (Марош — это левый нижний приток Тисы, но и другие античные ав­торы (до Страбона включительно) считали «Марис» притоком Дуная). Из десятка значительных пра­вых притоков Дуная, стекающих с «Тема», Геродот упоми­нает семь, хотя по названию безусловно можно отождествить лишь один, «Ский», с Искыром: «…Из земли пеонов и горы Родопы течет в Истр река Ский, разрывая Гем пополам».
Младший современник Геродота историк Фукидид, изла­гая ход Пелопоннесских войн с 434 по 411 гг. до н. э. (он был их участником до 424 г.), дает в своей «Истории» немногие, но всегда верные сведения по географии театров войны. Аква­торию между Пелопоннесом, Критом и Кикладами он назы­вает «великим Критским морем» (выделяют его из Эгейского иногда и современные географы).
Фукидид знает Ионическое море, которое нередко назы­вает «Сицилийским», и его залив Таранто, где «сильный ветер, постоянно дующий с севера, относит корабли в открытое мо­ре». Он знаком со всеми Ионическими островами и подчер­кивает военно-стратегическое значение Керкиры (Корфу, 593 кв. км) («Керкира удобно расположена на пути в Италию и Сицилию, благо­даря чему может не пропускать… оттуда кораблей к Пелопоннесу»), но о Лефкасе, Кефалинии и Закинфе сообщает лишь их положение относительно различных приморских обла­стей Греции. Он отмечает также стратегическое значение острова Китиры, который «господствует над Сицилийским и Критским морями». О Тирренском море Фукидид (так его и называющий) говорит лишь, что оно «большое» и на нем есть Эоловы (Липарские) острова, из них обитаем лишь Липари, а остальные — «Дидима» (Салина), «Стронгила» (Стромболи) и «Гиера» (Вулькано)—только обрабатываются.
По свидетельству Фукидида, «обогнуть Сицилию на грузо­вом судне можно немногим меньше, чем в восемь дней». Он получил некоторое представление о внутренних районах этого крупнейшего на Средиземном море острова (25 740 кв. км) благодаря походам афинян Никия и Ламаха и победившего их спартанца Гилиппа в 415—414 гг. до н. э. Первые два пере­секли остров почти в широтном направлении, следуя от севе­ро-западного берега Сицилии (примерно от 13° в. д.) к Ка­тании на восточном, Гилипп — в диагональном: от северного берега (приблизительно от 14° в. д.) к Сиракузам (Другой спартанский отряд пересек Сицилию близ южного берега, пройдя в широтном направлении у подножия возвышенностей).
Фукидид перечисляет девять рек острова, а из многочис­ленных горных массивов упоминает лишь два: действующий вулкан Этну («В самом начале весны [426 г. до н. э.]… поток лавы вытек из Этны, что случалось и прежде. Он опустошил часть области катанян, которые жи­вут под Этной, самой высокой горой в Сицилии» (3340 м)) и возвышенность западнее Сиракуз (горы Иблеи). Он отождествляет Мессинский пролив с «…так назы­ваемой Харибдой, где, по преданию, проплыл Одиссей. Вслед­ствие узости этого места сливающийся здесь бурный поток из больших морей, Тирренского и Сицилийского, естественно был признан опасным».
Фукидид расширил сведения о западном побережье Бал­канского полуострова, описав его от устья реки Ахелоос на северо-запад до пролива Керкиры. Он рассказывает, что в 431 г. до н. э. флотилия под командой афинянина Формиона перешла от Коринфского залива к устью Ахелооса (у 21° в. д.). 800 афинян высадились на берег и по низменной долине реки поднялись к северу. Правда, поход был кратковременным из-за наступившей зимы. «Дело в том, что река Ахелоос, вы­текающая из горы Пинда, проходит до Долопии (Страна фессалийцев-долопов, живших в западной полосе Фессалийской равнины и на южном Пинде) и… Акарнанской равнины… и изливается в море… Обилие воды в зим­нюю пору делает поход затруднительным… Ахелоос, как боль­шая река [220 км], постоянно образует наносы, и некоторые острова Эхинадес слились с материком («…Большинство островов Эхинадес почти не отделяются от устьев Ахелооса… Острова эти необитаемы и невелики»)…» (II, 102).
Севернее устья Ахелооса, у 39° с. ш., Фукидид отмечает глубокий и узкий залив Амфракисос и подступающие к нему невысокие горы. Он дает верную, но скупую характеристику участка побережья к северо-западу от залива до широты острова Керкиры и из трех рек, впадающих в море, упоми­нает две.
Описывая войну фракийского царя Ситалка со спартан­цами, Фукидид дает характеристику его владений — Одрисского царства. Подчиненные Ситалку племена жили «между Гемом и Родопами». Он также призвал на войну «много гор­ных фракийцев, живущих… большей частью на Родопах», и ряд других племен своего обширного царства: на западе оно простиралось «до реки Стримон, вытекающей из горы Скомбра (Стримон (болгарская Струма) берет начало у массива Витоши, к югу от Софийской котловины; но Фукидид мог считать истоком Стримона какой-либо из его верхних притоков, берущих начало к западу от Витоши) [?]… на северо-западе до реки Оския [Искыр], которая стекает с той же горы, что Нестос и Гебр. Гора эта необитае­ма, велика и примыкает к Родопам». Несомненно, здесь речь идет о массиве Рила (длина — 65 км, вершина — 2925 м).

• ← Найдавніші першовідкривачі Європи
• Піфей та відкриття Британії →