Перші англійці та голландці у Льодовитому морі

Экспедиция Уиллоуби — Ченслора
Англия в первой половине XVI в. была слишком слаба, чтобы пытаться оспаривать господство Португалии и Испа­нии на Атлантическом океане, Ганзейскго союза и Дании на Балтийском море. Но для англичан оставались открытыми северные моря, и в надежде завязать прямые торговые сно­шения с Китаем они начали искать Северо-Восточный про­ход — морской путь из Западной Европы в Восточную Азию в обход Северной Евразии. В середине XVI в. дела английских купцов пришли в упадок. И по совету знаменитого морепла­вателя, семидесятилетнего Себастьяна Кабота (Венецианец Себастьян Кабот в конце XV в. на английских судах плавал к Северной Америке, а в 1527—1528 гг. на испанской службе—к Южной Америке (открытие рек Парана и Парагвай). В 40-х годах, посе­лившись в Англии, С. Кабот был королевским советником по морским делам), и при его деятельном участии лондонские «почтенные и мудрые люди» организовали в 1548 г. «Общество купцов-предпринимателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и даже доселе морским путем не посещаемых». Для поисков Северо-Восточного прохода общество купило три корабля, отремонтировало их и снабдило небольшими вспо­могательными парусно-гребными судами (пинасами), обычно помещавшимися на борту корабля.
Начальником экспедиции и командиром корабля «Бона Сперанца» (120 т) был назначен знатный дворянин Хью Уил­лоуби; главным кормчим и капитаном судна «Эдуард Бонавентура» (160 т) — Ричард Ченслор; командиром «Конфиденции» (90 т) — штурман Корнелий Дюрферт. Никто из членов нового общества и капитанов не имел представления о стра­нах, куда направлялась экспедиция. Команда флотилии состояла из 105 человек. Кроме того, на борту кораблей было 11 купцов.
В середине мая 1553 г. флотилия оставила устье Темзы, но из-за сильных противных ветров и волнения только к ав­густу достигла 69° с. ш., близ норвежского острова Сенья. Там в ночь на 3 августа поднялась буря, и корабль Ченслора навсегда разлучился с двумя другими судами. Когда ветер несколько стих, Уиллоуби и Дюрферт пошли к Вардё (Островок у восточного выступа полуострова Варангер, где норвеж­цы в XIV в. поставили крепость Вардё (70°22′ с. ш.)), обо­гнули Нордкап на большом от него расстоянии и, проблуж­дав несколько дней в море, позднее названном Баренцевым, рано утром 14 августа увидели землю.
«Мы подошли к ней и спустили бот, чтобы посмотреть, что это была за земля. Но бот не мог подойти к берегу из-за мел­ководья и большого количества льда… На берегу не было видно никаких признаков жилья. Земля эта находится на широте 72°…» (запись Уиллоуби). Если верно определена широта, то Уиллоуби коснулся Гусиной Земли — юго-за­падного выступа Новой Земли, уже давно посещавшейся русскими. Но на Западе до XVIII в. предполагали, что он «открыл» какой-то остров, который долго и напрасно искали («Земля Уиллоуби»).
Три дня англичане продвигались к северу, обнаружили на «Конфиденции» течь и повернули на юг. 21 августа Уиллоуби отметил, что море становилось «все мельче и мельче, и все же не было видно берега». Чтобы избежать опасности, суда отошли в открытое море и четыре недели шли на запад то вдоль берега, то теряя его из виду, пока не достигли за не­большим островом устья реки, где решили зимовать. Англи­чане не нашли там ни людей, ни жилья. А следующей зимой 1554 г. русские поморы обнаружили за Нокуевым островом (68°22′ с. ш.), у Мурманского берега, в устье Варзины, два суд­на: «…стоят на якорях в становищах, а люди на них все мерт­вы, и товаров на них много» (Двинская летопись). Найдены и судовые журналы, и другие документы, из которых видно, что Уиллоуби и большая часть его людей были еще живы в январе 1554 г. Позднее погибли все без исключения: «умерли, замерз­ли до смерти» 63 человека.
Корабль Ченслора (штурманом у него был Стивен Бар­роу), обогнув Нордкап, неделю простоял у Вардё, ожидая Уиллоуби, а затем, продолжая плавание, 24 августа 1553 г. вошел в устье Северной Двины. «…Простые люди начали при­езжать к кораблю, — пишет спутник Ченслора Климент Адамс.— Они добровольно предлагали… съестные припасы…» Ченслор, не дождавшись разрешения, отправился санным путем в Москву. На полпути он встретил гонца, который пере­дал ему царское приглашение. Иван IV с большой пышностью принял «королевского посла» (так назвал себя Ченслор) и обещал покровительство английским купцам. Он отпустил Ченслора с почетом, но под крепкой охраной.
Когда Ченслор вернулся в Лондон, «Общество купцов пред­принимателей» было официально утверждено правительством. Кабот стал директором этой «Московской компании», как ее обычно называли, а Ченслор в 1555 г. снова отправился на Русь, на этот раз действительно как королевский посол. С ним прибыли два агента «Московской компании». Англичане полу­чили от Ивана IV обещанные привилегии. Ченслор отплыл в Англию с царским послом Осипом Григорьевичем Непеей, но утонул, когда корабль потерпел крушение у шотландских берегов. Непея спасся и добился в Лондоне таких же льгот, какие англичане получили в Москве.

Плавание Барроу
«Купцы-предприниматели» надеялись через Обь, о которой узнали у русских, проникнуть в «Катай», и Стивен Барроу (позднее главный кормчий Англии) был послан в 1556 г. к Оби на небольшом судне «Серчтрифт» («Ищи выгоды»). Его от­чет дает верную характеристику условий плавания в Ледови­том океане: с Барроу начинается западноевропейская науч­ная литература об Арктике. Очень важны для нас его прямые указания на выдающиеся достижения поморов, уже тогда сво­бодно плававших по обе стороны Новой Земли.
9 июня 1556 г. Барроу вошел в устье Колы. «Пока мы стоя­ли на этой реке, мы ежедневно видели, как по ней спускалось много русских лодей, экипаж которых состоял минимально из 24 человек, доходя на больших до 30. Среди русских был один, по имени Гавриил… он сказал мне [знаками], что все они наняты на Печору на ловлю семги и моржей… обещал преду­преждать меня о мелях, и он это действительно исполнил». 22 июня Барроу вышел в море с русскими людьми, однако при попутном ветре все лодьи опережали его. «Впрочем… Гавриил и его друг часто припускали свои паруса и поджидали нас».
Замечательно мореходное искусство поморов: по сравнению с ними опытнейший английский моряк Барроу в условиях Арктики казался робким учеником. А «утлые» русские лодьи («Их суда, — говорит Ричард Джонсон, участник экспедиций Ченслора и Барроу, — сшиты прутьями без гвоздей») были быстроходнее и гораздо более приспособлены к плаванию в Арктике, чем английские корабли XVI в.
Медленно продвигаясь на восток, большей частью вдоль берега, Барроу два дня неудачно пытался обогнуть Канин. «…Стоя на якоре, мы заметили, что… поднимается нечто вроде шторма, и не знали… здесь никакой гавани… Я увидел па­рус… это Гавриил, покинув безопасную стоянку и товарищей, подошел, насколько мог, ближе к нам…» В густом тумане по­мор благополучно через день ввел корабль в удобную гавань (Моржовец). 15 июля Барроу прошел через «опасный бар» Печоры. Там он простоял пять дней, а затем один вышел в от­крытое море, так как русские остались на Печоре.
21-го «Серчтрифт» попал во льды. Выйдя из них через 6 часов, Барроу 4 дня следовал на восток, подошел к острову (вероятно, Междушарский) у юго-западного берега Новой Земли и ^нашел там хорошую стоянку — по его определению, на 72° 42′ с. ш. Он встретил там несколько русских людей. Кольский помор Лошак (Лошаков?) сказал Барроу, что тот повернул в сторону от «дороги, которая ведет на Обь», что суша, к которой он подошел, называется «Нова Зембла» и что там «находится, как он думает, самая высокая гора в ми­ре». На Северном острове действительно есть приморские вер­шины более 1000 м, которые могли показаться помору «самы­ми высокими в мире»: одна у Маточкина Шара, другая у губы Митюшихи. Это указание Лошака — важное свидетельство, что к середине XVI в. русские во всяком случае доходили до Маточкина Шара, а может быть, поднимались вдоль западного берега за 73° 30′ с. ш.
Лошак дал «все сведения… которые относились к цели [английской] экспедиции», то есть к пути на Обь. Такие же сведения Барроу получил и со встречной лодьи. Поморы, оче­видно, не засекречивали свои пути, и не их вина, что англи­чанин не сумел воспользоваться их указаниями. 31 июля Бар­роу стал на якорь «среди Вайгачских островов» — у острова близ северо-западного берега Вайгача, где увидел русских на двух малых лодьях. Через два дня он перешел к другому островку, где снова встретил Лошака. Они высадились на бе­рег, вероятно на Вайгач. Лошак повел Барроу к «самоедским идолам» (числом более трехсот) и рассказал ему о быте само­едов. Эти сведения делают отчет Барроу очень ценным источ­ником по истории ненцев.
6 августа Лошак расстался с Барроу на широте 70°25′. К его удивлению, русские внезапно снялись с якоря и пошли по мелководью между островами, где на корабле нельзя было следовать за ними. Однако он вскоре убедился, что поморы «мудро предвидели погоду». После разлуки с ними Барроу очень мало продвинулся на восток и 22 августа повернул обратно, «потеряв всякую надежду в этом году на какие-ни­будь новые открытия на востоке». Впрочем, как мы видели, он не открыл ничего ранее неизвестного русским.
Перезимовал Барроу в Холмогорах. Весной 1557 г. ему приказали идти «на поиски некоторых английских судов», но он выполнил под благовидным предлогом другое, тайное по­ручение: описал Мурманский берег, а «мимоходом» составил первый краткий англо-ненецкий словарь (около ста слов).

Баренц у Новой Земли в 1594 г.
В июле 1594 г. на поиски Северо-Восточного прохода из Голландии вышла правительственная экспедиция на трех ко­раблях и яхте. Одним кораблем командовал амстердамец Бил­лем Барентсзон (сын Барента), прославившийся под обычным у голландцев сокращенным отчеством Баренц (фамилии у него, как у человека простого происхождения, не было), вторым ко­раблем — Корнелис Корнелисзон Най, третьим — Брант Исбрантзон Тетгалес. Близ устья Колы два капитана двинулись прямо на восток, прошли через Югорский Шар и достигли, по-видимому, западного берега Ямала у 71° с. ш. «Они счи­тали, что открыли уже достаточно и что пора возвращаться, тем более что им было поручено только отыскать удобный путь…» (Геррит Де Фер «Плавания Баренца». Автор был спутником Баренца в 1595 и 1596/97 гг., а экспедицию 1594 г. описал, вероятно, пользуясь жур­налом Баренца (цитаты ниже взяты из книги Де Фера))
Баренц повел свой корабль и яхту на северо-восток, с тем чтобы обогнуть с севера Новую Землю, за которой рассчиты­вал найти свободное ото льда море. 4 июня он увидел, по-видимому, Сухой Нос, западный мыс Северного острова (73° 47′ с. ш.).
Продвигаясь на север, Баренц обнаружил остров Адми­ралтейства и прошел пролив, отделявший его от Новой Земли (В 1822 г. Ф. П. Литке еще нашел этот остров, но «в проходе между ним и материковым берегом так мелко, что никакое судно пройти не мо­жет». А в 1909 г. В. А. Русанов нашел там низменный полуостров, который «соединяется с Новой Землей столь же низменным и широким перешейком». Это свидетельствует о значительном поднятии Новой Земли за 300 лет). На 75°54′ с. ш. у островка голландцы «нашли обло­мок русского корабля» и за 76° с. ш. миновали голый «Остров с Крестами» — так назвал его Баренц, увидевший там два креста. Несомненно, их поставили поморы на могилах или как опознавательные знаки — вот как далеко на север за­ходили русские зверобои уже в XVI в. В этом районе голланд­цы впервые увидели лежбище моржей и встретили белого медведя.
С 13 июля из-за льдов продвижение на север очень замед­лилось. 29 июля Баренц открыл у 77° с. ш. «крайний север­ный мыс Новой Земли, названный Ледяным» (мыс Карл­сена), а 1 августа близ него — небольшие Оранские острова. «…Моряки не желали идти дальше. Поэтому… он счел за лучшее… вернуться к другим кораблям, взяв курс к Вайгачу…»
У Матвеева острова (69° 28′ с. ш.) флотилия соединилась. Баренц был удручен «поражением», капитаны Най и Тетга­лес ликовали. В сентябре все суда вернулись на родину.
Два «победителя» были встречены с триумфом и возглави­ли в 1595 г. большую правительственную экспедицию — шесть кораблей, нагруженных всякими товарами, и седьмое быстро­ходное вестовое судно. Баренц был в ней главным штурманом и капитаном одного из кораблей. Эта экспедиция вернулась на родину, ничего не добившись.

Голландская экспедиция 1596—1597 гг.: вторичное открытие Шпицбергена и смерть Баренца
Русские поморы, смешивая Шпицберген с Гренландией, начали плавать к нему не позднее середины XVI в. Письмо датского короля Фредерика II от 11 марта 1576 г. свидетельствует, что, по сообщению норвежских купцов, «русский корм­чий Павел Нишец [?], живущий в Мальмусе [Кола]… ежегодно около Варфоломеева дня [24 августа] плавает в Гренлан­дию…».
Правительство Нидерландов назначило высокую премию тому, кто откроет Северо-Восточный проход, и амстердамский сенат снарядил два корабля, командирами которых были на­значены Яков Гемскерк и Ян Рейп. Баренца обошли, но он согласился пойти штурманом с Гемскерком. Считая, что про­шлогодняя неудача объясняется поздним выходом в море, экспедиция оставила Амстердам весной 1596 г. Рейп вопреки мнению Баренца настоял на северном курсе, чтобы войти в «Полярное море», якобы совершенно свободное от льдов. Не­ожиданно под 74° 26′ с. ш. открылся остров, у которого был убит белый медведь; поэтому его назвали Медвежьим (180 кв. км).
Пробыв там четыре дня, голландцы двинулись дальше. Рейп, возможно зная о плавании русских к Груманту (Шпиц­бергену), взял курс на север, с уклоном к востоку. 19 июня близ 80° с. ш. голландцы увидели землю, которую приняли за часть Гренландии, а это был Западный Шпицберген, крупнейший из островов большого архипелага. По словам Рейпа, «…мы дали этой земле название Spitsbergen, потому что там очень много заостренных вершин».
Заметили они землю на широте 79° 49′ или 80° 11′ (по двум версиям): «Эта земля была очень обширна; мы плыли вдоль нее на запад, до 79°31′, где нашли залив, вытянутый с севера на юг…» Указанная Де Фером широта залива и его описание вполне соответствуют Вуд-фьорду, на северном побе­режье Западного Шпицбергена, у 14° в. д.
«21 июня мы стали на якорь [за милю] перед землей… сели в шлюпку… и нашли удобную гавань… [а] на восточной сто­роне два острова… Затем мы подошли на веслах к острову, который лежал в середине, и нашли на нем много… гусей, сидя­щих на яйцах… Хотя эта страна, которую мы считаем Гренлан­дией, расположена под 80° широты и еще севернее, она изоби­лует зеленью и травой и вскармливает травоядных животных, каковы олени и другие, там живущие… 23 июня мы вышли в открытое море и взяли курс на северо-запад, но… из-за льда мы вернулись на то же место, откуда вышли…» Де Фер дает на этот раз точную широту стоянки кораблей — 79°42′, то есть против входа в Лифде-фьорд (западная ветвь Вуд-фьорда). «…Снявшись с якоря, мы пошли вдоль западной стороны земли и… снова высадились на берег. В тот же день мы попали на другой остров…»
«25 июня… мы плыли вдоль земли [на юг]… до 79°… Тут мы нашли огромный залив или пролив и шли по нему около 10 миль [74 км], в юж­ном направлении. Мы, однако, убедились, что пройти здесь нельзя… Пришлось идти обрат­но… Мы выбрались от­туда 27 числа. 28 июня мы обогнули мыс, на­ходящийся с западной стороны, где было та­кое множество птиц, что они, летая, ударя­лись в наши паруса. Оттуда около 10 миль мы шли на юг, а затем на запад, чтобы избе­жать льда. 29 июня мы плыли вдоль земли до 76°50′ на юго-восток…» Баренц, несомненно, открыл Форлансуннет — пролив длиной около 90 км между островами Западный Шпицберген и Земля Принца Карла — и повернул обратно, не дойдя лишь 15 км до южного выхода из него. «Птичий мыс» (Фуглехукен, 78°55′ с. ш.) —это северная оконечность Земли Принца Карла. Обогнув его, Баренц проследил весь за­падный берег Земли Принца Карла, а затем и юго-западный берег Шпицбергена, не дойдя лишь 40 км до его южного мыса.
1 июля корабли вернулись к Медвежьему острову. Здесь снова начались разногласия. Баренц настаивал на поисках прохода к востоку от Шпицбергена. Гемскерк на этот раз при­соединился к мнению Баренца, и корабли разлучились. Рейп после безуспешной попытки подняться выше Шпицбергена вер­нулся в Голландию.
Баренц, взяв курс на восток, подошел 17 июля к Новой Земле у 73° 20′ с. ш., а затем повернул на север. В непрерыв­ной борьбе со льдами он достиг 19 августа северо-восточного мыса Новой Земли, но не мог продвинуться дальше и 26 авгу­ста остановился на зимовку у северного берега, в «Ледяной гавани».
Моряки построили из плавника избу с очагом и дымовым отверстием, обшив ее снятыми с судна досками. Почти все болели цингой, из 17 зимовщиков умерло до весны двое. По­теряв надежду отремонтировать корабль и вывести его на чистую воду, голландцы подготовили две шлюпки к парусному плаванию. В середине июня 1597 г. перед отходом Баренц написал отчет о плавании и зимовке и прикрепил его к оча­гу (В 1871 г. норвежец Эллинг Карлсен обнаружил избу Баренца «в та­ком состоянии, как будто она только вчера была построена», и вещи зи­мовщиков, а в 1876 г. англичанин Чарлз Гардинер нашел — уже под раз­валинами избы — отчет Баренца). Моряки взяли с собой кроме провизии и личных вещей более ценный купеческий груз. Двух тяжелобольных — Барен­ца и матроса — на руках перенесли в шлюпки. Море было бур-яым, и понадобилось шесть дней, чтобы обогнуть Ледяной мыс.
За мысом Баренцу сообщили, что больной матрос кон­чается. Он сказал: «Мне кажется, что и я протяну недолго» :и попросил у Де Фера напиться, попил воды и умер (20 июня 1597 г.). Тело его было опущено в море, которое с 1853 г. по инициативе немецкого географа Августа Петермана начали называть Баренцевым.
Моряки очень медленно продвигались на юг и лишь :28 июля достигли Южного берега Новой Земли, где за мысом увидели два русских судна. Они и обрадовались и испугались, не зная, как с ними поступят незнакомые люди. Но поморы подошли к ним безоружные. «Двое из них дружески похлопа­ли по плечу меня и капитана Гемскерка, узнавши нас по про­шлой встрече [в 1595 г. в Югорском Шаре]… Они показывали, что сочувствуют нам… и один из них… принес кругловатый ржаной хлеб… и несколько копченых птиц…»
На следующий день голландцы пошли к Вайгачу, но четыре дня из-за шторма стояли у какого-то островка. На берегу они нашли ложечную траву. «Мы ели ее полными пригоршнями… и наше здоровье поправлялось… так быстро, что… некоторые сразу могли жевать сухари, что раньше не в силах были де­лать». Когда погода улучшилась, они пошли на юг и узнали от встречных русских, что находятся близ Печоры.
С величайшими усилиями обе шлюпки 2 сентября добра­лись до Колы. В пути они часто встречали русских, и люди в пище не нуждались. В Коле стояли три голландских корабля, один из них — под командой Рейпа, который летом ходил в Архангельск и теперь возвращался домой. Он доставил спут­ников Баренца в Амстердам 1 ноября 1597 г. Из 17 зимовщи­ков вернулись 12.

Плавания Гудзона
Пожилой капитан Генри Гудзон поступил в 1607 г. на службу «Московской компании», которая предоставила в его рас­поряжение барк (80 т) с командой в 12 человек. На таком судне он должен был пройти в Японию прямо через Северный полюс. В июне Гудзон, двигаясь при исключительно благопри­ятных ледовых условиях вдоль восточного берега Гренландии, достиг 73° с. ш. и вынужден был из-за льдов повернуть на се­веро-восток. В конце июня он увидел под 78° 31′ с. ш. остров, который назвал Новой Землей, а это был Западный Шпицбер­ген. Гудзон обогнул северо-западную оконечность острова и в середине июля достиг 80° 23′ с. ш. Встретив там непроходи­мые льды, он повернул на юг и под 71° с. ш. открыл небольшой одинокий остров с двумя вершинами, который назвал «Зубца­ми Гудзона». Но он не мог точно определить долготу «Зубцов» (см. ниже «Открытие Ян-Майена»).
В середине сентября Гудзон вернулся в Лондон. Его пла­вание имело важное практическое значение: Гудзон подтвер­дил сведения о богатых возможностях китобойного и зверобой­ного промысла в Гренландском море; и английские, и голланд­ские промышленники немедленно воспользовались его ука­заниями. Но «Московская компания» была недовольна, так как прямое задание — достичь Японии — не было выполнено.
Все-таки в 1608 г. Гудзона вновь послали на Дальний Во­сток, на этот раз не через полюс, а северо-восточным путем, даже увеличили его команду на два человека. 26 июня Гудзон достиг юго-западного берега Новой Земли, но, отступив перед льдами, через месяц ни с чем вернулся на родину. И «Москов­ская компания» рассчитала неудачливого капитана, который в 1609—1611 гг. на службе других компаний совершил великие открытия и погиб в американских водах.

Западноевропейские промышленники у Шпицбергена в первой половине XVII в.
В 1609 г. «Московская компания» послала на небольшом судне Джонаса Пула на поиски лежбищ моржей. Пул бегло «смотрел побережье Западного Шпицбергена, а в 1610 г. об­следовал его. Обнаружив у 77° с. ш. «Роговой залив» (Хорнсунн), а затем продвигаясь на север, Пул зашел в «Коло­кольный залив» (Бельсунн) (Оба названия даны Пулом), где вскоре наткнулся (у 77°45′ с. ш.) на островок, почти закрывающий вход в «унылый .пролив»: позднее голландцы выяснили, что это фьорд (Ван-Meйен длиной 50 км). К северу от Бельсунна Пул открыл за 78° с. ш. «Ледяной залив» (Ис-фьорд), но не обследовал его до конца. Около 1662 г. выяснилось, что залив разделяется на востоке на две ветви — Билле-фьорд и Сассен-фьорд) (Северную часть Ис-фьорда, Hyp-фьорд, открыли (не до конца) около 33 г голландцы около 1633 г. голландцы).
Выйдя из залива и повернув снова на север, Пул обнару­жил вход в пролив, которым, видимо, и воспользовался, хотя и аттестовал его как «отвратительный». Он верно указал, что пролив отделяет от Западного Шпицбергена длинный (почти 100 км) «остров Принца Чарлза» (Земля Принца Кар­ла). Вскоре, однако, это указание было забыто, и пролив ста­ли считать фьордом. За 79° с. ш. Пул открыл небольшой Кросс-фьорд, нашел там каменный уголь, использовал его для вы­варки китового жира и закончил плавание у 79° 50′ с. ш.
Пул подтвердил сведения Гудзона о множестве китов и морского зверя в водах Шпицбергена. «Московская компания» в 1611 г. послала туда два корабля под командой Пула и Сти­вена Беннета. Оба судна погибли; люди спаслись.
В 1612 г. у Шпицбергена появились первые голландские китобои, и тотчас же между ними и англичанами начались споры, иногда приводившие к перестрелкам. В 1613 г. англи­чанин Роберт Фотерби, охотясь на китов, вошел в Бельсунн и обнаружил его юго-восточную ветвь (Ван-Кёлен-фьорд).
В том же 1613 г. Томас Эдж возглавил небольшую флоти­лию, обследовавшую берега Западного Шпицбергена и к вос­току от него, близ 78° с. ш., открыл крупный остров (теперь он называется Эдж, 5100 кв. км) (Вероятно это открытие было вторичным — после русских). Обойдя его с запада широ­ким проливом Стур-фьорд и с севера узким проливом Фримен (78° 15′ с. ш., 22° 10′ в. д.), Эдж за 79° с. ш. вступил не то в залив, огражденный на севере большим массивом ледяной земли, не то в пролив: осторожный капитан назвал его «вхо­дом Смита». Позже выяснилось, что это была широкая юго-восточная часть пролива Хинлопен и что, следовательно, усмотренный Эджем ледяной массив не полуостров Западного Шпицбергена, а выступ другого большого острова — Северо-Восточной Земли.
Неизвестные китобои в том же 1613 г. к юго-востоку от ос­трова Эджа обнаружили небольшой, длиной в 35 км, и очень узкий остров Надежды (76° 35′ с. ш.).
В 1614 г. Фотерби (штурманом у него был молодой Вильям Баффин), поднявшись в восточной полосе Гренландского моря за 80° с. ш., пытался обогнуть с севера Шпицберген и через «вход Смита» пробиться к югу. Попытка не увенчалась успе­хом, моряки повернули на запад и неожиданно обнаружили еще один «пролив», ведущий прямо на юг. Но он оказался за­ливом (Вейде-фьорд) (Самый длинный фьорд Шпицбергена, около 110 км). Через Гренландское море они вер­нулись в Англию.
В 1615 г. к Шпицбергену подошли два датских военных корабля. Командиры их требовали пошлины со всех китобоев под тем предлогом, что «датчане открыли Западную Гренлан­дию, а Шпицберген принадлежит к Гренландии». Борьба меж­ду западными морскими державами за «права» на Шпицбер­ген разгоралась.
В 1616 г. Эдж послал небольшое судно обследовать «свой» остров и мнимый полуостров за проливом Фримена, а в 1617 г. усмотрел к востоку от Шпицбергена сушу, названную им «Уичленд». Это мог быть только один из островов группы Земли Короля Карла (у 79° с. ш., пересекается мери­дианом 28° в. д.). Возможно, что Эдж неверно указал широту «Уичленда», и поэтому его не могли разыскать до 70-х годов XIX в.
С 20-х годов XVII в., после кровопролитных стычек, в кото­рых англичане понесли поражение, голландцы на долгое время стали хозяевами на Шпицбергене—захватывали лучшие ме­ста для промыслов, но все-таки не могли помешать другим мореходам промышлять у берегов архипелага. В 1630 г. не­счастный случай отделил восемь английских матросов от их корабля, и они зимовали в бухте на юго-западном берегу Ис-фьорда, у 78° с. ш. Один из них, Эдуард Пелхем, составил отчет, изданный в 1631 г.
В 1633 г. семь голландцев перезимовали в Нур-фьорде (78° 30′ с. ш.). Все остались живы, хотя и страдали от голода и холода. В 1634 г. семь других голландцев добровольно оста­лись там же на зимовку; летом 1635 г. промышленники никого не застали в живых.
Голландские китобои внесли свою лепту в исследование архипелага. Именно они доказали, что Западный Шпицберген отделен от Северо-Восточной Земли проливом Хинлопен (Длина его — около 175 км; старое название — Вейгатт), от­крыли ряд ледников на обоих его берегах, выяснили, что Северо-Восточная Земля (16 600 кв. км) — второй по ве­личине остров после Западного Шпицбергена (37 900 кв. км).
На северо-западе архипелага, на островке Амстердам, где, вероятно, высаживался Баренц, голландцы основали факто­рию. «Название ей дали не очень поэтичное, зато меткое: Смеренбург — «Мазанный [жиром] город» (Ф. Гельвальд). Оно сохранилось за фьордом, отделяющим острова Амстердам и (к югу от него) Данскё от Западного Шпицбергена.

Открытие Ян-Майена
Остров Ян-Майен(372 кв. км) лежит на 71° с. ш., 8°20′ з. д., в 400 км к северо-северо-востоку от Исландии и в 400 км к востоку от Гренландии. Возможно, что за 48 часов плавания, отмеченного в «Книге о заселении страны», исландцы, открывшие «Свальбард», достигли не Шпицбергена, а именно Ян-Майена. В начале XVII в. остров шесть раз открывали и назы­вали по-новому капитаны-китоловы трех наций:
в 1607 г. «Зубцы Гудзона» — англичанин Г. Гудзон;
в 1611 г. «Троица» — англичанин Томас Мармадюк (Теперь, впрочем, сомневаются в том, что Гудзон и Мармадюк ви­дели Ян-Майен, но предполагают, что около 1607 г. английские капитаны из Гулля побывали там и держали это в секрете);
в 1612 г. «Ришелье» — француз Жан Вролик;
в 1614 г. 1) «Иорис» — голландец Йорис Каролус (Каролус сначала назвал в честь капитана только мыс—Ян-Майс-Хук» — открытого ими обоими острова. Позднее Каролус уже как командир китобойца много лет плавал в высоких широтах и в 1634 г. издал извлече­ния из своих судовых журналов), тогда помощник капитана Яна Якобсзона Мая, на службе «Нидер­ландской Северной компании», которая и переименовала ост­ров в Ян-Майен; 2) «Маврикий» — голландец Ян Янсзон. Керкхоф;
в 1615 г. «Сэр Томас Смит»—англичанин Роберт Фотерби; он точно определил широту Ян-Майена и с ничтожной ошиб­кой — его долготу. Фотерби первый составил хорошее описа­ние острова (его отчет опубликовал в 1625 г. С. Перчас):
«Длина острова — около десяти лиг, простирается он с се­веро-востока на юго-запад. Это высокая земля, и на северном конце ее поднимается гора поразительной высоты и ширины, вся покрытая снегом. Я назвал ее горой Хаклюйт [Беренберг, 2277 м]… (Фотерби определил длину каждого из обращенных к морю подно­жий почти в четыре лиги) Остальная, юго-западная часть острова кажется укрепленным районом… так как на каждой его стороне подни­маются три-четыре высоких скалы, точно башни и форты… Земля в общем каменистая и бесплодная… нет травы—толь­ко мох. И когда я впервые высадился на низкое место, все камни там были похожи по цвету и форме на шлак в кузнице, песок [вулканический пепел] был большей частью смешан с зернами, похожими на янтарь [оливин], на пляжах было очень много плавника и камней, похожих на пемзу… Я видел много следов лисиц и медведей, но очень мало птиц, и не было даже признаков оленей или прочих животных».

• ← Мандрівники та географи XIII – XV ст.
• Дослідники Скандинавії та Фінляндії →