Кенімехська комплексна експедиція

В 1934 г. по заданию Наркомзема Узбекской ССР САГУ снаряжает биокомплексную экспедицию в Юго-Западный Кызылкум, куда она возвращалась в 1935 и 1936 гг. В задачу экспедиции входило комплексное естественноисторическое изучение пустыни на площади свыше 3 млн. га и выяснение ее сельскохозяйственных возможностей. В связи с этим в программе, составленной руководителем Кенимехской (юго-западной кызылкумской) экспедиции И. И. Гранитовым, особенное внимание было уделено детальному изучению и картированию раститель­ного покрова, качественной и количественной характери­стике кормовых ресурсов.
Исследованиями была охвачена часть пустыни Кызыл­кум, расположенная к югу от 41°25′ с. ш. и к востоку от 65°40′ в. д. и часто именуемая в литературе «Юго-Запад­ные Кызылкумы». В 1934 г. экспедиция работала в соста­ве геоботаников И. И. Гранитова, И. А. Тыщенко, пяти студентов МГУ, зоологов В. П. Курбатова и И. М. Культиасова. В исследованиях 1935 г. принимали участие гео­ботаники И. И. Гранитов, А. А. Генкель, Е. Н. Харченко, 3. А. Климовская и три студента МГУ. В том же году были поставлены стационарные исследования в Шоркуле {А. И. Пугасова) и Аякагытме (Г. П. Толбина). В 1936 г. работами экспедиции была охвачена вся остальная часть Ю.З. Кызылкума, не затронутая исследованиями 1934 и 1935 гг. В этом году значительно расширился состав участников экспедиции. Геоботанические исследования про­изводились И. И. Гранитовым, 3. А. Климовской, К. П. Смирновой, В. С. Тарасевич, Е. Н. Харченко и студен­тами САГУ. Изучением почв занимались С. Н. Пустовойт, В. Н. Нагорная и П. Н. Шаповалова. В составе экспеди­ции работали зоологи И. И. Колесников и Т. 3. Захидов. Продолжался широкий цикл стационарных работ (климатические, почвенные, геоботанические, по физиоло­гии и анатомии кормовых растений, зоологические и т. д.) в Аякагытме и Шоркуле. В результате трехлетних работ был собран большой материал о природных условиях и биологических ресурсах территории.
Прежде чем приступить к оценке результатов экспеди­ции следует сказать несколько слов о степени изученно­сти этой части Кызылкума до организации комплексных исследований САГУ.
Согласно данным Р. Л. Югая (1964), еще до середины XIX в. юго-западная часть Кызылкума посещается мно­гочисленными путешественниками-натуралистами, военны­ми, дипломатами и купцами. Однако большинство сведе­ний, дошедших до нас, не заключает в себе серьезных научных обобщений. Исключение составляют результаты исследований Э. А. Эверсманна, Е. Мейендорфа, А. А. Леманна и Н. В. Ханыкова, участников посольств А. Ф. Негри (1820—1821 гг.) и К. Ф. Бутенева (1841— 1842 гг.), которые дали первые более или менее досто верные научные материалы о природных условиях пус­тыни.
Во второй половине XIX в. Ю.-З. Кызылкум пересе­кается А. Вамбери (1863) и А. П. Хорошхиным (1872), М. Н. Богдановым (1873), Ф. И. Лобысевичем (1873) и др. В 1874 г. его посещает геолог Барбот де Марни. В на­чале нашего столетия отдельные части Ю.-З. Кызылкума изучаются зоологом Н. А. Зарудным и ботаником Е. П. Ко­ровиным.
Признавая определенное значение работ указанных ис­следователей, нельзя не отметить их довольно отрывочный характер, не позволяющий дать целостную картину при­родных ландшафтов и показать специфику физико-геогра­фических процессов этой части пустыни. Предшественники не ставили задачи оценить биологические ресурсы пустыни и наметить пути их хозяйственного использования.
И в советское время вплоть до организации комплекс­ной экспедиции университета не появлялось в печати ис­следования такого рода. Результаты рекогносцировочных исследований Госземтреста Наркомзема УзССР 1931 г. остались неопубликованными.
Таким образом, честь первого систематического, целе­направленного и коллективного исследования природы этой части пустыни принадлежит сотрудникам САГУ. Впервые работы в поле велись на надежной топооснове с использованием материалов аэрофотосъемок и сопровож­дались широким циклом стационарных работ. Основные результаты экспедиции освещены в работах И. И. Грани-това (1937, 1950, 1951 и 1953), О. Н. Гранитовой (1937, 1952), Т. 3. Захидова (1938, 1947, 1948, 1943а, 1958), И. И. Колесникова (1937, 1949) и В. И. Нагорной (1949).
И. И. Гранитов и в последующие годы не прерывает исследования. На основе обширных данных экспедиций и добытых в последующие годы научных материалов ученый недавно опубликовал двухтомный монографический труд, посвященный комплексной фитоценологической характе­ристике Юго-Западного Кызылкума (И. И. Гранитов, 1964, 1967). В нем не только исследуются специальные аспекты фитоценологии пустынной растительности, но и затрагивается широкий круг физико-географических во­просов, как-то: определение природных границ Кызылкум и Ю.-З. Кызылкума, выявление характера этих границ, определение места этой пустыни среди типов пустынь Средней Азии, изучение отдельных компонентов природы пустыни и установление их взаимной связи и т. д. Харак­терно, что анализ и обобщение обширного материала экс­педиции строго подчинены главной задаче — осмыслению флористических, флорогенетических и геоботанических осо­бенностей территории. Разбирая специфические черты каж­дого компонента природы, исследователь всякий раз стре­мится показать его роль и значение в жизни, составе, структуре, развитии и распространении флоры и расти­тельности пустыни.
Исследователь значительное внимание уделяет выявле­нию особенностей развития и распространения основных форм рельефа и влиянию их на растительность. Иссле­дуя геоморфологические и, частично, палеогеографические особенности пустыни, он обнаруживает наличие следую­щих четырех генетических элементов растительности, свя­занных с комплексом условий рельефа: 1) Artemisieta U Salsolela (rigidae, arbusculae), а также и Ephemereta s. 1 — элементы возвышенности и кыра; 2) Salsoleta gemmascemis древний «адырный» элемент; 3) Tamariceta, Haaloxyleta aphylli—тугайные формации; 4) Haloxyleta persici, Calligoneta — псаммофитные формации.
И. И. Гранитов описывает водообеспеченность и кли­матические условия пустыни. С биоклиматической точки-зрения интересны его выводы о сезонности вегетации: из. всего состава. флоры Ю.-З. Кызылкума 30% относятся к весенне-летней, 17,5% — летней, 17% — летне-осенней, 12% — осенне-зимне-весенней, 12%— весенней, 11 %— весенне-летне-осенней и лишь 0,5%—круглогодичной веге­тации.
Результаты почвенных исследований экспедиции в свое время были обобщены в рукописи С. Н. Пустовойта, которую использовал в монографии И. И. Гранитов. Спи­сок почв Ю. З. Кызылкума охватывает следующие типы и подтипы: пустынные скелетные гипсоносные почвы низкогорий и возвышенностей, пустынные припесчаненные почвы шлейфов возвышенностей, пустынные такырные, такыры, серо-бурые, пустынно-песчаные, солончаки, лугово-солончаковые речных долин и орошаемые пустынные почвы. Из непочвенных образований отмечаются пески развеваемые и полузакрепленные.
В. И. Нагорная (1949) специальную статью посвящает изучению гидрорежима почв пустыни.
По обобщающим данным экспедиции одной из глав­нейших черт почвенного покрова территории является ярко выраженная комплексность, заключающаяся в зако­номерном сочетании почв различной солончаковатости. Комплексность почвенного покрова прямо влияет на со­став и структуру растительности.
В 1947—48 гг. по заданию Института почвоведения АН УзССР исследовались почвы Ю.З. Кызылкума, эти материалы легли в основу работы Н. А. Буцкова и Я. М. Насырова (1961), почти полностью подтвердивших данные С. Н. Пустовойта и В. И. Нагорной.
Экспедиция много внимания уделила изучению флоры и растительности. Результаты геоботанического и фло­ристического исследования вначале были обобщены. И. И. Гранитовым в 1950 г., где автор углубляется в теоре­тические вопросы классификации, картирования и детального районирования пустынной растительности. Непрерыв­ный научный поиск в последующие годы дал еще новые факты и позволил переосмыслить основные положения, выдвинутые в начале 50-х годов (И. И. Гранитов, 1961). Ученый приходит к выводу о том, что флора Ю.-З. Кы­зылкума достаточно выпукло отражает экстрааридные черты природной обстановки пустыни. Она имеет явные черты общности с флорой всего Кызылкума: больше 50% видов в обеих флорах относится к одним и тем же семей­ствам. Статистика флорогенетических элементов обнару­живала наибольшее сходство флоры района с таковой Стран Передней Азии; этот вывод исследователя является важным подтверждающим аргументом идеи М. Г. Попова о флоре среднеазиатских пустынь как составной части флоры Древнего Средиземья, высказанной еще в 20-х годах.
Критический разбор состава флоры выявил бедность района эндемиками. Исследователем зарегистрировано все­го два эндема.
Весьма интересны сведения исследователя о биоэколо­гических особенностях флоры района, как-то: формы роста (жизненные формы) и экологические формы, приспособи­тельные признаки к условиям пустыни, способы расселе­ния, фенология и распределение растений по местообита­ниям. Наиболее интересно раскрываются основные черты растительного покрова (И. И. Гранитов, 1961). Ученый пытается представить специфику структуры и динамики растительности, а также взаимоотношения между расте­ниями территории. При этом он не соглашается с широко распространенным в литературе утверждением об отсут­ствии в пустынях настоящих ассоциаций. Одной из само­бытных черт растительности Ю.З. Кызылкума, по мне­нию ученого, является комплексность.
И. И. Гранитовым прослежена тесная связь между состоянием растительного покрова и метеорологиче­ской обстановкой, главным образом условиями увлажне­ния. В частности, урожайность пастбищ пустыни прямо зависит от метеорологической обстановки вегетационного года.
Из других особенностей растительного покрова отмече­на одновозрастность полукустарников и кустарников, роль инкубации в формировании и эволюции пустынных фитоценозов и наличие на большей части района мохового покрова, что подтверждает отсутствие выпаса в течение ряда лет. Кстати, И. И. Гранитов пишет, что разбивание моховой «корки» выпасом играет важную роль в восста­новлении разнотравного покрова.
Значительное внимание уделено И. И. Гранитовым выявлению генезиса флоры и растительности, а также гео­ботаническому районированию как в целом Кызылкума, так и его юго-восточной части. Интересно проследить эво­люцию взгляда ученого о месте Ю.З. Кызылкума в сетке естественноисторического районирования пустынь Средней Азии. В 1950 г. в своей работе «Карта растительности Юго-Западных Кызылкумов» ученый писал о том, что обследованная часть пустыни представляет собой контакт пустынь южного и северного типов, выделенных Е. П. Ко­ровиным и Д. Н. Кашкаровым еще в 1934 г. При этом исследователь пытается подтвердить свое заключение не только экоклиматическими предпосылками, но и геобота­ническими и флорогенетическими показателями. Однако привлечение дополнительного материала и критический пересмотр первоначального утверждения вынудили автора высказать новое мнение, сводящееся к тому (1961), что весь Кызылкум является местом стыка двух экологически и генетически различных частей среднеазиатских пустынь. Несмотря на это, Кызылкум в целом относится им к юж­ным пустыням. Место Ю.З. Кызылкума он определяет следующим образом: это Кызылкумская подпровинция Южно-Туркестанской провинции Иранской группы про винций Восточной подобласти Древнесредиземноморской пустынной области.
Определенный интерес представляет подробное геобо­таническое районирование «Кызылкумской подпровинции». Разбирая предыдущие опыты районирования Кызылку-ма, И. И. Гранитов приходит к заключению о том, что при расчленении территории на геоботанические единицы нужно исходить из совокупности естественноисторических признаков, придавая существенное значение растительно­му покрову и флоре в целом. В пределах подпровинции он выделяет 5 ботанико-географических округов (Дельтово-Приаральский, Северный, Центральный, Юго-Западный и Юго-Восточный) и 62 района.
Надо сказать, что если при выделении округов в зна­чительной степени учитывается комплекс естественноисто­рических признаков, то при расчленении округов на рай­оны главное внимание уделяется составу и структуре растительного покрова.
Кенимехской экспедицией собран большой материал по характеристике ландшафтных растений. С географической точки зрения также важны сведения И. И. Гранитова о распространении, фенологии, а также о хозяйственном значении главнейших эдификаторов. Экспедицией было описано ок. 300 ассоциаций растительности. При характе­ристике ассоциаций не только выявляются эдификаторы, флористический состав и формы роста, но и даются осо­бенности географического распространения и степень про­ективного покрытия их в тесной зависимости от рельефа и субстрата, что придает суждениям географический ха­рактер.
В результатах экспедиции также нашли отражение тео­ретические и практические вопросы типологии и деталь­ной характеристики пастбищ Ю.-З. Кызылкума в аспекте рационализации их использования и улучшения мелиора­тивного состояния. Так, И. И. Гранитов по-новому осве­щает типы естественного кормового угодья, а также ставит на обсуждение проблемы качественной и количественной оценки их.
Весьма интересны соображения исследователя о роли выпаса в изменении состояния пустынных пастбищ. В про­тивовес преувеличенным утверждениям о якобы испорчен­ности пустынных пастбищ в результате перевыпаса И. И. Гранитов пишет: «наряду с действительной испорченностью отдельных, Небольших участков приколодезных пастбищ, имеет место омоховение очень больших массивов пастбищ в результате отсутствия на них выпаса. Поэтому лучше говорить не о пастбищной дегрессии (дигрессии), а пастбищной (пасторальной) сукцессии и всесторонне изу­чать ее» (И. И. Гранитов, 1961, стр. 31). Таким образом, ученый утверждает, что целесообразна более интенсивная эксплуатация пустынных массивов, для чего необходимо их полное обводнение. В качестве рациональных приемов мелиорации пустынных пастбищ рекомендуется культиви­рование ряда ценных представителей местной флоры, оро­шение, а также дождевание, способствующее значительно­му удлинению вегетации отдельных растений.
Результаты экспедиции ознаменовали важный этап в развитии теории и практики геоботанического картирова­ния пустынь. При составлении карт И. И. Гранитов исхо­дит из анализа самого объекта исследования — раститель­ности, а не экологических и топологических признаков.
Зоологическими исследованиями экспедиции (Т. 3. Захидов и И. И. Колесников) главным образом были ох­вачены позвоночные животные Ю.З. Кызылкума. При этом фауна позвоночных была изучена и освещена в ши­роком синэкологическом плане. Как состав и численность, так и географическое распространение животных анализи­руются на фоне общей жизненной обстановки пустыни; путем вскрытия биоценологических связей определяется значение и удельный вес позвоночных животных в при­родных комплексах пустыни.
По данным Т. 3. Захидова, на территории всего Кы­зылкума имеет распространение 252 вида и подвида птиц, 40 млекопитающих, 25 рептилий и 1 амфибия. Боль­шинство их свойственно и для юго-западной части пусты­ни. Эколого-фаунистический анализ пустынных ландшаф­тов обнаруживал наиболее благоприятные условия для развития животных песчаных пространств. Впоследствии Т. 3. Захидов (1951) специально изучает биотопы песча­ной пустыни.
Важным моментом в исследовании Т. 3. Захидова яв­ляется анализ динамики биоценоза песчаной пустыни в зависимости от смены микро-, мезо- и ксеротермических фаз. Выявлено, что максимально разнообразные и наиболее сложные биотические взаимоотношения в песчаной пусты­не возникают весной — в мезотермической фазе.
Экологические условия песчаного биотопа, конечно, неоднородны, что позволило Т. 3. Захидову и И. И. Ко­лесникову различить в его составе три фации: сыпучих, полузакрепленных и закрепленных грядово-бугристых пес­ков. Среди них наибольшим обилием животных выделяется фация грядово-бугристых закрепленных песков, им свойст­венны также некоторые реликтовые виды рептилий.
Экспедиция занималась изучением влияния главным: образом грызунов на состояние пастбищ пустыни. По под­счетам И. И. Колесникова (1949), только южную часть Кызылкума населяет половина видов грызунов, известных для всего Узбекистана. Обилие форм грызунов, Б первую очередь, объясняется крайним разнообразием экологиче­ских условий. Было выявлено, что местами землерои унич­тожают до 20% самых ценных кормов.
Характерно, что И. И. Колесников, изучая некоторые биоценотические детали Ю.-З. Кызылкума, кроме отрица­тельного влияния землероев, обратил внимание и на их положительную роль. Дело в том, что землерои, разрушая такырную корку, создают этим возможность заселения такыров растениями.
Т. 3. Захидов (1947) развил весьма оригинальный ме­тод эколого-фаунистического анализа в применении к оцен­ке территории. В этой работе на базе плодотворных идей Н. А. Северцова, В. Ф. Ошанина, а также под влиянием научных концепций Д. Н. Кашкарова, В. В. Станчинского и др. выдвигается интересная идея. Суть ее состоит в том, что биоценоз является известным трансформатором энер­гии и вещества, поэтому количественное и качественное изу­чение его на фоне природной среды даст ценный материал для оценки территории. При этом, согласно Т. 3. Захидо­ву, наиболее существенными показателями биоценоза как индикатора биологического потенциала территории явля­ются данные о продуктивности и плотности биоценоза на­земных позвоночных и их посезонная динамика. В связи с этим на конкретном материале выясняются критерии, ха­рактеризующие продуктивность биоценоза. Это видовой состав населения по экологическим фазам и процентное от­ношение биологических групп по роду питания.

• ← Памірська комплексна експедиція
• Південнокизилкумська експедиція →