Глибокими ущелинами високогір’я
Російська
На жаль, цей запис доступний тільки на
Російська.
К сожалению, эта запись доступна только на
Російська.
Через несколько дней после восхождения на гору Победа мы перебазировались к южной оконечности горного массива. Для этого пришлось преодолеть длинный, хотя и не очень крутой перевал. Породы на склоне горных вершин здесь окрашены в самые разнообразные тона. Некоторые сопки издали кажутся ярко-красными. Например, южная так и называется Кыгыл-Хая («Красная сопка»).
Вблизи группы горных озер сделали стоянку и наутро сразу же отправились в верховье речки Хаслардах. Над ее руслом нависали местами сильноподмытые борта ущелья. Слагающие их породы были хорошо обнажены, и мы тотчас же принялись за работу. Однако день близился к концу, и нам пришлось возвратиться на стоянку, не закончив исследований.
На следующий день мы вновь направились к верховьям реки Хаслардах. Но что это? На некоторых участках образовались запруды, кое-где исчезли знакомые обнажения у круто подмытого борта. Значительная часть его, примерно 30 м, за ночь рухнула, несколько изменив обычное течение водотока. В некоторых местах даже обнажились новые участки горных пород.
Обвалы в таких сильно изрезанных горных массивах, к числу которых относится и Буордахский,— событие нередкое, ибо рельеф здесь создается энергично и является далеко не устойчивым. Как правило, сползает чехол из обломков пород. Однако и скальные глыбы с крутых участков склонов часто скатываются в долины.
По пути домой нас застигла страшная гроза. Непрерывные вспышки молний, громовые раскаты, сильный ветер и крупный проливной дождь — всему этому, казалось, не будет конца. Возвратились на стоянку лишь поздно вечером. К ночи заметно похолодало, а наутро выпал снег. Третий снегопад в разгар лета!
Еще через день мы перекочевали в долину речки Чурукта. Здесь, на поверхности одного из ее возвышений, помимо обычных горных пород Буордахского массива, обнаружили разности стекловидного облика. Разрушаясь, такие породы раскалываются на тонкие пластинки преимущественно многоугольной формы. Создается впечатление, что перед вами горы битой посуды.
Стекловатые породы встречаются и в виде прямоугольных блоков больших размеров, напоминающих отполированные плиты обсидианов, с хорошо выраженной полосчатостью. Полоски эти очень тонкие, разных цветов и оттенков. Скалы, сложенные такими горными породами, отполированные водой и пылью, необычайно красивы. Диву даешься, как искусно трудилась природа над созданием столь совершенных, филигранных узоров. Теперь такие тонкоузорчатые горные породы успешно применяются в строительном деле, являясь прекрасным и долговечным облицовочным материалом.
Дальнейший наш путь следует вдоль речки Дарпир, по крутому правому склону, который поднимается к седловине, служащей перевалом к реке Буордах. На самой высоте перевала из грубых плитчатых камней выложена небольшая полукруглая чаша, похожая на основание юрты. Путники (сравнительно редкие в этих местах) по традиции оставляют здесь на счастье какой-нибудь предмет — монету, что-либо из домашней утвари и т.д.
Выбрав удобное место для палатки, оставляем в ней все лишнее и направляемся к истокам реки Буордах, образующим веер рассыпавшихся в разные стороны мелких ручейков. У горного гребня истоки ручьев окаймляются циркообразным, несколько выположенным расширением, покрытым почти сплошной ледяной коркой.
В таких ручейках и распадках нагромождены крупные угловатые глыбы и едва окатанные валуны. Передвигаться по ним трудно и опасно, но это единственно возможный путь. Идем медленно, иногда перепрыгиваем с камня на камень. Прыжки не всегда удается рассчитать точно, и тогда попадаем в ледяную воду. Горный массив здесь сильно изрезан ручьями, отчего скалы обнажены идеально. Это дает возможность хорошо различать положение в пространстве пород, взаимоотношения, степень их последующего изменения и многие другие детали строения массива.
Достигнув верховья Буордаха, мы будто попали в музей древних скульптур. Там, где горные породы подверглись сильному разрушению, среди развалов и обломков пород выступали скальные останцы самой причудливой формы.
Вот показался останец скалы, напоминающий женскую фигуру. Поднялись еще выше по одному из распадков, и снова перед нами вырос останец, на этот раз похожий на древнего старца. Стоит он, устремив взгляд в сторону водораздела, словно раздумывая: куда ему направить свой путь? Своеобразна и одна из вершин горной гряды в виде женской головы. Спустившись ниже, мы встретили интересный обелиск. Его прямоугольное основание к вершине приобретает округлую форму, придающую удивительное сходство с минаретом. Трудно поверить, что это сооружение — «дело рук» самой природы.
Почти весь следующий день ушел на переход к речке Кюрэтэр. Ее крутые, подмытые борта сложены горными породами исключительно пестрой окраски — от коричневых до красных и густо-бурых.
Пестрая окраска — одна из особенностей Буордахского массива. Она обусловлена интенсивным разрушением находящихся в составе пород железистых минералов. При разрушении горных пород эти минералы окисляются неравномерно, что в известной мере напоминает появление ржавчины на железных предметах. Значительную роль в создании богатой цветовой гаммы пород играет образование лимонита (бурого железняка). Протяженность полос пестрой окраски достигает нескольких километров, а ширина — сотен метров. Окраска проникает в породу неглубоко — всего на несколько сантиметров. И только там, где много больших трещин, окраска проникает глубже — до нескольких метров.
В бассейне речки Кюрэтэр нам удалось установить одну важную особенность: в правом развилке ее наблюдался переход от почти стекловатых пород, застывших вблизи поверхности, до полнокристаллических, которые явно остывали медленнее и на глубине. Исключительно яркое впечатление оставляет верховье реки. Огромное циркообразное расширение окаймлено амфитеатром обрывистых мрачных скал. Выход в долину из этой высокогорной котловины запружен мореной из громадных ледниковых валунов; с крутых стен бортов котловины свисают ледниковые языки. Кюрэтэр в своих истоках опасна для путника, и нам приходилось двигаться с необычайной осторожностью. Весь обратный путь мы шли под звуки «мелодии», доносившейся со стороны ледников. Движение их незаметно для глаза, поскольку оно очень медленное, зато результат очевиден — глыбы льда откалываются от висячего края ледникового языка и с грохотом скатываются вниз.
Время близится к ночи. Сильно утомленные, бредем очень медленно. В лагерь вернулись лишь во втором часу ночи, а в начале седьмого были уже на ногах. В этих приполярных широтах нельзя терять ни одного погожего (для работы) дня. В августе и даже в конце июля здесь становится все холоднее и холоднее, снежный покров с больших высот как бы сползает ниже, а мелкие ручейки по утрам покрываются тонкой ледяной коркой. Словом, северная осень вступает в свои права. Лишь у подножия Буордахского массива сохраняется чудесный покров растительности яркой осенней расцветки. Этот великолепный орнамент особенно хорошо виден при восхождении на большие высоты массива.
Через несколько дней мы завершили намеченную программу исследований в бассейне Кюрэтэр. Теперь наш путь лежит в район другой реки — Люнкидэ. Она привлекает наше внимание тем, что по обоим берегам ее на значительном протяжении обнажаются громадные скалы, которыми и заканчивается массив.
Крутые склоны речки Люнкидэ переходят в относительно пологий водораздел. С него можно спуститься, обогнув крутую часть склона, а затем пробраться в верховье речки. Но мы решили не терять зря времени и идти напрямик, по склону. Вначале все шло хорошо. Но затем чаще стали появляться крутые, поросшие густым кустарником скальные выступы с большими трещинами, обойти которые было трудно. Когда преодолевали очередной крутой участок склона, перед нами оказалась широкая трещина. Лошадь попыталась перепрыгнуть ее и сбила меня с ног. Однако падение в трещину оказалось не столь страшным, и мы продолжали свой путь. Спустились в долину речки и направились к ее верховью. Но и здесь путь нам преградил крутой скалистый перепад долины, обойти который стоило большого труда. Подниматься же по сильно отполированной, скользкой поверхности мы не рискнули.
Поздно вечером добрались к развилку реки и были необычайно удивлены и обрадованы: здесь, на высоте 1300 м, где кругом одни только горные кручи и даже трава не везде растет, вдруг, словно мираж, перед нами предстала настоящая роща из даурской лиственницы и березы! На фоне белоснежных горных вершин ее ослепительно зеленый наряд был особенно великолепен. Громадные скалы-великаны вздымались круто вверх на многие сотни метров, среди них затерялась и наша Люнкидэ, русло которой стремительно опускается вниз, как бы желая поскорее вырваться из этого каменного заточения. Утро следующего дня встретило нас сверкающей белизной •— все вокруг было покрыто небольшим слоем выпавшего ночью снега. Однако, как только пригрело солнце, он быстро стаял, и сразу же прибавилось воды в речке и ее притоках.
Мы свернули в правый приток и очутились в протяженном узком ущелье. Русло в некоторых участках занимало все ущелье, тем самым затрудняя наше продвижение. Местами его глубина достигала метра, и переходить его вброд было не очень приятно. Стенки ущелья сложены разнообразными горными породами. В местах, где непосредственно соприкасаются изверженные (магматические) и вмещающие их осадочные породы, можно видеть, как завоевывал себе пространство, вдавливаясь в окружающие породы, кислый и очень вязкий расплав, который затем остыл и образовал породы, называемые липаритами.
Поднялись еще несколько километров вверх по притоку, и вдруг — неожиданная находка — множество кварцевых жил. Толщина их иногда тоньше пальца, но встречаются и довольно мощные — 40—50 см. Протягиваются они по склону местами на несколько сотен метров. С большого расстояния все это похоже на белую паутину, которая резко выделяется на более темном фоне пород. Мы долго и внимательно осматриваем эти жилы. В некоторых из них заключены различные рудные скопления: галенит (свинцовый блеск) — минерал, из которого получают свинец, и сфалерит (цинковая обманка) — минерал с большим содержанием цинка. Хотя это не такое уж большое богатство, оно нас все же обрадовало — значит, породы Буордахского массива потенциально рудоносны. Много и других рудных минералов: пирита (серного колчедана), халькопирита (медного колчедана), магнетита (магнитного железняка). В Тарынском субвулканическом массиве (хребет Сарычева), расположенном в системе хребтов Черского, мне удалось обнаружить золото, серебро, галенит и сфалерит. В отдельных местах выявлено олово. Встретились нам небольшие, но очень красивые и совершенно прозрачные скопления (друзы) правильных кристаллов кварца.
Итак, мы получили почти полное представление о строении и составе пород Буордахского массива, однако не хватало некоторых сведений, и, чтобы их добыть, пришлось подняться еще выше. Ближе к вершине перед нами выросли почти отполированные скальные стены, где легко было проследить, как изменяются горные породы на разном по вертикали уровне.
Взобравшись еще выше, попадаем на циркообразную арену, окруженную крутыми, порой отвесными, скалами. Площадка, на которой мы стоим, оказалась небольшим ледником с маленьким озерцом в центре. Холодно и неуютно. Ничто не нарушает покоя, только изредка падающие камни создают шум, а затем опять наступает мертвая, гнетущая тишина.
Выбравшись отсюда, стали спускаться вниз по крутому склону. Здесь также господство одного только камня, никаких признаков жизни. И вдруг — цветы! На крохотной площадке, где с трудом можно разместиться, растут нежно-розовые цветы, очень похожие на эдельвейсы. Стебельки их маленькие, всего два-три сантиметра от земли, но красота соцветий, необыкновенная. Значит, жизнь есть и на этих, казалось бы, совсем безжизненных и угрюмых скалах, на высоте свыше 2000 м. От этого тепло становится на душе, легче кажется ноша и не так трудны подъемы и спуски по крутым склонам.
Через несколько дней наши наблюдения продолжались уже в другом месте — на речке Сатостобут. Попасть сюда можно было только через очень крутой перевал, продвижение же по самой речке невозможно — мешают наледи, крутые водопады и прижимы скал (непропуски).
Преодолев перевал, спустились к единственной, но удобной для стоянки лесной рощице. По обеим сторонам очень крутые скалистые склоны, местами напоминающие каменные стены, а к верховью — громады горных вершин, куда и лежит наш путь.
Несколько километров пути — и мы вплотную подошли к высокой почти вертикальной скальной стене. Русло речки как-то «разбрелось» по скалам и ниспадает оттуда небольшими струйками.
С трудом взбираемся на небольшую площадку, чтобы сделать кратковременную передышку. Пред нами уже другая обрывистая скала, в узком ущелье которой находится мощный водопад. Подъем в «лоб» не получается. Обходим это препятствие по крутому склону, делая изрядную петлю. Точнее — больше ползем на четвереньках, чем идем, и теряем на это много времени. Но ничего другого придумать невозможно.
Наконец преодолено и это препятствие, но перед нами вновь открывается крутое ущелье, тянущееся на многие километры. Вверху оно становится более узким, а склоны круче, приобретая в разрезе форму клина, направленного острием вниз. А еще выше ущелье как бы упирается в конец большого ледникового языка. Отсюда ледник протягивается вверх, вплоть до самой вершины массива. Добравшись до верховья ущелья, осмотрели залегающие там горные породы.
Обратный путь был легче, и к полуночи мы благополучно возвратились к своим палаткам, усталые, измотанные, но довольные тем, что маршрут оправдал наши надежды.