Край контрастів і загадок

Куньлунь — одна из величайших горных систем Центральной Азии — находился буквально ря­дом, но увидеть его удалось не скоро: уж такова Кашгария. В ней мы работали несколько месяцев, и все вре­мя в воздухе висела тонкая пыль, иногда настолько густая, что видимость ограничивалась сотнями или десятками метров. По этому поводу мы шутили: «Куньлуня в природе нет, его выду­мали географы». И как бы в ответ на нашу шутку однажды после ливней, продолжавшихся несколько дней, громада Кунь­луня предстала перед нами во всем своем великолепии. Это было запоминающееся зрелище — почти отвесно вздыбившие­ся серые скалы, теряющиеся высоко-высоко в синеве неба, где легкие белые облака с трудом отличались от венчавших горы ледников и снежных полей.

Куньлунь и его восточное продолжение хребет Алтынтаг входят в почти сплошное кольцо гигантских хребтов, окай­мляющих с юга Центральную Азию — внутреннюю часть Ев­разиатского материка, занятую высокими равнинами и на­горьями, которые, в свою очередь, со всех сторон окружены высочайшими горными цепями.

Если попытаться проникнуть в Центральную Азию с запа­да или юга, то на пути встанут горные цепи Тянь-Шаня, Пами­ра, Куньлуня и Наньшаня, на севере и северо-востоке доро­гу преградят горы Алтая, Танну-Ола, Хангайско-Хэнтэйской горной страны и Хингана. Лишь на востоке в горном обрам­лении Центральной Азии имеется узкий коридор, представ­ленный сухими равнинами и невысокими поднятиями Ордоса и Алашаня.

Горы Куньлунь…

Внутри очерченной таким образом территории остаются горы Восточного Тянь-Шаня, Монгольского и Гобийского Ал­тая, Хангай и Западный Наньшань Их разделяют или к ним примыкают, высокие Таримская и Джунгарская равнины рав­нины Западной Монголии, Восточной Гоби и ОрдосаС запада на восток Центральная Азия протянулась на 3,5 тысячи кило­метров, а ширина ее превышает 1500 километров.

Если спросить человека, посетившего хотя бы один уголок Центральной Азии, что ему больше всего запомнилось, то в большинстве случаев можно подучить один ответ — конт­расты. Они везде и во всем. В рельефе это величественные и суровые шести- и семитысячники Куньлуня и Тянь-Шаня, гор­дые своей труднодоступностью, ледниками и снежниками А совсем рядом с одним из высочайших хребтов Тянь-Шаня — Богдошанем (5445 метров над уровнем моря) вдавилась в землю одна из глубочайших впадин — Турфанская ее дно располагается на 154 метра ниже уровня моря. Летом она наполнена все испепеляющей жарой пустынь, проникающей даже в оазисы. Кажется, этот смертоносный воздух должен погубить все живое. А между тем он живителен для знамени­того белого винограда без косточек — в сушеном виде турфан­ский кишмиш известен во многих странах мира.

Много в Турфанской впадине тепла и света. Но стоит под­няться в горы, и после изнуряющей жары (на этой же широте) попадаешь как бы на крайний север планеты — в Арктику.

Или еще пример. Северные олени живут на севере, а верблюды на юге нашей Родины, их разделяют тысячи километ­ров. А вот в горах Прихубсугулья они живут совсем рядом: одни чуть выше, другие ниже. Только что вы видели северных оленей, а через несколько часов можете встретить «кораблей пустынь» — верблюдов; осенью их караваны тянутся один за другим к порту Хадхал, расположенному на южной оконечно­сти одного из крупнейших горных озер Монголии — Хубсу­гула.

По пустыням и сухим степям Центральной Азии можно пройти не одну сотню километров и не встретить ни озерка, ни речки, ни просто лужицы — лишь редкие колодцы часто с со­лоноватой и затхлой водой. Зато в горах севера или запада кристально чистые ручейки и речки встречаются почти на каждом шагу.

Многие знают, что, поднимаясь в горы, можно последова­тельно побывать в различных географических зонах. В горах Центральной Азии это не всегда так. Если, например, пересе­кать северный склон Тянь-Шаня, то на нем, действительно, снизу вверх встретится обычный для умеренных широт «спектр»: пустыня — степь — лес — субальпийский пояс — альпийский пояс. Венчают эти вертикальные ландшафтные пояса ледники и снежники.

Когда говорят о пустынях, лугах или лесах, каждый доста­точно точно может мысленно воссоздать их облик. К этому можно добавить, что вне оазисов подгорная пустыня, примы­кающая к северному склону Тянь-Шаня, безжизненна и летом подобна раскаленной сковородке. Растения занимают всего 15—20% площади и представлены главным образом пустын­ным кустарничком — реомюрией.

Граница Центральной Азии…

Вначале кажется, что пустыня однотонна, а затем ее красками можно любоваться так же, как любуются красками моря.

Правда, краски пустыни неярки: серо-бурые почвы, гряз­но-белые пятна солончаков, серо-коричневые тона кустарни­ков и серо-черные пленочки напочвенных водорослей и лишай­ников. И лишь солянки выделяются сочными зелеными маз­ками. Краски пустыни проявляются медленно и постепенно, как фотопленка. И по мере того как цвета различаются все отчетливей, перестает удручать зрелище почти лишенной ра­стительности земли. Исчезает и какое-то своеобразное леде­нящее чувство, которое возникает почти всегда, как только вступаешь в пустыню.

Пустыня поднимается по северному склону Тянь-Шаня до 1000 и несколько больше метров над уровнем моря, выше рас­полагаются степи. Здесь раздолье типчаку и ковылям, а на горных черноземах — разнотравью и злакам с их буйством красок. Хорошо лежать в высокой траве разноцветного ковра степей и вдыхать чистый, горный воздух, который чуть-чуть пьянит и дурманит.

Весьма своеобразен лесной пояс, где господствует тянь-шаньская ель. Леса расположены очень высоко, они сжаты по вертикали и часто носят парковый характер, так редко растут деревья, которые вблизи верхней границы лесного пояса вообще встречаются только отдельными экземплярами. Но вот мы поднялись несколько выше последних тянь-шаньских елей, и путешественников, привыкших к пестроцветным кра­сочным альпийским лугам Кавказа (он расположен примерно на тех же широтах, что и Тянь-Шань), ждет разочарование: такие луга на северном склоне Тянь-Шаня отсутствуют, вместо альпийских лугов в субальпийском и альпийском поясах, на абсолютных высотах более 2400—2500 метров, развиты степи, сложенные мелкодерновинными злаками с примесью разно­травья. Альпийцев в таких высокогорных степях немного. Они чередуются с кобрезиевыми пустошами и пустошными лугами, которые свойственны всем горным системам Центральной Азии.

А вот промежуточные пояса в горах, как отмечалось, пред­ставлены далеко не всегда, они выпадают. Чаще это касается леса, но в отдельных горах, например, на северном склоне Куньлуня, в обычном «спектре» поясов отсутствуют все про­межуточные звенья, и поднимающиеся высоко в горы жаркие пустыни непосредственно соприкасаются с холодными пусты­нями высокогорья.

Жаркие пустыни северного склона Куньлуня достаточно разнообразны: тут и бесплодная пустыня самого нижнего пояса гор, и пустыни, занятые реомюрией, солянкой и некото­рыми другими пустынными растениями. Но растут они край­не редко: в лучшем случае полнота растительного покрова до­стигает 5—7%. А если добавить, что в холодных пустынях, лежащих выше 4000 метров над уровнем моря, господствуют почти совершенно лишенные растений и живых существ ланд­шафты высокогорий, то становится понятным угнетение, ко­торое испытываешь, когда попадаешь в горы Куньлуня. Не так уж часто приходится наблюдать, чтобы выпоты, натеки и корочки солей — характерный штрих жарких пустынь — уживались рядом с ледниками и снежными полями. Здесь же это не исключение.

Словом, в контрастах и заключается своеобразие Цент­ральной Азии. В ней, кажется, воедино собрано и все хорошее и все плохое, что присуще природе.

Но не только контрасты влекут к Центральной Азии — среди географов она до сих пор пользуется общим признанием как «край загадок». Загадки повсюду — в еще недостаточно изученной почве, в растительности, в климате и рельефе, лед­никах, реках и озерах.

• Там, де народжуються річки →