Кенімехська комплексна експедиція
Російська
На жаль, цей запис доступний тільки на
Російська.
К сожалению, эта запись доступна только на
Російська.
В 1934 г. по заданию Наркомзема Узбекской ССР САГУ снаряжает биокомплексную экспедицию в Юго-Западный Кызылкум, куда она возвращалась в 1935 и 1936 гг. В задачу экспедиции входило комплексное естественноисторическое изучение пустыни на площади свыше 3 млн. га и выяснение ее сельскохозяйственных возможностей. В связи с этим в программе, составленной руководителем Кенимехской (юго-западной кызылкумской) экспедиции И. И. Гранитовым, особенное внимание было уделено детальному изучению и картированию растительного покрова, качественной и количественной характеристике кормовых ресурсов.
Исследованиями была охвачена часть пустыни Кызылкум, расположенная к югу от 41°25′ с. ш. и к востоку от 65°40′ в. д. и часто именуемая в литературе «Юго-Западные Кызылкумы». В 1934 г. экспедиция работала в составе геоботаников И. И. Гранитова, И. А. Тыщенко, пяти студентов МГУ, зоологов В. П. Курбатова и И. М. Культиасова. В исследованиях 1935 г. принимали участие геоботаники И. И. Гранитов, А. А. Генкель, Е. Н. Харченко, 3. А. Климовская и три студента МГУ. В том же году были поставлены стационарные исследования в Шоркуле {А. И. Пугасова) и Аякагытме (Г. П. Толбина). В 1936 г. работами экспедиции была охвачена вся остальная часть Ю.З. Кызылкума, не затронутая исследованиями 1934 и 1935 гг. В этом году значительно расширился состав участников экспедиции. Геоботанические исследования производились И. И. Гранитовым, 3. А. Климовской, К. П. Смирновой, В. С. Тарасевич, Е. Н. Харченко и студентами САГУ. Изучением почв занимались С. Н. Пустовойт, В. Н. Нагорная и П. Н. Шаповалова. В составе экспедиции работали зоологи И. И. Колесников и Т. 3. Захидов. Продолжался широкий цикл стационарных работ (климатические, почвенные, геоботанические, по физиологии и анатомии кормовых растений, зоологические и т. д.) в Аякагытме и Шоркуле. В результате трехлетних работ был собран большой материал о природных условиях и биологических ресурсах территории.
Прежде чем приступить к оценке результатов экспедиции следует сказать несколько слов о степени изученности этой части Кызылкума до организации комплексных исследований САГУ.
Согласно данным Р. Л. Югая (1964), еще до середины XIX в. юго-западная часть Кызылкума посещается многочисленными путешественниками-натуралистами, военными, дипломатами и купцами. Однако большинство сведений, дошедших до нас, не заключает в себе серьезных научных обобщений. Исключение составляют результаты исследований Э. А. Эверсманна, Е. Мейендорфа, А. А. Леманна и Н. В. Ханыкова, участников посольств А. Ф. Негри (1820—1821 гг.) и К. Ф. Бутенева (1841— 1842 гг.), которые дали первые более или менее досто верные научные материалы о природных условиях пустыни.
Во второй половине XIX в. Ю.-З. Кызылкум пересекается А. Вамбери (1863) и А. П. Хорошхиным (1872), М. Н. Богдановым (1873), Ф. И. Лобысевичем (1873) и др. В 1874 г. его посещает геолог Барбот де Марни. В начале нашего столетия отдельные части Ю.-З. Кызылкума изучаются зоологом Н. А. Зарудным и ботаником Е. П. Коровиным.
Признавая определенное значение работ указанных исследователей, нельзя не отметить их довольно отрывочный характер, не позволяющий дать целостную картину природных ландшафтов и показать специфику физико-географических процессов этой части пустыни. Предшественники не ставили задачи оценить биологические ресурсы пустыни и наметить пути их хозяйственного использования.
И в советское время вплоть до организации комплексной экспедиции университета не появлялось в печати исследования такого рода. Результаты рекогносцировочных исследований Госземтреста Наркомзема УзССР 1931 г. остались неопубликованными.
Таким образом, честь первого систематического, целенаправленного и коллективного исследования природы этой части пустыни принадлежит сотрудникам САГУ. Впервые работы в поле велись на надежной топооснове с использованием материалов аэрофотосъемок и сопровождались широким циклом стационарных работ. Основные результаты экспедиции освещены в работах И. И. Грани-това (1937, 1950, 1951 и 1953), О. Н. Гранитовой (1937, 1952), Т. 3. Захидова (1938, 1947, 1948, 1943а, 1958), И. И. Колесникова (1937, 1949) и В. И. Нагорной (1949).
И. И. Гранитов и в последующие годы не прерывает исследования. На основе обширных данных экспедиций и добытых в последующие годы научных материалов ученый недавно опубликовал двухтомный монографический труд, посвященный комплексной фитоценологической характеристике Юго-Западного Кызылкума (И. И. Гранитов, 1964, 1967). В нем не только исследуются специальные аспекты фитоценологии пустынной растительности, но и затрагивается широкий круг физико-географических вопросов, как-то: определение природных границ Кызылкум и Ю.-З. Кызылкума, выявление характера этих границ, определение места этой пустыни среди типов пустынь Средней Азии, изучение отдельных компонентов природы пустыни и установление их взаимной связи и т. д. Характерно, что анализ и обобщение обширного материала экспедиции строго подчинены главной задаче — осмыслению флористических, флорогенетических и геоботанических особенностей территории. Разбирая специфические черты каждого компонента природы, исследователь всякий раз стремится показать его роль и значение в жизни, составе, структуре, развитии и распространении флоры и растительности пустыни.
Исследователь значительное внимание уделяет выявлению особенностей развития и распространения основных форм рельефа и влиянию их на растительность. Исследуя геоморфологические и, частично, палеогеографические особенности пустыни, он обнаруживает наличие следующих четырех генетических элементов растительности, связанных с комплексом условий рельефа: 1) Artemisieta U Salsolela (rigidae, arbusculae), а также и Ephemereta s. 1 — элементы возвышенности и кыра; 2) Salsoleta gemmascemis древний «адырный» элемент; 3) Tamariceta, Haaloxyleta aphylli—тугайные формации; 4) Haloxyleta persici, Calligoneta — псаммофитные формации.
И. И. Гранитов описывает водообеспеченность и климатические условия пустыни. С биоклиматической точки-зрения интересны его выводы о сезонности вегетации: из. всего состава. флоры Ю.-З. Кызылкума 30% относятся к весенне-летней, 17,5% — летней, 17% — летне-осенней, 12% — осенне-зимне-весенней, 12%— весенней, 11 %— весенне-летне-осенней и лишь 0,5%—круглогодичной вегетации.
Результаты почвенных исследований экспедиции в свое время были обобщены в рукописи С. Н. Пустовойта, которую использовал в монографии И. И. Гранитов. Список почв Ю. З. Кызылкума охватывает следующие типы и подтипы: пустынные скелетные гипсоносные почвы низкогорий и возвышенностей, пустынные припесчаненные почвы шлейфов возвышенностей, пустынные такырные, такыры, серо-бурые, пустынно-песчаные, солончаки, лугово-солончаковые речных долин и орошаемые пустынные почвы. Из непочвенных образований отмечаются пески развеваемые и полузакрепленные.
В. И. Нагорная (1949) специальную статью посвящает изучению гидрорежима почв пустыни.
По обобщающим данным экспедиции одной из главнейших черт почвенного покрова территории является ярко выраженная комплексность, заключающаяся в закономерном сочетании почв различной солончаковатости. Комплексность почвенного покрова прямо влияет на состав и структуру растительности.
В 1947—48 гг. по заданию Института почвоведения АН УзССР исследовались почвы Ю.З. Кызылкума, эти материалы легли в основу работы Н. А. Буцкова и Я. М. Насырова (1961), почти полностью подтвердивших данные С. Н. Пустовойта и В. И. Нагорной.
Экспедиция много внимания уделила изучению флоры и растительности. Результаты геоботанического и флористического исследования вначале были обобщены. И. И. Гранитовым в 1950 г., где автор углубляется в теоретические вопросы классификации, картирования и детального районирования пустынной растительности. Непрерывный научный поиск в последующие годы дал еще новые факты и позволил переосмыслить основные положения, выдвинутые в начале 50-х годов (И. И. Гранитов, 1961). Ученый приходит к выводу о том, что флора Ю.-З. Кызылкума достаточно выпукло отражает экстрааридные черты природной обстановки пустыни. Она имеет явные черты общности с флорой всего Кызылкума: больше 50% видов в обеих флорах относится к одним и тем же семействам. Статистика флорогенетических элементов обнаруживала наибольшее сходство флоры района с таковой Стран Передней Азии; этот вывод исследователя является важным подтверждающим аргументом идеи М. Г. Попова о флоре среднеазиатских пустынь как составной части флоры Древнего Средиземья, высказанной еще в 20-х годах.
Критический разбор состава флоры выявил бедность района эндемиками. Исследователем зарегистрировано всего два эндема.
Весьма интересны сведения исследователя о биоэкологических особенностях флоры района, как-то: формы роста (жизненные формы) и экологические формы, приспособительные признаки к условиям пустыни, способы расселения, фенология и распределение растений по местообитаниям. Наиболее интересно раскрываются основные черты растительного покрова (И. И. Гранитов, 1961). Ученый пытается представить специфику структуры и динамики растительности, а также взаимоотношения между растениями территории. При этом он не соглашается с широко распространенным в литературе утверждением об отсутствии в пустынях настоящих ассоциаций. Одной из самобытных черт растительности Ю.З. Кызылкума, по мнению ученого, является комплексность.
И. И. Гранитовым прослежена тесная связь между состоянием растительного покрова и метеорологической обстановкой, главным образом условиями увлажнения. В частности, урожайность пастбищ пустыни прямо зависит от метеорологической обстановки вегетационного года.
Из других особенностей растительного покрова отмечена одновозрастность полукустарников и кустарников, роль инкубации в формировании и эволюции пустынных фитоценозов и наличие на большей части района мохового покрова, что подтверждает отсутствие выпаса в течение ряда лет. Кстати, И. И. Гранитов пишет, что разбивание моховой «корки» выпасом играет важную роль в восстановлении разнотравного покрова.
Значительное внимание уделено И. И. Гранитовым выявлению генезиса флоры и растительности, а также геоботаническому районированию как в целом Кызылкума, так и его юго-восточной части. Интересно проследить эволюцию взгляда ученого о месте Ю.З. Кызылкума в сетке естественноисторического районирования пустынь Средней Азии. В 1950 г. в своей работе «Карта растительности Юго-Западных Кызылкумов» ученый писал о том, что обследованная часть пустыни представляет собой контакт пустынь южного и северного типов, выделенных Е. П. Коровиным и Д. Н. Кашкаровым еще в 1934 г. При этом исследователь пытается подтвердить свое заключение не только экоклиматическими предпосылками, но и геоботаническими и флорогенетическими показателями. Однако привлечение дополнительного материала и критический пересмотр первоначального утверждения вынудили автора высказать новое мнение, сводящееся к тому (1961), что весь Кызылкум является местом стыка двух экологически и генетически различных частей среднеазиатских пустынь. Несмотря на это, Кызылкум в целом относится им к южным пустыням. Место Ю.З. Кызылкума он определяет следующим образом: это Кызылкумская подпровинция Южно-Туркестанской провинции Иранской группы про винций Восточной подобласти Древнесредиземноморской пустынной области.
Определенный интерес представляет подробное геоботаническое районирование «Кызылкумской подпровинции». Разбирая предыдущие опыты районирования Кызылку-ма, И. И. Гранитов приходит к заключению о том, что при расчленении территории на геоботанические единицы нужно исходить из совокупности естественноисторических признаков, придавая существенное значение растительному покрову и флоре в целом. В пределах подпровинции он выделяет 5 ботанико-географических округов (Дельтово-Приаральский, Северный, Центральный, Юго-Западный и Юго-Восточный) и 62 района.
Надо сказать, что если при выделении округов в значительной степени учитывается комплекс естественноисторических признаков, то при расчленении округов на районы главное внимание уделяется составу и структуре растительного покрова.
Кенимехской экспедицией собран большой материал по характеристике ландшафтных растений. С географической точки зрения также важны сведения И. И. Гранитова о распространении, фенологии, а также о хозяйственном значении главнейших эдификаторов. Экспедицией было описано ок. 300 ассоциаций растительности. При характеристике ассоциаций не только выявляются эдификаторы, флористический состав и формы роста, но и даются особенности географического распространения и степень проективного покрытия их в тесной зависимости от рельефа и субстрата, что придает суждениям географический характер.
В результатах экспедиции также нашли отражение теоретические и практические вопросы типологии и детальной характеристики пастбищ Ю.-З. Кызылкума в аспекте рационализации их использования и улучшения мелиоративного состояния. Так, И. И. Гранитов по-новому освещает типы естественного кормового угодья, а также ставит на обсуждение проблемы качественной и количественной оценки их.
Весьма интересны соображения исследователя о роли выпаса в изменении состояния пустынных пастбищ. В противовес преувеличенным утверждениям о якобы испорченности пустынных пастбищ в результате перевыпаса И. И. Гранитов пишет: «наряду с действительной испорченностью отдельных, Небольших участков приколодезных пастбищ, имеет место омоховение очень больших массивов пастбищ в результате отсутствия на них выпаса. Поэтому лучше говорить не о пастбищной дегрессии (дигрессии), а пастбищной (пасторальной) сукцессии и всесторонне изучать ее» (И. И. Гранитов, 1961, стр. 31). Таким образом, ученый утверждает, что целесообразна более интенсивная эксплуатация пустынных массивов, для чего необходимо их полное обводнение. В качестве рациональных приемов мелиорации пустынных пастбищ рекомендуется культивирование ряда ценных представителей местной флоры, орошение, а также дождевание, способствующее значительному удлинению вегетации отдельных растений.
Результаты экспедиции ознаменовали важный этап в развитии теории и практики геоботанического картирования пустынь. При составлении карт И. И. Гранитов исходит из анализа самого объекта исследования — растительности, а не экологических и топологических признаков.
Зоологическими исследованиями экспедиции (Т. 3. Захидов и И. И. Колесников) главным образом были охвачены позвоночные животные Ю.З. Кызылкума. При этом фауна позвоночных была изучена и освещена в широком синэкологическом плане. Как состав и численность, так и географическое распространение животных анализируются на фоне общей жизненной обстановки пустыни; путем вскрытия биоценологических связей определяется значение и удельный вес позвоночных животных в природных комплексах пустыни.
По данным Т. 3. Захидова, на территории всего Кызылкума имеет распространение 252 вида и подвида птиц, 40 млекопитающих, 25 рептилий и 1 амфибия. Большинство их свойственно и для юго-западной части пустыни. Эколого-фаунистический анализ пустынных ландшафтов обнаруживал наиболее благоприятные условия для развития животных песчаных пространств. Впоследствии Т. 3. Захидов (1951) специально изучает биотопы песчаной пустыни.
Важным моментом в исследовании Т. 3. Захидова является анализ динамики биоценоза песчаной пустыни в зависимости от смены микро-, мезо- и ксеротермических фаз. Выявлено, что максимально разнообразные и наиболее сложные биотические взаимоотношения в песчаной пустыне возникают весной — в мезотермической фазе.
Экологические условия песчаного биотопа, конечно, неоднородны, что позволило Т. 3. Захидову и И. И. Колесникову различить в его составе три фации: сыпучих, полузакрепленных и закрепленных грядово-бугристых песков. Среди них наибольшим обилием животных выделяется фация грядово-бугристых закрепленных песков, им свойственны также некоторые реликтовые виды рептилий.
Экспедиция занималась изучением влияния главным: образом грызунов на состояние пастбищ пустыни. По подсчетам И. И. Колесникова (1949), только южную часть Кызылкума населяет половина видов грызунов, известных для всего Узбекистана. Обилие форм грызунов, Б первую очередь, объясняется крайним разнообразием экологических условий. Было выявлено, что местами землерои уничтожают до 20% самых ценных кормов.
Характерно, что И. И. Колесников, изучая некоторые биоценотические детали Ю.-З. Кызылкума, кроме отрицательного влияния землероев, обратил внимание и на их положительную роль. Дело в том, что землерои, разрушая такырную корку, создают этим возможность заселения такыров растениями.
Т. 3. Захидов (1947) развил весьма оригинальный метод эколого-фаунистического анализа в применении к оценке территории. В этой работе на базе плодотворных идей Н. А. Северцова, В. Ф. Ошанина, а также под влиянием научных концепций Д. Н. Кашкарова, В. В. Станчинского и др. выдвигается интересная идея. Суть ее состоит в том, что биоценоз является известным трансформатором энергии и вещества, поэтому количественное и качественное изучение его на фоне природной среды даст ценный материал для оценки территории. При этом, согласно Т. 3. Захидову, наиболее существенными показателями биоценоза как индикатора биологического потенциала территории являются данные о продуктивности и плотности биоценоза наземных позвоночных и их посезонная динамика. В связи с этим на конкретном материале выясняются критерии, характеризующие продуктивность биоценоза. Это видовой состав населения по экологическим фазам и процентное отношение биологических групп по роду питания.