Науково-дослідна діяльність САДУ (1920-1931 рр.)

Научные исследования университета главным образом были сосредоточены в его институтах, деятельность Кото­рых была четко ориентирована на задачи восстановления и реконструкции народного хозяйства.
Как известно, в июле 1921 г. при университете возни­кает Совет научно-исследовательских институтов, преоб­разованный в 1923 г. в Совет межфакультетских учрежде­ний. Согласно «Положению о научно-исследовательских институтах ТГУ» институты должны были: разрабатывать научные дисциплины, отвечающие специальности данного института, и готовить научных работников в данной обла­сти; обслуживать преподаванием по соответствующим спе­циальностям и готовить квалифицированных работников для высшей школы; обслуживать интересы туркестанско­го народного хозяйства в соответствующих областях зна­ния. (ЦГАОР, УзССР, ф. 368, оп. 1, ед. хр. 95.)
В состав Совета входили также Географический, Геоло­гический, Ботанический и Зоологический институты и Институт почвоведения и геоботаники.
Исследования Института почвоведения и геоботаники. В первое десятилетие в университете особое место занимает Институт почвоведения и геоботаники. Как по составу ра­ботников и наличию оборудования (Институт почвоведения и геоботаники имел свою хорошо ос­нащенную научную лабораторию, а также музей, гербарий и биб­лиотеку), так и по глубине и размаху почвенно-ботанических исследований он представ­лял один из крупнейших научно-исследовательских цент­ров не только в Средней Азии, но и во всей стране. Созда­ние такого крупного научного центра имело этапное значе­ние в истории организации и развития на территории Средней Азии больших систематических почвенно-географических и геоботанических исследований современного типа.
Организатором и неизменным руководителем научно-ис­следовательских работ института в течение одиннадцати лет, т. е. вплоть до его ликвидации, был один из ярких представителей докучаевского генетического почвоведения Николай Александрович Димо. Еще в дореволюционный период он возглавлял крупные почвенно-ботанические экспедиции Отдела земельных улучшений, работавшие на территории Средней Азии.
Благодаря энергичным действиям Н. А. Димо, геобо­таников Б. А. Келлера и И. И. Спрыгина в июне 1920 г. институту передали все имущество (коллекции и библиоте­ку) Бюро естественноисторических исследований (из Уп­равления ирригационными работами в Туркестане — ИРТУРа), которое и явилось его материальной основой. Кроме того, в институт поступили богатые коллекции почв и гербарные материалы Н. А. Димо, Р. И. Аболина и дру­гих сотрудников, а также быв. Семиреченской почвенно-ботанической экспедиции.
В институте сосредоточился большой отряд ученых, почвоведов и геоботаников, воспитанных в духе передовых направлений в науке. Среди них были М. А. Орлов, В С, Малыгин, М. Н. Воскресенский, А. М. Надежин, Ю. А. Скворцов, А. Н. Розанов и геоботаники—Р. И. Аболин, Е. П. Коровин, М. В. Культиасов, М. Г. Попов, М. М. Советкина, В. С. Титов.
Территориальный размах экспедиционных исследова­ний института был необычаен. Только в течение первых се­ми лет (1921—27 гг.) экспедиции охватили территорию (около 500 тыс. кв. км.), почти вдвое превышающую пло­щадь такой страны, как Великобритания. Кроме того, ин­ститут стал одним из центров методических и теоретиче­ских поисков в области географического почвоведения и ботанической географии.
Совместные работы сотрудников института по изучению почвы и растительности в стенах университета породили своеобразную линию исследований. Была разработана еди­ная методика комплексных почвенно-ботанических работ прикладного направления. Характерно высказывание Н. А. Димо о научном профиле и месте этого крупного учреж­дения: «В научных исканиях при образовании Института почвоведения и геоботаники легла основная идея, красной нитью проходящая через всю его работу: трактовка отдель­ных образований земной поверхности лишь как частей еди­ного целого, как частей сложного ландшафта, эпигемы. Почва и почво-грунты, как среда для растительности и ра­стительный покров, как преобразователь и показатель этой среды,— по этой линии Институт почвоведения и геобота­ники ведет свою научно-исследовательскую работу, представляя в этом отношении единственное, пожалуй, во всем мире научно-исследовательское учреждение». ()
Именно рассмотрение почвенных и растительных комп­лексов как показателей и преобразователей целостных природных ландшафтов и оценка их как естественной про­изводительной силы явились первопричиной, определившей теоретическое и практическое значение научных исследова­ний института. Почвоведы и геоботаники явились провод­никами прогрессивных естественноисторических построений школы В. В. Докучаева. Именно на его учении о единстве и целостности природы земли, о глубокой взаимосвязи ор­ганических и неорганических компонентов возникли указан­ные методологические установки института. Его сотрудники в какой-то мере явились продолжателями дела, начатого почвенно-ботаническими экспедициями Переселенческого управления и Отдела земельных улучшений.
Главную свою задачу институт усматривал в удовлет­ворении возрастающих запросов народного хозяйства края, связанных с земельно-водной реформой и землеустройством. На равнинах поиск велся в целях ирригации, мелиора­ции и освоения земель под культуру хлопчатника, а в предгорно-горных районах он преимущественно был связан с землеустройством и рационализацией использования поч­венных и растительных ресурсов для богарного земледелия и животноводства.
Перед институтом встала задача — изучить и оценить производственные возможности не только почв и раститель­ности, но и дать в целом комплексную характеристику тер­риторий для целей сельскохозяйственного использования. А это преломлялось в деятельности института своеобразно: географический ландшафт — эпигема — воспринимался как единая динамическая система. Все компоненты ее неразрыв­но связаны друг с другом и взаимообусловливают друг друга. Главнейшие же особенности этой динамической си­стемы — ландшафта, его хозяйственные возможности выяс­няются всесторонним анализом экологических условий, географическим распространением, динамикой и экономиче­ским потенциалом почв и растительности.
Такое комплексное почвенно-ботаническое исследование придало научным исканиям коллектива ярко выраженное географическое направление. Вместе с тем общая методи­ческая линия таких комплексных исследований не помеша­ла развитию специальных (отраслевых) поисков. Особен­но значительны были достижения почвоведов в области генезиса, географии и картографии почв Средней Азии. Под руководством Н. А. Димо разрабатывается схема классификации почв Средней Азии, которая уже в начале 30-х годов приобретает довольно стройную форму.
Народное хозяйство Туркестана нуждалось в почвен­ных картах края и в связи с этим в институте широкое развитие получает картография почв Средней Азии. Со­ставляется много почвенных карт различного масштаба. Большинство их не опубликовано. Еще в 1923 г. науч­ные сотрудники — М. А. Орлов, М. Н. Воскресенский, К. М. Клавдиенко и Р. И. Аболин при участии и под ру­ководством Н. А. Димо составили сводную почвенную карту Средней Азии (в масштабе 1 : 1000 000). В том же году ее демонстрировали на Всесоюзной сельскохозяйст­венной выставке, где она получила высокую оценку. В несколько переработанном виде ее представили в 1927 г. на Международном конгрессе почвоведов в г. Вашингтоне. Для нас эта карта ценна тем, что выражает состояние гео­графических знаний о почвах Средней Азии в двадцатые годы.
Из всех опубликованных карт института самые ориги­нальные—комплексные почвенно-ботанические карты юждой части Алмаатинского и восточной части Сырдарьинского округов, составленные Р. И. Аболиным (1929, 1930 гг.).
В Институте почвоведения и геоботаники также широко изучались биология, физико-химические свойства и меха­нический состав почв и почво-грунтов.
Оригинально развивалась и геоботаническая мысль. Исследования все больше велись в экологическом, флоро-генетическом и фитоценологическом направлениях.
Сущность экологического метода исследований заклю­чалась в том, что «параллельно с изучением состава флоры ботаниками обращалось равноценное внимание… на рас­тение, как организм, на его экологию и прежде всего на отношение его к тому или иному виду почвы. Растение, как индикатор последних — эта мысль в первую фазу раз­вития проходила лейтмотивом во всех ботанических исследованиях» (Известия Института почвоведения и геоботаники. Вып. 1,
Ташкент, 1924, стр. 14.). Особый упор делается на более детальное изу­чение индивидуальной экологии растений, что связывается с именами Е. П. Коровина, М. В. Культиасова и М. Г. По­пова. В методологических построениях этих ученых боль-тую роль сыграли экологические воззрения Казанской геоботанической школы (Б. А. Келлер).
Особое место занимают исследования по истории раз­вития флоры Средней Азии. В результате глубокого изу­чения происхождения ксерофитной флоры края уже к се­редине 20-х годов складывается историческая концепция и флорогенетический метод М. Г. Попова. Специфической чертой его метода является постоянное стремление выявить роль физико-географических условий прошлых геологиче­ских эпох в формировании флоры и анализ путей мигра­ции последней. В изменении экологических условий иссле­дователь видит фактор, направляющий ход эволюционного процесса.
Характерно, что ученый анализирует процесс по­следовательного развития ксерофитной флоры не толь­ко Средней Азии, но и всего Евроазиатского материка, что позволило пересмотреть флористическое деление мира. Р. И. Аболин и М. М. Советкина активно работают в фитоценологическом направлении. Р. И. Аболин, на­пример, решительно утверждал, что экологическое изуче­ние растительных сообществ, т. е. фитоценозов, дает ма­териал для суждения о физико-географических условиях определенных природных участков и их сельскохозяйствен­ных возможностей. При этом он исходил из того вполне мотивированного как им самим, так и В. Н. Сукачевым положения, что если отдельно взятое растение обладает определенной пластичностью своей организации и способ­ностью приспособляться, может существовать при доволь­но разнообразных условиях природной среды, «то целое растительное сообщество, образуя стройную и очень чув­ствительную систему отношений, в своем составе и своей структуре очень полно отражает всякие, даже малейшие, изменения в условиях существования» (Аболин Р. И. Фитосоциология и сельское хозяйство. Изв. Института почв и геоб. САГУ, вып. 1, Ташкент, 1925, стр. 99.).
Взгляды М. М. Советкиной созвучны с представле­ниями Р. И. Аболина. Она также рассматривает растительный покров как систему, сильно реагирующую на колебания экологических условий. М. М. Советкина стремится изучить и оценить растительный покров опре­деленных территорий с точки зрения их кормовых воз­можностей. И как раз в этой области она внесла большой и своеобразный вклад в науку и сельское хозяйство сред­неазиатских республик.
Таким образом, в стенах Института почвоведения и геоботаники скрупулезно и последовательно раститель­ность и природа изучаются по трем близким друг к дру­гу направлениям — экологическому, флорогенетическому и фитоценологическому. Сотрудники института по мере раскрытия индивидуальной экологии и генезиса растений переходят к экологии сообществ (см. гл. IV).
Большой след оставили сотрудники института в об­ласти систематики. И здесь центральное место занимал учет влияния экологической обстановки на растения. В работах Е. П. Коровина (род — скалигерия), М. Г. По­пова (роды — зигофиллум, фломис, астрагалус и цицер) и М. В. Культиасова (род — кузиния) применен эколо­гический метод монографического описания отдельных систематических единиц. Сотрудники института собра­ли обширный гербарный материал, описали десятки но­вых видов и отдельные роды флоры края. По данным Н. А. Димо, в 1920 г. в гербарии института насчитывалось около 3000 листов образцов флоры Средней Азии, а. к 1927 г. число листов превысило 12000. По его же утверж­дению, в те годы гербарий института по тщательности об­работанного материала и количеству экземпляров стоял на одном из первых мест в СССР и за его пределами (Н. А. Димо, 1927).
До 1926 г. научные сотрудники института — М. Г. По­пов, Е. П. Коровин и М. В. Культиасов выявили около 50 новых видов растений Средней Азии.
Институт почвоведения и геоботаники являлся круп­нейшим научным очагом, где рождались и развивались оригинальные научные мысли, разрабатывались своеоб­разные методы исследования, велась огромная работа в области познания естественноисторических особенностей территории Средней Азии.
Деятельность института проявилась не только в науч­ных исследованиях. Его сотрудники вели большую педа­гогическую, научно-просветительную и консультационную работу. Директор института Н. А. Димо и ученый секре­тарь Р. И. Аболин были подлинными вдохновителями большинства экспедиций института. Н. А. Димо руково­дил естественноисторическим районированием и работой по обоснованию экономического объединения Среднеази­атских республик при Особой комиссии по районированию СНК Туркреспублики.
Научная деятельность института прекращается в 1932 г., на его базе возникает Среднеазиатский институт удобрений и агропочвоведения.
Исследования Ботанического института. В рассмат­риваемый период (1920—1931 гг.) в естественноисторических исследованиях территории Средней Азии большую роль сыграли ботанические и зоологические работы уни­верситета.
Весьма многогранную научную деятельность развил Ботанический институт САГУ. Его возглавил сначала один из крупных физиологов страны А. В. Благовещен­ский, а затем ботаник цито-эмбриолог П. А. Баранов. В институте сотрудничали А. В. Благовещенский, П. А. Ба­ранов, А. И. Введенский, В. П. Дробов, И. А. Рай­кова, Е. П. Коровин, М. В. Культиасов, М. Г. Попов, О. Н. Радкевич, Е. А. Мокеева, К. И. Пангало и др.— уче­ные, широко исследовавшие географию, физиологию, биохи­мию, морфологию, флористику и систематику растений.
Научно-исследовательская деятельность Ботаническо­го института была тесно связана с Институтом почвоведе­ния и геоботаники, так как его ведущие сотрудники (Е. П. Коровин, М. В. Культиасов, М. Г. Попов) работали одновременно в обоих институтах.
С середины 1921 г. институт организует многочислен­ные экскурсии и экспедиции в разные районы Средней Азии — на Аральское море, в пустыню Муюнкум, Голод­ную степь, Памир, в Западный Тянь-Шань и т. д. В ре­зультате собирается богатый материал по флоре Средней Азии, что позволило опубликовать работы «Определитель растений окрестностей Ташкента» и «Herbarium florae Asiae Mediae», одобренные ботанической общественно­стью. В последней описано 576 видов растений Средней Азии.
Работы института по систематике растений всегда тесно примыкали к ботанико-географическим исследова­ниям. Руководила этими исследованиями кафедра географии и систематики растений, которую возглавлял сна­чала М. Г. Попов, а с 1928 г. Е. П. Коровин.
В 1923 г. Ботанический институт САГУ по инициати­ве А. В. Благовещенского организовал Чимганскую гор­ную ботаническую станцию, просуществовавшую до 1928 г. Станции поручалось установить взаимоотношения растительности гор с природной средой посредством морфолого-экологических (главным образом анатомо-экологических) и сравнительно-физиологических исследований. Кроме того, выяснялся флористический состав и геоботани­ческие особенности растительности Чимгана.
П. А. Баранов после изучения горного района Чим­гана написал статьи: «Очерк растительности Чимгана» (1924) и «К познанию растительности горных каменистых осыпей» (1925).
С 1925 г. Е. П. Коровин, работая на этой станции, уде­ляет внимание вопросам типологии, крупномасштабного картирования, изучения динамики, развития и экологии растительности Чимгана. Характерно, что станцию инте­ресует не только естественная растительность района, но и культурные растения. В течение 1923—1928 гг. пуб­ликуется ок. 30 статей по проблемам физиологии (асси­миляция, транспирация, осмотическое давление и водный баланс горных растений, взаимоотношение между свой­ствами почвы и растительным покровом) и анатомии (рас­пределение устьиц у разных представителей сообществ Чимгана, сравнительно-анатомическая характеристика горных ксерофитов и т. д.). Наряду с теоретическими обоб­щениями узкоспециального характера, разрешаются практические вопросы, как засухоустойчивость, ксерофилия и акклиматизация. На станции, кроме ботанических, проводились зоологические (Д. Н. Кашкаров) и актинометрические (Н. Н. Златовратский) исследования, общие метеорологические наблюдения.
Ботанический сад университета, помимо научно-исследо­вательских работ, выполнял задачи учебного характера, проводя и культурно-просветительные мероприятия. Кроме устройства ландшафтных участков растительности и уча­стков по систематике флоры, создания парка, пополнения коллекций, расширения оранжереи и т. д., в период между 1926 и 1931 гг. Ботанический сад развертывает исследова­ния по многим теоретическим проблемам видообразования на материалах Средней Азии, по вопросам инвентаризации флоры края, обогащения культурной растительности,, изучения полезных растений (декоративных, каучуконос­ных, эфироносных) и т. д.
Научная деятельность Ботанического сада довольно-подробно освещена в опубликованных работах М. В. Культиасова (1925, 1927, 1928, 1929). Но все же следует от­метить, что в 1927—30 гг. благодаря значительному росту материальных средств Ботаническому саду удалось органи­зовать несколько экспедиций в разные районы Средней Азии для изучения декоративных, эфироносных, каучуко­носных растений и для проведения региональных геоботани­ческих исследований.
Исследования Зоологического института. Другим крупным центром биологической мысли университета в рас­сматриваемый период был Зоологический научно-иссле­довательский институт. Возглавлял его А. Л. Бродский. Зоологические исследования велись на трех кафедрах — зоология позвоночных, зоология беспозвоночных и гид­робиологии, физиологии животных, входивших в состав Зоологического института на правах отделений.
По широкой программе изучались позвоночные животные Средней Азии. Этими исследованиями руководил основатель кафедры зоологии позвоночных из­вестный советский зоолог-эколог Даниил Николаевич Кашкаров. На кафедре работали Н. А. Бобринский, Г. П. Бул­гаков, М. К. Лаптев, Л. В. Штейн, несколько позже И. И. Колесников, В. П. Курбатов и Р. Н. Мекленбурцев.
В первые годы научные работы по зоологии позвоноч­ных отличались пестротой тематики, кафедра занималась общими вопросами зоологии беспозвоночных животных и проблемами сравнительной анатомии, гистологии, зоопси­хологии.
Первые работы Д. Н. Кашкарова в университете были посвящены, главным образом, комплексному изучению грызунов Средней Азии, их систематике, биологии, гео­графии и вредоносности. Но постепенно, с накоплением фак­тов и развитием научных представлений, ученый почти полностью переключается в область экологии живот­ных.
В 1928 г. Д. Н. Кашкаров посещает США, которые счи­тались тогда страной наибольшего развития экологии. Семь месяцев ученый знакомился с постановкой работы крупнейших экологов Америки — Эдамса, Шелфорда, Чепмана, Гринелла, Элли, Тейлора, Форхиса и др. Он посетил 12 универси­тетов, музеи, заповедники. Поездка сыграла большую роль в развитии экологи­ческих воззрений Д. Н. Кашкарова. Вернувшись на родину, он почти целиком посвящает себя экологии и, по признанию авторитетов, становится наиболее круп­ным представителем со­ветской экологии.
Экологическое направ­ление в изучении позво­ночных животных, развер­нутое Д. Н. Кашкаровым, дало блестящие результа­ты не только в познании фауны и природных усло­вий основных местообита­ний животного мира края, но и способствовало успешному развитию теоретической мысли по экологии. Кроме того, комплексный характер эко­логических исследований кафедры соответствовал необхо­димости наиболее тесной увязки результатов зоологических работ с практическими потребностями развивающегося на­родного хозяйства. И это благоприятное сочетание теоре­тической мысли с практическими запросами хозяйственной жизни стало, как нам кажется, доминирующим в научной деятельности как самого Д. Н. Кашкарова, так и его последователей.
В перемене научных взглядов Д. Н. Кашкарова опре­деленную роль сыграл не только его склад мышления и не только требования хозяйства, но и сама природа Средней Азии, которая поражала своими парадоксами — ярко выра­женной контрастностью ландшафтов и экологической об­становки.
По-иному протекала научная деятельность зоолога Н. А. Бобринского, работавшего в университете в 1920—22 гг. Н. А. Бобринский занялся монографическим описанием летучих мышей Средней Азии, составлением списка змей края и таблицы для их определения, а также под­готовкой сводного труда по истории исследования фауны позвоночных Туркестана. Эту работу ученый продолжал и в Московском университете. Завершилась она выходом в свет его труда «Обзор и очередные задачи исследова­ния фауны позвоночных Туркестана» (1929). Большая заслуга Н. А. Бобринского состоит также в том, что он, изучая научное наследие, готовил к изданию результаты исследований (главным образом орнитологических) Н. А. Зарудного, вложившего много нового в познание при­роды края.
Ихтиологические исследования проводились Г. П. Бул­гаковым. Объекты его внимания — Каспийское и Аральское моря, озеро Иссык-Куль и некоторые мелкие озера Средней Азии. В его научных разработках значительное место занимали проблемы местного рыбного хозяйства.
Членами кафедры также большое внимание уделялось систематике и методам количественного изучения фауны позвоночных.
Кафедра подготовила и провела множество зоологиче­ских экскурсий и экспедиций в горные и равнинные районы Средней Азии. Их зоологические маршруты пролегли по Ферганскому хребту, Таласскому Алатау, долинам р. Угама и Пскема, Мальгузарскому хребту, предгорью Копет-Дага, пустыням Кызылкум, Каракумы, Муюнкум, Дэльверзинской степи, Семиречью, юго-восточным берегам Каспийского, Аральского морей, озерам Иссык-Куль, Сары-Челек и др.
Кафедра зоологии беспозвоночных и гидрологии, организованная в университете в 1920 году, широким фрон­том ведет научно-исследовательскую работу по разнооб­разной тематике. Научную деятельность кафедры (1930—31 гг.) четко обрисовал один из ее ведущих членов Н. А. Кейзер. Он писал:
«До 1927 г. научная работа кафедры носила «геогра­фический» характер. Фауна беспозвоночных Средней Азии была освещена до революции лишь рекогносцировочны­ми экспедициями; надо было продолжить исследования, и при том широкими мазками. Это географическое направле­ние научной работы кафедры вполне гармонировало с общим направлением исследовательской работы всего универси­тета. Кафедра избрала направление экологическое. Объек­тами исследований кафедры в течение 12 лет, пока от нее не отделилась кафедра гидробиологии, служили водоемы Средней Азии» (Сборник «XX лет САГУ», Ташкент, 1940, стр. 73.). Обследуются различные типы водоемов края — низменные (Аральское море) и высокогорные (Иссык-Куль), постоянные и временные, искусственные и естественные. Кафедра развертывает комплексное изучение биологии и экологии малярийного комара — одна из наи­более актуальных проблем своего времени. Как объекты его местообитания и массового размножения были изучены многочисленные водоемы г. Ташкента, рисовые поля приташкентских районов, Голодной степи, Хорезма, горные потоки, сбросы и т. д. Эти исследования преемственно раз­вивались и после 30-х годов и дали интересные материалы по медицинской географии Средней Азии.
Общее руководство всеми работами кафедры осуществ­лялось А. Л. Бродским. В них участвовали члены кафедры: Н. А. Кейзер, С. Д. Муравейский и Н. Н. Кузнецов-Угамский. Несколько позже — в 1926—1927 гг.— к ним при­соединилась группа молодых ученых: В. Ф. Гурвич, З. А. Пажитнова, К. В. Беляева, К. А. Бродский и др.
С 1927 г. наметилось еще одно направление в научной работе кафедры — почвенная зоология. Но особенное раз­витие она получает с 30- х годов, когда А. Л. Бродский почти полностью переключает свои научные интересы в эту новую область, находящуюся на стыке между почво­ведением и зоологией.
В несколько ином направлении развивается научная деятельность Н. Н. Кузнецова-Угамского. Он связывает се­бя с изучением различных вопросов фаунистики и зоо­географии и, частично, физической географии Средней Азии.
Силами кафедры организуется музей, в котором со­бираются интересные зоологические материалы, отражаю­щие некоторые зоогеографические и экологические черты фауны отдельных участков Средней Азии. Членами кафед­ры обследована фауна (главным образом гидробиология и энтомология) Аральского моря, Иссык-Куля, Сырдарьи и Амударьи, Семиоеченских озер, отдельных приустьевых озер (Камышли-Баш, Джангалаш, Раим и т. д.), горных по­токов Западного Тянь-Шаня, высокогорных водоемов Кун-гей Алатау и Заилийского Алатау, отдельных районов Туркмении (предгорья Копет-Дага, Центральные Кара­кумы, Репетекский район), Южный Казахстан и т. д.
Исследования Геологического института. Ученые уни­верситета играли видную роль в развитии геологии Средней Азии. Научный поиск велся в области общей и динами­ческой геологии, исторической геологии и палеонтологии, а также минералогии. Все исследования координировались в одной предметной комиссии и впоследствии вошли в Гео­логический научно-исследовательский институт, который возглавил крупный советский геолог В. Г. Мухин.
Кафедра общей и динамической геологии преобразова­лась в 1924 г. в кафедру общей геологии и гидрогеологии, и ею руководил гидрогеолог О. К. Ланге.
В первые годы своего существования геологические кафедры университета явились единственной учебной и ис­следовательской базой в крае. Здесь сотрудничали, кроме
B. Г. Мухина, О. К. Ланге. А. С. Уклонский, А. М. Куль­чицкий, 3. Ф. Гориздро-Кульчицкая, Н. Ф. Безобразова, М. М. Протодьяконов, Н. И. Толстихин, Н. В. Шабаров, C. Ф. Машковцев, М. М. Брик, Ю. М. Голубкова и И. И. Бездека.
Большая заслуга этих ученых, помимо ценности прове­денных ими больших геологических исследований, разру­шивших миф о бесперспективности недр Средней Азии, со­стоит в организации местных геологических учреждений. Средней Азии. При их помощи появляется Туркестанское бюро геологического комитета, на базе которого в 1926 г. возникает Среднеазиатское отделение геологического ко­митета. Во главе его становится В. Г. Мухин, привлекший к работе Геологического комитета большинство ученых САГУ.
В первый период исследования проводились в основ­ном по гидрогеологии, минералогии и геохимии, палеон­тологии и региональной исторической геологии Средней Азии. Особое развитие получают гидрогеологические ис­следования, связанные с разрешением проблем иррига­ции и мелиорации. В них принимают участие О. К. Лан­ге, Н. И. Толстихин, М. М. Решеткин, Н. Ф. Мужчин-кин, А. С. Уклонский, 3. Ф. Гориздро-Кульчицкая, А. М. Кульчицкий, Г. И. Архангельский, Е. Г. Запрометов, О. И. Горяинова. В работу кафедры были вовлечены так­же студенты М. А. Шмидт, М. М. Крылов, В. А. Дмит­риев и К. А. Бродский.
Четкая практическая направленность и широкий терри­ториальный размах позволили детально изучить гидрогео­логические условия Голодной и Дальверзинской степей, Ферганской долины, Ташкента и приташкентских районов, бассейна р. Ангрен, долины р. Зарафшан в среднем ее тече­нии, бассейна р. Кашкадарьи и отдельных районов Южного Казахстана. К сожалению, из-за большой перегружен­ности полевыми работами и предварительной обработкой материалов многочисленных экспедиций большинство ре­зультатов исследований осталось неопубликованным.
Исследования университета в области минералогии и геохимии Средней Азии связаны с именем известного геолога А. С. Уклонского. Организованная им при со­действии акад. А. Е. Ферсмана кафедра минералогии быстро становится центром минералогических и геохими­ческих исследований края. Сам А. С. Уклонский занялся разрешением проблем минерального сырья в Средней Азии. Значительное внимание он уделяет вопросам гео­химии вод края. Труды геохимиков зарубежных стран, главным образом американских — Стеблера, Пальмера и Роджерса, а также собственные полевые и лабораторные исследования еще в 1923 г. позволили ученому разработать принципы геохимической классификации вод Туркестана и этим значительно усовершенствовать прежние классифика­ции.
При помощи А. С. Уклонского широко изучаются та­кие минералы, как сера, мрамор, плавиковый шпат, изы­скивается сырье для цементной промышленности и т. д.
Еще в конце 20-х годов на основе выявления генезиса се­ры и нефти формируется геохимическая концепция уче­ного о параэлементах, т. е. о закономерном сочетании химических элементов в недрах земли. В 1928 г. А. С. Ук­лонский докладывает об этом в Ташкенте III Всесоюзно­му съезду геологов (генезис Шорсуйского месторождения серы). В этом докладе он впервые развертывает свою пло­дотворную концепцию о парагенезисе серы и нефти.
Геологи университета заняты непрестанным поиском полезных ископаемых. Так, сотрудниками университета были найдены и изучены месторождения: Акташское — алюминиевые руды и огнеупоры, Лангарское — молибде­новые руды, Газганское — наждак, Каракалинское — угле­кислый барий, Караелчинское и Куршурлинское — кино­варь, Шорсуйское и Чангырташское — сера, Чакпакское — уголь. Изучается Карамазарский рудный район и т. д. В целом, как верно указывает О. И. Исламов, университетские ученые и их воспитанники опровергли мне ние о бедности Средней Азии полезными ископаемыми (Бюлл. САГУ, вып. 24, Ташкент, 1945.).
Палеонтолого-стратиграфические исследования края со­ветского времени связаны с именами сотрудников САГУ Н. Ф. Безобразовой, М. И. Брик, В. Г. Мухина, 3. Ф. Гориздро-Кульчицкой. Большое внимание уделяется палеон­тологии и стратиграфии меловых (В. Г. Мухин, 3. Ф. Гориздро-Кульчицкая), юрских (В. Г. Мухин, М. И. Брик) и четвертичных (Г. И. Архангельский) отложений.
Под руководством В. Г. Мухина обследуется за­падная часть Таласского Алатау, хр. Каратау, приташ-кентские районы и Ангренский бассейн.
На базе геологических кафедр в начале 30- х годов был организован самостоятельный Среднеазиатский гео­логоразведочный институт, вследствие чего вплоть до 1937 г. геологические исследования в САГУ прерываются.
Географические исследования. В начале 20-х годов в университете возникают первые географические ячейки. Еще в московский период жизни университета были организованы две кафедры: 1) кафедра географии и ан­тропологии и 2) кафедра географии Туркестана. Заведую­щим кафедрой географии и антропологии был избран из­вестный советский географ А. А. Борзов, который вместе с Д. Н. Анучиным и Л. С. Бергом активно участвовал в деятельности Московского правления университета: участ­вовал на многочисленных его заседаниях, вел работу по обеспечению университета высококвалифицированными специалистами по географии, этнографии и биологии, а также учебно-географическими пособиями.
По рекомендации А. А. Борзова и Д. Н. Кашкарова приглашается на работу в университет автор классического труда «Туркестанский край» В. И. Масальский. Послед­ний был избран профессором, заведующим кафедрой гео­графии Туркестана и экономической географии (ЦГАОР УзССР, ф. 369, оп. 1, дело 28). Но, к сожалению, по не­известным нам причинам, оба ученые (А. А. Борзов и В. И. Масальский) в Ташкент не приехали.
Уже в Ташкенте (середина 1920 г.) вместо кафедр сформировался кабинет географии, которым сначала руководил С. П. Аржанов, а затем Л. А. Молчанов. В 1921 г. н составе Совета научно-исследовательских институтов начал, функционировать Географический институт, организованый на базе кабинета географии. Директором его стал. Л. А. Молчанов, преподавателем — Н. Л. Корженевский и научным сотрудником — В. В. Лига.
В проекте научной программы института, предложен­ном С. П. Аржановым, указывалось, что основным объек­том изучения должен быть «географический ландшафт, как скристаллизованное целое, наполняющих пространство вещей и явлений как физического, так и духовного мира, с точки зрения их взаимоотношений. Отыскать эти грани, обосновать их координацию — такова общая научная задача всех частных случаев, бесконечно варьирующих в количестве и в качестве. Мелкий отдельный объект не может быть изучен в институте иначе как совокупность всех руководящих точек зрения всякого географического, изучения, а именно с точки зрения: а) распространения, б) соотношения и в) пространственной причинности» (ЦГАОР УзССР, ф. 368, оп. 1, ед. хр. 96).
В 1921—22 гг. Географический институт предполагал изучить характерные ландшафты края и раскрыть «бе­лые пятна», которых было тогда много на географических картах Туркестана. К сожалению, цель не была достигнута из-за отсутствия средств и специалистов. Вскоре инсти­тут был переведен в разряд кабинета географии и передан на педагогический факультет.
Несколько позже кабинет географии реорганизовался в кабинет землеведения; в таком виде просуществовал вплоть до 1930 г. и занимался главным образом обслужи­ванием учебных нужд университета. Отсутствие научных кадров по географии и скудность материальных средств не позволили широко развернуть научно-исследовательскую работу в области географии. Все познание природы края ограничилось несколькими географическими экспедициями Л. А. Молчанова. Необходимо указать, что Л. А. Молча­нов при всей своеобразной и многогранной научной дея­тельности сравнительно мало уделял внимание общегеогра­фическим вопросам. Хотя он обладал широким научным кругозором и выступал как географ, климатолог, лимонолог, зоолог и фенолог, но наибольший успех сопутствовал ему в области изучения климата Средней Азии.
Кафедра географии Туркестана за короткое время существования (с осени 1920 до 1922 г.) провела несколько интересных научных исследований. Руководитель ее извест­ный ученый и путешественник Н. Л. Корженевский предпринял ряд географических экспедиций в пустынные и в горные районы, возглавлял Муюнкумскую экспедицию, снаряженную Туркестанским отделом Русского географиче­ского общества. В 1922 г. вышло в свет его учебное пособие по физической географии края —«Туркестан».
После расформирования названной кафедры Н. Л. Кор­женевский остается в университете преподавателем и одновременно руководит гляциологическим отделом Сред­неазиатского метеорологического института. С 1924 г. по поручению и на средства этого института он ежегодно со­вершал географические и гидролого-гляциологические экспедиции в высокогорные части края. Собранные фак­тические данные и литературные источники позволили Н. Л. Корженевскому еще в 1930 г. составить первый ка­талог ледников Средней Азии, который имел большое научно-прикладное значение.
Геофизические исследования. Еще с ранних лет дея­тельности университета бурное развитие получают физико-математические науки. Однако для нас определенный ин­терес в познании природы Средней Азии представляет развитие только геофизики (физика атмосферы и физика Земли). В 1920 г. была организована кафедра геофизики, которую возглавил Р. Р. Циммерман. Ее исследования протекали по нескольким руслам: аэрологии, атмосферно­му электричеству и земному магнетизму.
Нельзя не подчеркнуть тесной связи кафедры с Таш­кентской геофизической обсерваторией (ТГО), в которой сотрудничали основные преподаватели кафедры. Аэрологи­ческие работы, остро необходимые для службы погоды и для авиации, начались еще в 1920 г. Р. Р. Циммерманом и шли одновременно в университете и в ТГО. Благодаря Р. Р. Циммерману создается сеть шаропилотных наблюде­ний в Средней Азии, ежегодно организуются аэрологи­ческие экспедиции в различные районы края. Все это позволяет ученому впервые дать аэрологическую харак­теристику края, одновременно уделить внимание изуче­нию ресурсов ветровой энергии и процессов горно-долинной циркуляции Средней Азии.
Научные работы по атмосферному электричеству связа­ны с именем Е. А. Чернявского. Исследования его отличались оригинальностью тематики, что видно даже из названий некоторых ранних работ: «Электрическая буря» (1925), «Атмосферное электричество и электроионокультура. Опыт исследования ионизации растений» (1926) и т. д. С 1923 по 1933 г. Е. А. Чернявский ставил опыты по влиянию ионизированного воздуха на рост и урожайность таких культурных растений, как хлопчатник и сахарная свекла.
Исследования по земному магнетизму начались не­сколько позже (в 1926—27 гг.) и проводились членом кафедры В. Н. Михалковым. Еще в 1927 г. по его инициа­тиве организуется первая магнитная экспедиция в пусты­ню Кызылкум, а в 1928 г. он участвует в Памирской экспедиции АН СССР, где занимается теми же вопро­сами. Эти наблюдения позволили ему обнаружить небольшую магнитную аномалию около пер. Акбайтал. В 1928—29 гг. магнитным съемкам подверглись Аральское море, побережье Балхаша и Тянь-Шань. Особенное значе­ние имели магнитные съемки Аральского моря, непосред­ственно связанные с практическими потребностями ко­раблевождения в этом море-озере. По земному магнетизму кафедра работала в тесном контакте с магнитной группой Ташкентской геофизической обсерватории.
Кроме указанных геофизических работ, сотрудники Института почвоведения и геоботаники А. А. и Ю. А. Скворцовы с 1923 г. проводят оригинальные исследова­ния по микроклимату. В опубликованных ими работах «К вопросу о влиянии растительности на климат и почву» (1925) и «Оросительная вода, климат и почва оазисов» (1927) с достаточной четкостью выявляются главнейшие особенности микроклимата поливных полей.
В это же время Н. Н. Златовратский занимался оп­ределением ускорения силы тяжести, проводил актинометрические наблюдения (в основном в Фергане, на Чимганской горно-ботанической станции университета и Ташкентской геофизической обсерватории). Большой интерес представляет составленная им еще в 1923 г. «Инструкция для наблюдения за ледниками».

• ← Основні етапи розвитку науково-дослідної діяльності САДУ при вивченні природи
• Науково-дослідна діяльність САДУ (1931-1941 рр.) →