Роботи руських та польських землемірів

«Большой чертеж»
В начале XVI в. московские землемеры приступили к со­ставлению «чертежей» пограничных областей, в первую оче­редь западных. Появились карты: «Корельские и Лопские земли к Мурманскому морю», «Корельскому рубежу», «Ли­товской и Псковской земель», но все они не дошли до наших дней.
С объединением русских земель вокруг Москвы работа по сбору материалов и составлению «чертежей» отдельных об­ластей развернулась (Иван IV Грозный в 1552 г. «велел зем­лю измерить и чертеж всему государству сделать»). И без­вестные землемеры засняли внутренние районы по Волге, Оке и Каме, Северной Двине, Печоре и некоторым их прито­кам, а также часть зауральских степей (район Мугоджар) и земли к югу от низовьев Дона и в Прикаспии. Этот чертеж также не дошел до нас.
За 30—40 лет накопился обширный картографический и описательный материал, и между 1595 и 1600 гг. (вероятнее последняя дата) «Чертеж всему Московскому государству» был составлен. Позднее эта утраченная работа, крупнейшая карта Руси XVI в., получила название «Большого чертежа». Это была дорожная карта, охватывающая территорию с севе­ра на юг от Ледовитого океана до Черного моря, с запада на восток от Финского залива по меньшей мере до восточного склона Урала. Названий, относящихся к Европейской России (не считая сел), было около 1340, в том числе 880 рек, 400 го­родов и около 60 озер. Такая подробная карта должна была использоваться в первую очередь для целей управления. (Впрочем, некоторые историки на первый план выдвигают дипломатическое значение карты, демонстрирующей величину и мощь Русского государства.) После составления «Большой чертеж» часто находился «в деле» и сильно обветшал — «избился и развалился весь».
В XVII в. широкие картографические работы возобнови­лись, по-видимому, не позднее 1618 г. После московского по­жара (май 1626 г.) началась кропотливая и тяжелая работа по восстановлению утраченных документов и обновлению старых. В 1627 г. в Разрядном приказе (Разрядный приказ ведал военными силами) решено было пере­чертить и чудом сохранившийся «Большой чертеж», так как он совершенно обветшал («впредь по нем урочищ смотреть не можно»), и составить его описание. Эту работу поручили Афанасию Мезенцову, уже проявившему себя при съемке не­больших территорий. Ему дали также задание: по «старой разрядной росписи», охватывавшей узкую полосу между левыми притоками Днепра и правыми Дона, от Москвы до Перекопа по трем южным стратегическим дорогам, составить другую карту — «Большой чертеж полю» и описать ее.
Мезенцов выполнил все три задания (Во время работы Мезенцову пришлось дважды обращаться к царю с просьбой «дать корм», то есть выплатить жалованье, равнявшееся одному рублю в месяц). И новая копия «Старого чертежа», и «Большой чертеж полю» 1627 г. утра­чены. До нас дошло, да и то в копиях («списках»), только описание («роспись») обеих карт, причем вторая рассматри­вается как дополнение к «Старому чертежу». Это описание позже получило название «Книга Большому чер­тежу».
«Книга» была составлена как официальный справочник, которым пользовались учреждения и люди «разных чинов», находившиеся на «государевой службе» во всех концах Рос­сии. С XVIII в. ее рассматривают как капитальный свод геог­рафических сведений о Европейской России (и части Запад­ной Сибири) конца XVI — начала XVII в.; при этом особен­но высоко ценились гидрографические материалы, собранные в «Книге».
В историко-географической литературе «Книга Большому чертежу» играет исключительную роль. Она суммирует ре­зультаты работы тысяч русских землепроходцев и исследова­телей — землемеров и гидрографов — на огромной территории Восточной Европы и Западной Сибири. Из однообразных, сначала кажущихся серыми и скучными страниц «Книги» выявляется гигантский труд безвестных топографов, которые с примитивными инструментами в руках прошли со съемкой сотни тысяч километров и собрали материал для картографи­ческого изображения территории в несколько миллионов квад­ратных километров. И материал этот поражает обилием географических сведений, в большинстве правильных и для того времени довольно точных.
Съемки в центре и на юге Восточной Европы (Географические названия даны в современном написании)
Результаты работы съемщиков Русской земли по изуче­нию речной сети Восточной Европы лучше всего выявляются, если рассмотреть данные «Книги Большому чертежу» по крупным бассейнам. Длина рек в «Книге» иногда не указы­вается, но, как правило, ее легко подсчитать, суммируя при­веденные там расстояния между приречными пунктами.
Бассейн Днепра во второй половине XVI в., когда прово­дились основные работы для «Большого чертежа», частью при­надлежал объединенному Польско-Литовскому государству. Сведения о системе Днепра, по-видимому, получены в конце 50-х годов от «черкасского старосты» (украинского феодала) князя Дмитрия Ивановича Вишневецкого в то время, когда он перешел на сторону Ивана IV Грозного и вместе с русски­ми войсками ходил против крымских татар.
Однако Вишневецкий мог дать сравнительно верные све­дения только о среднем и нижнем Днепре и поделился своими знаниями лишь о левобережье. Присоединив к ним русские сведения о верхних левых притоках Днепра (Из правых притоков упомянута одна лишь Березина), съемщики оп­ределили длину 40 «упалых в Днепр рек», иногда со сравни­тельно небольшими для того времени погрешностями: так, длина Сожа занижена на 1/7, Ворсклы (455 км) завышена на 1/6. Однако нередки и большие ошибки: например, Орель (320 км) увеличена на 1/3, Сейм почти на 1/3 уменьшен, а Дес­на — более чем на 2/5. Сам Днепр описан от верховьев до устья, точно указан его исток: «Днепр… течет изо мху из бо­лота… от Белые (Поселок Белый на одной из рек системы Западной Двины) за 40 верст», но его длина уменьшена почти на 20%. Из главных рек правобережной Украины отме­чен Южный Буг, впадающий «в тот же ильмень [лиман] от устья Днепра 30 верст», то есть в Днепровский лиман.
Бассейн Дона, верхняя часть которого была присоединена к Русскому государству только в 50-х годах XVI в., а боль­шая часть была фактически независимой, известен соста­вителям «чертежа» еще хуже, чем бассейн Днепра. Общая длина Дона (1970 км) занижена почти на 1/4 Истоки Дона указаны неточно — «из озера» (В начале 20-х годов XVII в. эта ошибка была исправлена: Дон бе­рет начало «из чистого поля», а сток озера принадлежит системе Волги), хотя они находятся в коренной русской области.
От верховья до устья перечислено около 60 притоков Дона. Часть сведений о правых его притоках получена от Д. И. Вишневецкого. Замеры длины большинства рек этой системы совершенно не верны. Так, Медведица (775 км) «уко­рочена» на 70%, Хопер (1008 км) на 80%, если считать, что для этого района единицей меры была обычная верста. Но если речь идет о двойной версте (в 1000 сажен), то даже и в этом случае ошибки велики. Ошибка в определении длины Северского Донца (1050 км) меньше; «только» на 50%, зато отмечены его 40 притоков. Занижены также длины Чира (360 км) и Сосны (302 км) примерно на 45% и 35%.
Притоками нижнего Дона землемеры считали три реки Сал (Кара-, Сасык- и Джурак-Сал), причем длины их сильно преувеличены (На самом деле это одна крупная (776 км) река Сал, образующаяся слиянием Кара-Сала и Джурак-Сала). Ниже по течению они описали еще одну «упалую» в Дон реку — Маныч с притоками Калаус (436 км) и Егорлык (388 км) (Длина Калауса занижена на 1/7 а Егорлыка, напротив, увеличена почти на 1/4). Истоки Маныча показаны близ запад­ного берега Каспия, оттуда Маныч тек якобы на запад и почти через 600 км впадал в Дон. Так зародилась легенда о крупной реке Маныч: она была развеяна экспедицией Бэра в середине XIX в. Таким образом, бассейн Дона — более 400 тыс. кв. км — в целом был тогда одним из наименее изу­ченных районов Восточной Европы.
Бассейн Волги. Ее истоки установлены очень точно: «Вол­га вытекла… из болота, из-под березы ключом и пошла в озе­ро Волго, и из того озера прославилася Волга». Общая ее длина (3700 км) не указана, но сумма расстояний между устьями всех притоков равна 2700 км, то есть занижена на 27%. Почти с такой же ошибкой измерена Ахтуба, 520-кило­метровый рукав Нижней Волги. Из проток ее дельты описаны 15, из них 5 поименованы.
Перечислены 35 притоков Волги. Из верхних обследованы Шексна (164 км), Молога (450 км) с Чагодощей (246 км) и Кострома (400 км), причем длины их на 10—22% занижены. Но Ветлуга (865 км) показана короткой рекой, немногим больше ста км, а длина Унжи (550 км) преувеличена почти на 20%.
Два крупнейших притока Средней Волги описаны очень детально, особенно Ока, но длина ее занижена на 30%. Ока вытекает «из чистого поля» и на всем протяжении принимает 46 притоков. Длина Москвы-реки (502 км), Мокши (598 км) и Клязьмы (721 км) занижена на 38—53%.
Характеристика системы Камы еще менее точна. Неверно указаны истоки Камы, и поэтому ее длина (2030 км) занижена примерно на 40%. С такой же ошибкой определены ее притоки Чусовая (735 км) и Белая (1420 км) (Истоки Белой установлены точно близ верховьев Яика, в хребте Уралтау) с Уфой (933 км), Ик (538 км) укорочен на 30%. Видимо, расстояния между приречными пунктами определялись без учета излу­чин. Колва (490 км) и Сылва (493 км) укорочены в два-три раза. Зато часто посещавшаяся Вятка (1367 км) положена на карту с ошибкой менее 20%.
Яик описан хуже всех крупных рек. Хотя истоки его и верно показаны, но длина (2534 км) занижена почти на 2/5. Отмечены 19 притоков, но их названия нельзя сопоставить с современными (кроме Ори и Илека), а длины не даны.
Несмотря на крупные пропуски и ошибки, «Книга» в це­лом отражает довольно высокий уровень географических знаний. По ее материалам можно определить главнейшие гидрографические узлы Восточной Европы. Узел Волги — Западной Двины легко приурочивается к Валдай­ской возвышенности. Смоленско-Московская возвышенность выявляется как узел, с которого стекают реки системы Волги (Вазуза, Угра, Москва) и Днепр с Сожем и Десной; Среднерусская возвышенность — как узел верхней Оки, нескольких рек системы Днепра (Сейм, Псел, Ворскла) и системы Дона, в том числе Северский Донец с Осколом и Сосна.
«Горы», отмеченные землемерами у устья Оскола и по Донцу, отождествляются с северными склонами Донецкого кряжа. В «Книге» отмечается характер правобережья Волги, начиная от устья Оки, у «Дятловых гор» и особенно четко — от устья Свияги: «А по нагорной стороне по Волге от устья… Свияги и до устья реки Самары и до Царицына берегом го­ры— … Девичьи [Жигули], Змеевые… горы белого камени». Эти данные указывают, что составители «чертежа» имели представление о правобережной Приволжской возвы­шенности. Удивляет, однако, что нет даже намека на Са­марскую Луку, хотя упомянуты именно те горы («Девичьи»), которые Волга огибает, образуя эту большую речную излучи­ну. На «Большом чертеже» правильно показаны истоки ряда рек системы Волги и Дона (Суры, Сызрани и Иловли), теку­щих по Приволжской возвышенности.
Южнее, за Царицыном, показана «гора Улка» длиной «вдоль 230 верст», что совершенно точно. Положение «Улки», в которой нетрудно узнать Ергени, по отношению к Азову и Астрахани установлено довольно правильно («Нельзя не удивляться верности… показаний [«чертежа»], касающихся местностей, которые только в последнее время [1860 г.] подверглись над­лежащему исследованию» (Н. Барбот-де-Марни)). «А к восто­ку, подле Улки горы, приходили воды, истоки нетекущие и озера» — первое упоминание о системе Сарпинских озер. С запада «из горы Улки вытекли реки и пали… в Дон выше: Азова» — Сал и два Аксая.
Обширная низменность (Прикаспийская) между Ергенями и Нижней Волгой (на западе), в междуречье Волги — Урала и далее к востоку, была неплохо известна составителям «чер­тежа». На юге они нанесли на карту Куму; истоки ее указаны близ верховьев Кубани «из горы» (Кавказа), а направление «к Хвалимскому морю» (Каспию); «Кума потекла двумя прото­ками [Кума и Подкумок?]… и потекли обе Кумы реки в зем­лю». Действительно, Кума не достигает Каспия, но длина ее занижена на 50%. Правда, и теперь она точно не установле­на: 500—600 км.
Правильно отмечен ровный характер местности в низовьях Кумы и близ Ергеней — «поле»; «и в тех местах на тех полях все кочевье меньших ногаев» — Ногайская степь и Черные Земли наших карт. К востоку от Волги «от Ахтубы 100 верст Рын-пески, вдоль [их]… 300 верст». Съемщи­кам известны характерные гряды Прикаспийской низменно­сти (бэровские бугры). Севернее Рын-песков они нанес­ли на «чертеж» (правда, не совсем точно) реки Узени — Деревянная Узень и ее «россошь», длиной 450 км. Обе, по «чер­тежу», впадают в озеро Камыш-Самар — первое упоминание о Камыш-Самарских озерах (Раздел об Узенях и Камыш-Самарских озерах изложен в «Книге» очень нечетко).
Положение еще двух озер — Баскунчак и Индер — пока­зано точно. В первом «озере ломают соль, чиста, как лед», а близ реки Урал «гора Индер, под тою… горою озеро, а в нем соль, как лед» — первое указание наИндерские горы, самые низкие на Земле — высота их 52 м над уровнем океана.
В междуречье Волги и Урала на «чертеже» были показа­ны большие озера. Одно «против реки Узеня обтекло [Рын-пески]… 1000 верст вдоль», другое «от Яика до 100 верст» имело длину 50 верст. На наших картах нет этих озер; пер­вое, пожалуй, можно связать с понижением, часть которого занята озером Аралсор, второе — с Чижинскими и Дюранскими разливами (у 50° с. ш.).
Восточнее Яика отмечено несколько рек. «Уил река… па­ла, не дошед Яика, в землю, а на устье той реки около 8 озер» (так и на наших картах). Сагиз (Длина его занижена почти на 40%) (494 км), не достигнув Кас­пия, «пала себе в озеро»; теперь оно превратилось в так назы­ваемые разливы. Южнее Сагыза «устьем вровень от моря… Гем-река [Эмба], не дошед до Хвалимского моря 20 верст, пала в озеро». Истоки этих рек, а также Ори и Илека показаны правильно: «…гора Айрюк вдоль… 90 верст. Из горы лютекли три реки: …Орь течет в реку Яик, в ночь… Иргыз… на восток. Река Гем течет на полдень к Хвалимскому морю». Это описание позволяет уверенно связать «гору Айрюк» с Лугоджарами (Гора Айрюк (632 м) — одна из высших точек Мугоджар), служащими водоразделом бассейна Каспийского моря и реки Тургай. На «чертеже» была показана лишь центральная, более высокая часть «Айрюка» длиной 135 км (общая протяженность Мугоджар 450 км). Столь пра­вильное описание Мугоджар «могло быть сделано только на основании непосредственного и самого короткого знакомства с ними» (А. Макшеев).

Работы на Урале
Об Урале как о единой горной стране «Книга» не дает представления. Нет в ней указаний, что составители карты как-либо связывали северный «Камень» с южными «Аралтовыми горами» (Уралтау), по которым позднее вся система была названа Уралом. Напротив, они, несомненно, не считали Средний Урал непрерывной цепью и называли «Камнем» только отдельные его участки (например, в верховьях Чусовой и Туры).
Южный Урал с его многочисленными хребтами был обследован очень схематично: совсем не намечен весь запад­ный склон, плохо представлены правые притоки Яика. Чуть лучше, по-видимому, был показан восточный склон, но и здесь трудно отождествить какие-либо географические объекты с реальными до устья Ори, левого притока Яика. Составители точно определили, что у нее находится «конец Аралтовой горы». С натяжкой можно предположить, что юго-восточный склон Урала был прослежен съемщиками на 350 км от Ори на север до устья какой-то реки, которая слева «пала в Яик». Истоки самого Яика правильно показаны — близ реки Бе­лой,— но не отмечено, сколько верст их разделяет.
Составители «чертежа», по-видимому, знали лишь не­сколько участков Среднего Урала. Они верно показали, что истоки Уфы находятся на его восточном склоне («а Уфа потекла из Сибири») и что «от озера Исеть через Камень до Чусовой реки 30 верст» (На наших картах между верхней Чусовой и озерами, где начинается река Исеть, около 30 км.). Но съемщики более чем в два раза уменьшили расстояние от верховья Туры, «текущей из Камени», до Соликамска. Они проследили реки восточного склона (системы Иртыша) — Сосьву и Лозьву: «..а как стеклись те реки вместе, и той реке прозвище Тавда. А Лозьва вытекла из горы против Вишеры… за 20 верст [совершенно точно]. А в Лозьву из гор пала Ивдель. А от верху Лозьвы до верху Ту­ры… 490 верст» (фактически 400 км).
Словом, Средний Урал очень слабо выражен на «черте­же». Работая в полосе, где горы сильно сглажены, съемщики часто просто не замечали их, и составители «Большого черте­жа» нигде не отметили среднего звена, связывающего север­ный участок громадного водораздела с южным; только далее к северу они уже постоянно называют горы «Камнем». Ины­ми словами, в «Книге» есть Южный и Северный Урал — «Аралтовы горы» и «Камень», но нет Среднего Урала.
На Северном Урале съемщики правильно установили, что истоки Вишеры сближаются не только с Лозьвой: «Вишера вытекла из Камени из гор от Печоры реки 20 верст». Севернее без расстояния указаны истоки Щугора (системы Печоры) и его притока, скорее всего это Большой Паток. «Обе вытекли из одной горы, а промеж их верховий горою Каменем 200 верст» (фактически 170 км). Далее от­мечены истоки Лемвы (приток Усы), но расстояние от Большой Патока до них (110 км) преувеличено более чем вдвое. Севернее Лозьвы истоки рек обоих склонов больше не увязываются между собой.
Названия рек восточного склона часто искажены, иногда до неузнаваемости. Все же несомненно, что составители зна­ли Северную Сосьву и ее нижний крупный приток Хулга-Ляпин и точно отмечали расстояние по хребту между их вер­ховьями. Близ истоков Северной Сосьвы берет начало, по «Книге», еще один приток нижней Оби, скорее всего это Сыня (322 км), а севернее в Обь впадает текущая «из гор» Собь. На западном склоне Урала нанесены истоки Усы (систе­ма Печоры): «А вытекла Уса от верху Кары реки, от моря 70 верст». Это указание точно, если принять Малую Усу за исток. Составители «чертежа» не отделяли Северного Урала от Полярного, но они ясно понимали, что в целом «Камень» является водоразделом сибирских и европейских рек.
Землемеры проследили, правда со значительными пере­рывами и ошибками, большую часть— 1400 км из 2000 км — огромной меридиональной горной системы, которую только в XVIII в. стали называть общим именем — Уральскими горами.

Работы на Русском Севере
Составители «Большого чертежа» хорошо для того перио­да положили на карту устья полусотни рек, несущих свои воды в Белое море, и сорока — в Баренцево. В их числе все значительные реки от Кары до Онеги. Печора (1790 км) описана от истоков «из Камени» до впадения в море «четырь­мя устьями на 50 верстах», но укорочена почти наполовину. Из ее верхних притоков снята, с преувеличением длины почти на 55%, только Мылва (201 км). Лучше прослежены некото­рые притоки средней и нижней Печоры: Щугор (302 км), Уса (655 км) (По первой съемке длина Щугора была завышена на 15%, а Усы, напротив, уменьшена па 10%), Ижма (530 км) с притоком Ухтой (200 км) и Пижма (389 км); но при переписке в «Книгу» Ижма и Пижма были перепутаны, а длины их занижены на 30 и 40%. Как самый нижний приток Печоры отмечена Цильма, «укороченная» на 20%. Всего указано 9 притоков Печоры. Далее к западу на «чертеж» были нанесены Индига (около 200 км) и Пеша (219 км). Между ними отмечена возвышен­ность, которая «прилегла концом к морю»; она названа «Большим Камнем» и прослежена почти на 250 км «вдоль горы»: это, несомненно, Косминский Камень (длина его 300 км), одна из основных гряд Тиманского кряжа. Река Мезень только упоминается.
Авторы «чертежа» указали, что «ниже города Устюга Ве­ликого… Сухона да Юг сошлись вместе, и… с тех мест одним прозвищем до моря потекла Двина». Длину Сухоны (562 км) они исчислили почти точно, но площадь ее истока — Кубенского озера (370 кв. км) — увеличили примерно вдвое, а реку «Кубу» (Кубена, 365 км), впадающую в озеро, «укоротили» на 70%. Истоки Юга (574 км) определены еще хуже, а длина всей реки занижена почти на 40%. С ошибкой в 30% нане­сен на карту также приток Юга — Луза (570 км). Зато Се­верная Двина «укорочена» лишь на 10%.
Плохо знакомы составители с крупнейшим притоком Двины — Вычегдой: они неверно определили ее истоки и «уко­ротили» на 40%. Из ее больших притоков они не знают Вишеру и Вымь, Сысолу (487 км) уменьшили примерно на 55%, но, как почти всегда, правильно показали волок между верхней Вычегдой и Печорой: от Южной Мылвы к Северной Мылве. Длина Ваги занижена на 35%, истоки установлены неверно.
Полнее и правильнее сведения о реке Онеге: «Из Воже-озера потекла река Свидь, течет в Лача-озеро , а из [него] …Онега потекла в море». Длина ее уменьшена на 20%, из притоков упоминается Кена, вытекающая из Кенозера.
Слабо описание Онежского озера: ширина его не дана, а отмеченная длина («100 верст») свидетельствует, что не были обследованы заливы. Указаны семь притоков Онежского озера. Зато четко дана система связанного с ним «островистого» Водлозера (около 470 кв. км).
Гораздо правильнее определены очертания Ладожского озера, связанного с Онежским рекой Свирью (но длина ее занижена на 30%): «А Нево озеро четвероугольно: с западу берегом… 150 верст, а с востоку… 100, с полуночные страны 80 верст, а с полуденные… 130». Отмечены кроме Свири шесть притоков Ладоги, в том числе довольно точно Волхов. Но размеры озера Ильмень не указаны. Из питающих его рек — Ловать, Шелонь и Полиста укорочены на 40%, а Мета только упомянута. Съемщики довольно верно охаракте­ризовали Чудское озеро, его связь с Псковским и его сток — короткую Нарву. Но из рек его бассейна они отметили толь­ко Великую, да и то укоротив ее почти на 3/5.
Нанесен и Финский залив, «озеро Котлино», с островами Котлин и Березовый, и река Луга, истоки которой «близко от Новгорода». Но даже близлежащие к Ладоге озера Карель­ского перешейка даны на «Большом чертеже» очень схема­тично, по-видимому по расспросам. Отчетливо выступает лишь Выгозеро.
В изучении рельефа Северо-Запада сделан большой шаг вперед: «От озера Выга гора прямо к западу, а вдоль той горы 600 верст до Ковдозера» (Ковдозеро (396 кв. км), расположенное за Полярным кругом близ Кандалакшской губы, — единственное упомянутое в «Книге» озеро Северной Карелии). Это ясное указание на ты­сячекилометровую возвышенность Манселькя, которая до 68° с. ш. простирается в меридиональном направлении, а за­тем поворачивает на запад и кончается в северной Фин­ляндии.
Все берега Кольского полуострова обследованы составителями «Чертежа», они отметили там 35 рек, но описали немногие, а в остальных случаях указали лишь их устья. Съемщики проследили, с ошибкой только на 10%, всю реку Варзугу (237 км), впадающую в Кандалакшскую губу, и с меньшим успехом — Колу и Тулому (без Ноты); впрочем, они верно отметили, что обе реки берут начало из озер (Колозеро и Нотозеро) и «пали в морскую проливу [Кольский залив] вместе с устьями». Правильно установили они также положение и сток Имандры (900 кв. км). «А река Нива вытекла из озера Имандра и пала в море; а от Нивы… за тем озером Имандрой в полуночные страны, и из иных озер неподалеку вытекла река Кола». На берегу Имандры, длина которой преувеличена, отмечены «горы Будринские»— безусловно, это Хибины.
Участки Кольского побережья были изучены и нанесены на карту с различной степенью точности. Мурманский берег (около 400 км) «удлинен» почти на 40%, но показаны и малые острова (Олений, Семь Островов, Нокуев), Терский берег (275 км) заснят точно, а Кандалакшский (250 км) с преуве­личением примерно на 15%. Верно определена длина Помор­ского и Онежского берегов, а Летнего и Зимнего — с неболь­шой ошибкой. В общем правильно нанесены «Заворотье Соловецкого моря» (Кандалакшская губа), Онежская губа с Соловецким островом, Онежский полуостров с Унской губой и Двинская губа; расстояние между Кандалакшей и устьем Двины указано с ошибкой лишь в 60 км. Гораздо хуже дано южное побережье Мезенской губы.
Канин был хорошо обследован: длина его береговой ли­нии, прослеженной от устья Мезени до реки Вижас, впадаю­щей в Чешскую губу, по «Книге» составляет около 700 км, что очень близко к действительности. На севере полуострова описан «Шамагодский» (Канинский) Камень. Побережье Баренцева моря восточнее устья Индиги было обследовано гораздо хуже. Нет большой Печорской губы, хотя нанесены малые губы —Колокольцева и Болванская— (к западу и во­стоку от Печорской); нет и Хайпудырской губы; отсутствует Югорский полуостров.
Севернее мыса Святой Нос (Не смешивать этот Святой Нос, у Тиманского берега, с западным Святым Носом, у Мурманского берега) (названного островом) пока­зан остров Колгуев (5200 кв. км); расстояние до него ука­зано правильно. Длина и ширина его, а следовательно, и пло­щадь, несколько завышены, но за 350 лет он мог стать меньше за счет морской абразии. На Колгуеве упомянуты три реки. На «чертеже» был нанесен и остров Вайгач, но размеры его не указаны. А о Новой Земле совершенно нет сведений.

Пути поморов через Канин к Югорскому Шару
Очень ценные сведения о северо-восточном побережье Европы и путях беломорских промышленников в Обскую гу­бу— к низовью Таза, в Мангазею — дошли до нас благодаря показаниям двух поморов. Плавали они в Мангазею в нача­ле XVII в. за «заповедным товаром» — пушниной (главным образом соболями) (Их «скаски» (устные показания) записаны тобольскими приказными в январе 1624 г.).
«Скаска» одного из них, Фомы Борисова, окончательно устанавливает, что Канин не остров, а полуостров. На по­морских судах (кочах) его можно и огибать с севера, и пере­секать на юге (у 67 с. ш.), переходя через перешеек по двум речкам — Чиже и Чёше, текущим в противоположных на­правлениях. Фома Борисов примкнул к большой группе промышленников — более 150 человек на 16 кочах,— направляв­шихся в Мангазею. «…Шли большим морем из устья Кулоя… до реки Чижи день пособным ветром. А река Чижа пала устьем в большое море-океан с востока на запад… невелика, поперек сажени с три. И шли они той рекой вверх до Чешско­го волока день да ночь… По Чиже по обе стороны тундра… лес мелкий, ёрник [малорослый]… большого леса нет… А во­локу Чешского сажен с двадцать, место тундряное, а в боль­шую воду тот волок поймает водою [затопляется]…» Ненцы перетащили груз и суда через этот короткий и легкий волок на оленях, и промышленники стали ждать прилива: «…Речка Чеша невелика, ходят ею прибылой водой, как приходит во­да с моря, [подпруженная приливом]… до Чешской губы версты с три… А от Чешской губы (взяли курс] на Тиунский [Тиманский] берег… и вышли на большое море…» — через Поморский пролив, отделяющий Колгуев от материка. Кочи были остановлены «великими льдами… и они сквозь льды пробивались… четыре недели…» Достигли они Вайгача у Югорского Шара, когда «льды отнесло в большое море».
И все же, несмотря на полную ясность сообщения Бори­сова относительно Канина и подробное описание Чижи, Чеши и волока между ними, вместо этого речного пути даже на русских картах показывали морской пролив. Правда, он исчез, и Канин превратился в полуостров (каким ему и над­лежало быть) на карте в атласе Кирилова 1734 г., с тем что­бы снова стать островом на «Генеральной карте Российской империи» 1745 г.
Зимовавшие в низовьях Печоры, на пути в Мангазею, по­моры Лев Иванович Шубин и его товарищи в июле 1601 г. вышли в море. По сообщению Шубина, они «…бежали пару­сом до Югорского Шара два дня да две ночи, а шли на-прямо> большим морем, переимаясь через губы морские, [то есть пересекая их], а на губах местами глубоко, а в иных местах мелко, в сажень, а где и меньше, а в иных местах и суда [на мель] становятся… [У Югорского Шара] остров великий ка­менный, местами тундра, а местами камень голый, а леса ни­какого нет, а называют этот остров Вайгач…» Шубин объяс­няет, почему русские не ходят через Карские Ворота: Вайгач «…отошел далеко [на север] в море, да и льды великие стоят; а подле [через] Югорский Шар …ходу гребью [на веслах] день [из Печорского моря]… в Нярзомское [Карское] море». И он дает первую краткую лоцию Югорского Шара: «А тот проезд, промеж Вайгача острова, да промеж… [Югорского полуост­рова], а по берегу лежит грядою камень [Пай-Хой]. А попе­рек проезда [ширина пролива] верст пять, а где и меньше; а проезд местами глубоко, а где мелко; а на острове Вайгаче место пустое, людей нет».

Первое известие о Тиманском кряже
Летом 1611 г. в разгар «Смуты на Руси» английская Мос­ковская компания послала в Пустозерск корабль с бывалыми агентами, которым она поручила установить прямые торго­вые сношения с Печорским краем и Северо-Западной Си­бирью, чтобы скупать там «заповедные товары». Два аген­та— Джосиас Логан (говоривший по-русски) и Вильям Пёрсглав — зимовали в Пустозерске, вели дневники и посы­лали в Лондон любопытные донесения и письма (часть их опубликовал С. Перчас в томе III сборника «Наследие Хаклюйта»). У Колгуева их корабль сел на мель. Логан и Пёрс­глав высадились на «этот очень длинный и широкий остров с многочисленными долинами…». Снявшись с мели, корабль достиг Печорской губы. Логан и Пёрсглав на шлюпке вошли в Печору и поднялись до Пустозерска. В конце лета 1612 г. они пустились в обратный путь: проехали на оленях в Ме­зень с караваном русских, пермяков и ненцев. Торная торго­вая дорога пролегала через Малоземельскую тундру и горный кряж — по-местному «камень», то есть через Тиманский кряж, конечно давно известный русским. Пёрсглав кратко описал «камень»: он не похож на скалистые норвеж­ские горы, а представляет собой плоскую возвышенность, в которой холмы перемежаются с болотами. Это было первое в западной литературе упоминание о Тимане.

Первые польские землемеры
В середине XVI в. в Польше начались крупные топографи­ческие работы. И хотя польские землемеры, как и другие в XVI в., пользовались весьма примитивными инструментами, они сделали очень много по изучению гидрографической се­ти своей страны.
Они впервые положили на карту всю Одру, правда пре­уменьшив ее длину почти на треть. Исток реки показан до­вольно точно — к западу от «гор Татра», вытянутых в широт­ном направлении на 150 км. Из трех левых притоков Одры заснята, очень схематично, лишь Ныса-Клодзка (195км). С преуменьшением на одну треть нанесены на карту три пра­вых притока Одры, в том числе Варта с Просной (226км).
Несколько точнее засняты реки Вислинского бассейна. Сама Висла, главная водная артерия страны, «укорочена» на 20%; истоки ее показаны сравнительно верно — в «горах Тат­ра», восточнее Одры. Западный Буг с Наревом и Пилица на­несены довольно точно. Истоки Пилицы и Варты правильно показаны близко друг от друга — первый намек на Малопольскую возвышенность. Другие притоки Вислы — Дунаец, Вепш и Брда —укорочены на 10 — 20%, а Сан — примерно на 40%. Далее на восток, до Днепра, сносно была выполнена только съемка Припяти, и то с «просчетом» более чем на 100 км.
Топографы засняли также Балтийское побережье от Одры до Немана, причем впервые нанесли на карту, конечно весьма схематично, и Гданьскую бухту (устье Вислы), и Курский залив.
По материалам съемщиков Вацлав Гродецкий в 1558 г. составил гидрографическую карту Польско-Литовского госу­дарства. Но восточная часть ее, не опирающаяся на съемки, совершенно не удовлетворительна.
После присоединения к Речи Посполитой (Так после Люблинской унии 1569 г. стало называться объединенное Польско-Литовское государство) большей части Ливонии — южной Эстонии, северной и центральной Латвии (до Западной Двины)—поляк Мацей Струбич полу­чил от короля в дар имение в Ливонии. Переехав туда, Стру­бич, главным образом по собственным материалам, составил карту края (опубликована в 1589 г.). На ней дано, правда грубое, изображение Чудского озера и его стока в Финский залив, реки Нарвы. Точно нанесено на карту озеро Выртсъярв, имеющее сток в Чудское озеро. Рижский залив с «запирающими» его крупными островами Моонзундского ар­хипелага— Хиума и Сарема — нанесен хотя и грубо, но все же реалистично.
В конце 80-х годов XVI в. на востоке Речи Посполитой под руководством князя Николая Христофора Радзивилла Сиротки, при его личном участии и на его средства проводи­лись топографические и гидрографические работы от Вислы до Днепра. Днепр был снят от истоков (правильно опреде­ленных) до устья; с ошибкой в 7з длины положены на карту его притоки — Друть, Березина со Свислочью, Припять с реками ее системы (Притоки Припяти: Птичь (486 км), Стырь (437 км), Ясельда (242 км) и Горынь (661 км) с ее притоком Случь (460 км)), Тетерев и Рось. В бассейне Припяти по­казаны огромные болота — «Полесье». С такой же неточно­стью землемеры Радзивилла засняли Неман с Вилией (510 км) и Щарой (325 км). Несколько лучше (с ошибкой в 20%) были нанесены на карту Западная Двина, но из двух ее левых притоков только меньший — Дисна (170 км). Засня­ты также малые притоки всех перечисленных рек. «Бригада» Радзивилла гораздо точнее положила на карту Гданьскую бухту и выступ материка между ней и Курским заливом, но изображение последнего лишь немного улучшено.
Горы и холмы (обычное тогда явление) показаны весьма скупо: в районе Львова, в верховьях Днестра и в ряде мест по Днепру. Жемайтская (Жмудская) возвышен­ность выявляется как гидрографический узел Венты, теку­щей на север,— но длина реки определена с ошибкой на 40%,— и правых притоков нижнего Немана. Возвышенность в районе Минска (часть Белорусской гряды) — другой узел; здесь правильно показаны истоки Птичи, Свислочи и правых, притоков верхнего Немана.
В 1611 г. Радзивилл умер, а в 1613 г. его карта вышла в. свет. Она «…принадлежит к числу самых замечательных па­мятников картографии XVII в.» (В. А. Кордт). По точности» она превосходила не только прежние, но и ряд более поздних карт.

Работы Боплана
Французский инженер Гийом Левассер де Боплан, состоя в 1630—1648 гг. на польской службе, строил крепости на южной и юго-восточной границах Речи Посполитой. Выбирая места и проектируя, Боплан исколесил части бассейнов Днеп­ра, Южного Буга и Днестра и, основываясь на своих доволь­но точных измерениях, заснял обширную территорию в те­чение восьми лет, «имея возможность работать только слу­чайно».
Во Франции Боплан опубликовал в 1650 г. небольшую работу «Описание Украины», в которой правдиво и доброже­лательно рассказал о малоизвестной на Западе стране,— ценный источник для изучения истории и этнографии Украи­ны. Однако для истории исследования Восточной Европы гораздо интереснее другой его труд, изданный в Гданьске в том же 1650 г.,— семь тщательно выполненных карт отдель­ных украинских воеводств и генеральная карта. Они охваты­вают пространство приблизительно от 45° до 51° 30′ с. ш. между 24° и 36° в. д.
Во время деловых поездок Боплан заснял Днепр от 51° 30” с. ш. до устья на протяжении около 1100 км. На правобереж­ной Украине он проследил ряд рек Днепровской системы — Уж, Тетерев, Ирпень, Рось, Тясмин со многими их притока­ми,— причем их длины определил почти верно. Он также до­вольно точно нанес на карту весь Южный Буг и менее точно его крупнейшие (левые) притоки — Синюху (240 км) и Ингул.
Боплан нанес все значительные изгибы среднего и нижне­го Днестра и многие притоки, в том числе Гнилую Липу Золотую Липу, Серет и Збруч, но верхний участок Днестра длиной примерно 150 км остался вне его поля зрения. Общая длина заснятых им участков Днестра сильно преуменьшена, почти на 30%, и все-таки они показаны лучше, чем прежде.
Карты Боплана отражают и некоторые орографические особенности правобережной Украины, Предкарпатья и Кар­пат. В частности, он отметил «холмы» в районе Корсуни (по реке Рось) и на правом берегу Тясмина — первые робкие, но жерные указания на северную границу Приднепровской возвышенности.
Боплан снял и нанес на карту (схематично в виде «горок») стокилометровый отрезок Восточных Карпат, отметил возвы­шенность между Днестром и Прутом в районе Черновиц. Впервые на его карте в виде гряды северо-западного прости­рания между верховьем Горыни и средним Днестром нанесен участок (90 км) холмистых Мёдобор (Толтры). На карты Боплана нанесено также много лесных массивов. В общем по правобережной Украине он составил первые досто­верные и подробные карты, «подобных которым не было ни в его время, ни долго спустя после него» (В. Ляскоронский).

• ← Строганови та Єрмак
• Географія та картографія Європи →