Науково-дослідна діяльність САДУ (1920-1931 рр.)
Російська
На жаль, цей запис доступний тільки на
Російська.
К сожалению, эта запись доступна только на
Російська.
For the sake of viewer convenience, the content is shown below in the alternative language. You may click the link to switch the active language.
Научные исследования университета главным образом были сосредоточены в его институтах, деятельность Которых была четко ориентирована на задачи восстановления и реконструкции народного хозяйства.
Как известно, в июле 1921 г. при университете возникает Совет научно-исследовательских институтов, преобразованный в 1923 г. в Совет межфакультетских учреждений. Согласно «Положению о научно-исследовательских институтах ТГУ» институты должны были: разрабатывать научные дисциплины, отвечающие специальности данного института, и готовить научных работников в данной области; обслуживать преподаванием по соответствующим специальностям и готовить квалифицированных работников для высшей школы; обслуживать интересы туркестанского народного хозяйства в соответствующих областях знания. (ЦГАОР, УзССР, ф. 368, оп. 1, ед. хр. 95.)
В состав Совета входили также Географический, Геологический, Ботанический и Зоологический институты и Институт почвоведения и геоботаники.
Исследования Института почвоведения и геоботаники. В первое десятилетие в университете особое место занимает Институт почвоведения и геоботаники. Как по составу работников и наличию оборудования (Институт почвоведения и геоботаники имел свою хорошо оснащенную научную лабораторию, а также музей, гербарий и библиотеку), так и по глубине и размаху почвенно-ботанических исследований он представлял один из крупнейших научно-исследовательских центров не только в Средней Азии, но и во всей стране. Создание такого крупного научного центра имело этапное значение в истории организации и развития на территории Средней Азии больших систематических почвенно-географических и геоботанических исследований современного типа.
Организатором и неизменным руководителем научно-исследовательских работ института в течение одиннадцати лет, т. е. вплоть до его ликвидации, был один из ярких представителей докучаевского генетического почвоведения Николай Александрович Димо. Еще в дореволюционный период он возглавлял крупные почвенно-ботанические экспедиции Отдела земельных улучшений, работавшие на территории Средней Азии.
Благодаря энергичным действиям Н. А. Димо, геоботаников Б. А. Келлера и И. И. Спрыгина в июне 1920 г. институту передали все имущество (коллекции и библиотеку) Бюро естественноисторических исследований (из Управления ирригационными работами в Туркестане — ИРТУРа), которое и явилось его материальной основой. Кроме того, в институт поступили богатые коллекции почв и гербарные материалы Н. А. Димо, Р. И. Аболина и других сотрудников, а также быв. Семиреченской почвенно-ботанической экспедиции.
В институте сосредоточился большой отряд ученых, почвоведов и геоботаников, воспитанных в духе передовых направлений в науке. Среди них были М. А. Орлов, В С, Малыгин, М. Н. Воскресенский, А. М. Надежин, Ю. А. Скворцов, А. Н. Розанов и геоботаники—Р. И. Аболин, Е. П. Коровин, М. В. Культиасов, М. Г. Попов, М. М. Советкина, В. С. Титов.
Территориальный размах экспедиционных исследований института был необычаен. Только в течение первых семи лет (1921—27 гг.) экспедиции охватили территорию (около 500 тыс. кв. км.), почти вдвое превышающую площадь такой страны, как Великобритания. Кроме того, институт стал одним из центров методических и теоретических поисков в области географического почвоведения и ботанической географии.
Совместные работы сотрудников института по изучению почвы и растительности в стенах университета породили своеобразную линию исследований. Была разработана единая методика комплексных почвенно-ботанических работ прикладного направления. Характерно высказывание Н. А. Димо о научном профиле и месте этого крупного учреждения: «В научных исканиях при образовании Института почвоведения и геоботаники легла основная идея, красной нитью проходящая через всю его работу: трактовка отдельных образований земной поверхности лишь как частей единого целого, как частей сложного ландшафта, эпигемы. Почва и почво-грунты, как среда для растительности и растительный покров, как преобразователь и показатель этой среды,— по этой линии Институт почвоведения и геоботаники ведет свою научно-исследовательскую работу, представляя в этом отношении единственное, пожалуй, во всем мире научно-исследовательское учреждение». ()
Именно рассмотрение почвенных и растительных комплексов как показателей и преобразователей целостных природных ландшафтов и оценка их как естественной производительной силы явились первопричиной, определившей теоретическое и практическое значение научных исследований института. Почвоведы и геоботаники явились проводниками прогрессивных естественноисторических построений школы В. В. Докучаева. Именно на его учении о единстве и целостности природы земли, о глубокой взаимосвязи органических и неорганических компонентов возникли указанные методологические установки института. Его сотрудники в какой-то мере явились продолжателями дела, начатого почвенно-ботаническими экспедициями Переселенческого управления и Отдела земельных улучшений.
Главную свою задачу институт усматривал в удовлетворении возрастающих запросов народного хозяйства края, связанных с земельно-водной реформой и землеустройством. На равнинах поиск велся в целях ирригации, мелиорации и освоения земель под культуру хлопчатника, а в предгорно-горных районах он преимущественно был связан с землеустройством и рационализацией использования почвенных и растительных ресурсов для богарного земледелия и животноводства.
Перед институтом встала задача — изучить и оценить производственные возможности не только почв и растительности, но и дать в целом комплексную характеристику территорий для целей сельскохозяйственного использования. А это преломлялось в деятельности института своеобразно: географический ландшафт — эпигема — воспринимался как единая динамическая система. Все компоненты ее неразрывно связаны друг с другом и взаимообусловливают друг друга. Главнейшие же особенности этой динамической системы — ландшафта, его хозяйственные возможности выясняются всесторонним анализом экологических условий, географическим распространением, динамикой и экономическим потенциалом почв и растительности.
Такое комплексное почвенно-ботаническое исследование придало научным исканиям коллектива ярко выраженное географическое направление. Вместе с тем общая методическая линия таких комплексных исследований не помешала развитию специальных (отраслевых) поисков. Особенно значительны были достижения почвоведов в области генезиса, географии и картографии почв Средней Азии. Под руководством Н. А. Димо разрабатывается схема классификации почв Средней Азии, которая уже в начале 30-х годов приобретает довольно стройную форму.
Народное хозяйство Туркестана нуждалось в почвенных картах края и в связи с этим в институте широкое развитие получает картография почв Средней Азии. Составляется много почвенных карт различного масштаба. Большинство их не опубликовано. Еще в 1923 г. научные сотрудники — М. А. Орлов, М. Н. Воскресенский, К. М. Клавдиенко и Р. И. Аболин при участии и под руководством Н. А. Димо составили сводную почвенную карту Средней Азии (в масштабе 1 : 1000 000). В том же году ее демонстрировали на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, где она получила высокую оценку. В несколько переработанном виде ее представили в 1927 г. на Международном конгрессе почвоведов в г. Вашингтоне. Для нас эта карта ценна тем, что выражает состояние географических знаний о почвах Средней Азии в двадцатые годы.
Из всех опубликованных карт института самые оригинальные—комплексные почвенно-ботанические карты юждой части Алмаатинского и восточной части Сырдарьинского округов, составленные Р. И. Аболиным (1929, 1930 гг.).
В Институте почвоведения и геоботаники также широко изучались биология, физико-химические свойства и механический состав почв и почво-грунтов.
Оригинально развивалась и геоботаническая мысль. Исследования все больше велись в экологическом, флоро-генетическом и фитоценологическом направлениях.
Сущность экологического метода исследований заключалась в том, что «параллельно с изучением состава флоры ботаниками обращалось равноценное внимание… на растение, как организм, на его экологию и прежде всего на отношение его к тому или иному виду почвы. Растение, как индикатор последних — эта мысль в первую фазу развития проходила лейтмотивом во всех ботанических исследованиях» (Известия Института почвоведения и геоботаники. Вып. 1,
Ташкент, 1924, стр. 14.). Особый упор делается на более детальное изучение индивидуальной экологии растений, что связывается с именами Е. П. Коровина, М. В. Культиасова и М. Г. Попова. В методологических построениях этих ученых боль-тую роль сыграли экологические воззрения Казанской геоботанической школы (Б. А. Келлер).
Особое место занимают исследования по истории развития флоры Средней Азии. В результате глубокого изучения происхождения ксерофитной флоры края уже к середине 20-х годов складывается историческая концепция и флорогенетический метод М. Г. Попова. Специфической чертой его метода является постоянное стремление выявить роль физико-географических условий прошлых геологических эпох в формировании флоры и анализ путей миграции последней. В изменении экологических условий исследователь видит фактор, направляющий ход эволюционного процесса.
Характерно, что ученый анализирует процесс последовательного развития ксерофитной флоры не только Средней Азии, но и всего Евроазиатского материка, что позволило пересмотреть флористическое деление мира. Р. И. Аболин и М. М. Советкина активно работают в фитоценологическом направлении. Р. И. Аболин, например, решительно утверждал, что экологическое изучение растительных сообществ, т. е. фитоценозов, дает материал для суждения о физико-географических условиях определенных природных участков и их сельскохозяйственных возможностей. При этом он исходил из того вполне мотивированного как им самим, так и В. Н. Сукачевым положения, что если отдельно взятое растение обладает определенной пластичностью своей организации и способностью приспособляться, может существовать при довольно разнообразных условиях природной среды, «то целое растительное сообщество, образуя стройную и очень чувствительную систему отношений, в своем составе и своей структуре очень полно отражает всякие, даже малейшие, изменения в условиях существования» (Аболин Р. И. Фитосоциология и сельское хозяйство. Изв. Института почв и геоб. САГУ, вып. 1, Ташкент, 1925, стр. 99.).
Взгляды М. М. Советкиной созвучны с представлениями Р. И. Аболина. Она также рассматривает растительный покров как систему, сильно реагирующую на колебания экологических условий. М. М. Советкина стремится изучить и оценить растительный покров определенных территорий с точки зрения их кормовых возможностей. И как раз в этой области она внесла большой и своеобразный вклад в науку и сельское хозяйство среднеазиатских республик.
Таким образом, в стенах Института почвоведения и геоботаники скрупулезно и последовательно растительность и природа изучаются по трем близким друг к другу направлениям — экологическому, флорогенетическому и фитоценологическому. Сотрудники института по мере раскрытия индивидуальной экологии и генезиса растений переходят к экологии сообществ (см. гл. IV).
Большой след оставили сотрудники института в области систематики. И здесь центральное место занимал учет влияния экологической обстановки на растения. В работах Е. П. Коровина (род — скалигерия), М. Г. Попова (роды — зигофиллум, фломис, астрагалус и цицер) и М. В. Культиасова (род — кузиния) применен экологический метод монографического описания отдельных систематических единиц. Сотрудники института собрали обширный гербарный материал, описали десятки новых видов и отдельные роды флоры края. По данным Н. А. Димо, в 1920 г. в гербарии института насчитывалось около 3000 листов образцов флоры Средней Азии, а. к 1927 г. число листов превысило 12000. По его же утверждению, в те годы гербарий института по тщательности обработанного материала и количеству экземпляров стоял на одном из первых мест в СССР и за его пределами (Н. А. Димо, 1927).
До 1926 г. научные сотрудники института — М. Г. Попов, Е. П. Коровин и М. В. Культиасов выявили около 50 новых видов растений Средней Азии.
Институт почвоведения и геоботаники являлся крупнейшим научным очагом, где рождались и развивались оригинальные научные мысли, разрабатывались своеобразные методы исследования, велась огромная работа в области познания естественноисторических особенностей территории Средней Азии.
Деятельность института проявилась не только в научных исследованиях. Его сотрудники вели большую педагогическую, научно-просветительную и консультационную работу. Директор института Н. А. Димо и ученый секретарь Р. И. Аболин были подлинными вдохновителями большинства экспедиций института. Н. А. Димо руководил естественноисторическим районированием и работой по обоснованию экономического объединения Среднеазиатских республик при Особой комиссии по районированию СНК Туркреспублики.
Научная деятельность института прекращается в 1932 г., на его базе возникает Среднеазиатский институт удобрений и агропочвоведения.
Исследования Ботанического института. В рассматриваемый период (1920—1931 гг.) в естественноисторических исследованиях территории Средней Азии большую роль сыграли ботанические и зоологические работы университета.
Весьма многогранную научную деятельность развил Ботанический институт САГУ. Его возглавил сначала один из крупных физиологов страны А. В. Благовещенский, а затем ботаник цито-эмбриолог П. А. Баранов. В институте сотрудничали А. В. Благовещенский, П. А. Баранов, А. И. Введенский, В. П. Дробов, И. А. Райкова, Е. П. Коровин, М. В. Культиасов, М. Г. Попов, О. Н. Радкевич, Е. А. Мокеева, К. И. Пангало и др.— ученые, широко исследовавшие географию, физиологию, биохимию, морфологию, флористику и систематику растений.
Научно-исследовательская деятельность Ботанического института была тесно связана с Институтом почвоведения и геоботаники, так как его ведущие сотрудники (Е. П. Коровин, М. В. Культиасов, М. Г. Попов) работали одновременно в обоих институтах.
С середины 1921 г. институт организует многочисленные экскурсии и экспедиции в разные районы Средней Азии — на Аральское море, в пустыню Муюнкум, Голодную степь, Памир, в Западный Тянь-Шань и т. д. В результате собирается богатый материал по флоре Средней Азии, что позволило опубликовать работы «Определитель растений окрестностей Ташкента» и «Herbarium florae Asiae Mediae», одобренные ботанической общественностью. В последней описано 576 видов растений Средней Азии.
Работы института по систематике растений всегда тесно примыкали к ботанико-географическим исследованиям. Руководила этими исследованиями кафедра географии и систематики растений, которую возглавлял сначала М. Г. Попов, а с 1928 г. Е. П. Коровин.
В 1923 г. Ботанический институт САГУ по инициативе А. В. Благовещенского организовал Чимганскую горную ботаническую станцию, просуществовавшую до 1928 г. Станции поручалось установить взаимоотношения растительности гор с природной средой посредством морфолого-экологических (главным образом анатомо-экологических) и сравнительно-физиологических исследований. Кроме того, выяснялся флористический состав и геоботанические особенности растительности Чимгана.
П. А. Баранов после изучения горного района Чимгана написал статьи: «Очерк растительности Чимгана» (1924) и «К познанию растительности горных каменистых осыпей» (1925).
С 1925 г. Е. П. Коровин, работая на этой станции, уделяет внимание вопросам типологии, крупномасштабного картирования, изучения динамики, развития и экологии растительности Чимгана. Характерно, что станцию интересует не только естественная растительность района, но и культурные растения. В течение 1923—1928 гг. публикуется ок. 30 статей по проблемам физиологии (ассимиляция, транспирация, осмотическое давление и водный баланс горных растений, взаимоотношение между свойствами почвы и растительным покровом) и анатомии (распределение устьиц у разных представителей сообществ Чимгана, сравнительно-анатомическая характеристика горных ксерофитов и т. д.). Наряду с теоретическими обобщениями узкоспециального характера, разрешаются практические вопросы, как засухоустойчивость, ксерофилия и акклиматизация. На станции, кроме ботанических, проводились зоологические (Д. Н. Кашкаров) и актинометрические (Н. Н. Златовратский) исследования, общие метеорологические наблюдения.
Ботанический сад университета, помимо научно-исследовательских работ, выполнял задачи учебного характера, проводя и культурно-просветительные мероприятия. Кроме устройства ландшафтных участков растительности и участков по систематике флоры, создания парка, пополнения коллекций, расширения оранжереи и т. д., в период между 1926 и 1931 гг. Ботанический сад развертывает исследования по многим теоретическим проблемам видообразования на материалах Средней Азии, по вопросам инвентаризации флоры края, обогащения культурной растительности,, изучения полезных растений (декоративных, каучуконосных, эфироносных) и т. д.
Научная деятельность Ботанического сада довольно-подробно освещена в опубликованных работах М. В. Культиасова (1925, 1927, 1928, 1929). Но все же следует отметить, что в 1927—30 гг. благодаря значительному росту материальных средств Ботаническому саду удалось организовать несколько экспедиций в разные районы Средней Азии для изучения декоративных, эфироносных, каучуконосных растений и для проведения региональных геоботанических исследований.
Исследования Зоологического института. Другим крупным центром биологической мысли университета в рассматриваемый период был Зоологический научно-исследовательский институт. Возглавлял его А. Л. Бродский. Зоологические исследования велись на трех кафедрах — зоология позвоночных, зоология беспозвоночных и гидробиологии, физиологии животных, входивших в состав Зоологического института на правах отделений.
По широкой программе изучались позвоночные животные Средней Азии. Этими исследованиями руководил основатель кафедры зоологии позвоночных известный советский зоолог-эколог Даниил Николаевич Кашкаров. На кафедре работали Н. А. Бобринский, Г. П. Булгаков, М. К. Лаптев, Л. В. Штейн, несколько позже И. И. Колесников, В. П. Курбатов и Р. Н. Мекленбурцев.
В первые годы научные работы по зоологии позвоночных отличались пестротой тематики, кафедра занималась общими вопросами зоологии беспозвоночных животных и проблемами сравнительной анатомии, гистологии, зоопсихологии.
Первые работы Д. Н. Кашкарова в университете были посвящены, главным образом, комплексному изучению грызунов Средней Азии, их систематике, биологии, географии и вредоносности. Но постепенно, с накоплением фактов и развитием научных представлений, ученый почти полностью переключается в область экологии животных.
В 1928 г. Д. Н. Кашкаров посещает США, которые считались тогда страной наибольшего развития экологии. Семь месяцев ученый знакомился с постановкой работы крупнейших экологов Америки — Эдамса, Шелфорда, Чепмана, Гринелла, Элли, Тейлора, Форхиса и др. Он посетил 12 университетов, музеи, заповедники. Поездка сыграла большую роль в развитии экологических воззрений Д. Н. Кашкарова. Вернувшись на родину, он почти целиком посвящает себя экологии и, по признанию авторитетов, становится наиболее крупным представителем советской экологии.
Экологическое направление в изучении позвоночных животных, развернутое Д. Н. Кашкаровым, дало блестящие результаты не только в познании фауны и природных условий основных местообитаний животного мира края, но и способствовало успешному развитию теоретической мысли по экологии. Кроме того, комплексный характер экологических исследований кафедры соответствовал необходимости наиболее тесной увязки результатов зоологических работ с практическими потребностями развивающегося народного хозяйства. И это благоприятное сочетание теоретической мысли с практическими запросами хозяйственной жизни стало, как нам кажется, доминирующим в научной деятельности как самого Д. Н. Кашкарова, так и его последователей.
В перемене научных взглядов Д. Н. Кашкарова определенную роль сыграл не только его склад мышления и не только требования хозяйства, но и сама природа Средней Азии, которая поражала своими парадоксами — ярко выраженной контрастностью ландшафтов и экологической обстановки.
По-иному протекала научная деятельность зоолога Н. А. Бобринского, работавшего в университете в 1920—22 гг. Н. А. Бобринский занялся монографическим описанием летучих мышей Средней Азии, составлением списка змей края и таблицы для их определения, а также подготовкой сводного труда по истории исследования фауны позвоночных Туркестана. Эту работу ученый продолжал и в Московском университете. Завершилась она выходом в свет его труда «Обзор и очередные задачи исследования фауны позвоночных Туркестана» (1929). Большая заслуга Н. А. Бобринского состоит также в том, что он, изучая научное наследие, готовил к изданию результаты исследований (главным образом орнитологических) Н. А. Зарудного, вложившего много нового в познание природы края.
Ихтиологические исследования проводились Г. П. Булгаковым. Объекты его внимания — Каспийское и Аральское моря, озеро Иссык-Куль и некоторые мелкие озера Средней Азии. В его научных разработках значительное место занимали проблемы местного рыбного хозяйства.
Членами кафедры также большое внимание уделялось систематике и методам количественного изучения фауны позвоночных.
Кафедра подготовила и провела множество зоологических экскурсий и экспедиций в горные и равнинные районы Средней Азии. Их зоологические маршруты пролегли по Ферганскому хребту, Таласскому Алатау, долинам р. Угама и Пскема, Мальгузарскому хребту, предгорью Копет-Дага, пустыням Кызылкум, Каракумы, Муюнкум, Дэльверзинской степи, Семиречью, юго-восточным берегам Каспийского, Аральского морей, озерам Иссык-Куль, Сары-Челек и др.
Кафедра зоологии беспозвоночных и гидрологии, организованная в университете в 1920 году, широким фронтом ведет научно-исследовательскую работу по разнообразной тематике. Научную деятельность кафедры (1930—31 гг.) четко обрисовал один из ее ведущих членов Н. А. Кейзер. Он писал:
«До 1927 г. научная работа кафедры носила «географический» характер. Фауна беспозвоночных Средней Азии была освещена до революции лишь рекогносцировочными экспедициями; надо было продолжить исследования, и при том широкими мазками. Это географическое направление научной работы кафедры вполне гармонировало с общим направлением исследовательской работы всего университета. Кафедра избрала направление экологическое. Объектами исследований кафедры в течение 12 лет, пока от нее не отделилась кафедра гидробиологии, служили водоемы Средней Азии» (Сборник «XX лет САГУ», Ташкент, 1940, стр. 73.). Обследуются различные типы водоемов края — низменные (Аральское море) и высокогорные (Иссык-Куль), постоянные и временные, искусственные и естественные. Кафедра развертывает комплексное изучение биологии и экологии малярийного комара — одна из наиболее актуальных проблем своего времени. Как объекты его местообитания и массового размножения были изучены многочисленные водоемы г. Ташкента, рисовые поля приташкентских районов, Голодной степи, Хорезма, горные потоки, сбросы и т. д. Эти исследования преемственно развивались и после 30-х годов и дали интересные материалы по медицинской географии Средней Азии.
Общее руководство всеми работами кафедры осуществлялось А. Л. Бродским. В них участвовали члены кафедры: Н. А. Кейзер, С. Д. Муравейский и Н. Н. Кузнецов-Угамский. Несколько позже — в 1926—1927 гг.— к ним присоединилась группа молодых ученых: В. Ф. Гурвич, З. А. Пажитнова, К. В. Беляева, К. А. Бродский и др.
С 1927 г. наметилось еще одно направление в научной работе кафедры — почвенная зоология. Но особенное развитие она получает с 30- х годов, когда А. Л. Бродский почти полностью переключает свои научные интересы в эту новую область, находящуюся на стыке между почвоведением и зоологией.
В несколько ином направлении развивается научная деятельность Н. Н. Кузнецова-Угамского. Он связывает себя с изучением различных вопросов фаунистики и зоогеографии и, частично, физической географии Средней Азии.
Силами кафедры организуется музей, в котором собираются интересные зоологические материалы, отражающие некоторые зоогеографические и экологические черты фауны отдельных участков Средней Азии. Членами кафедры обследована фауна (главным образом гидробиология и энтомология) Аральского моря, Иссык-Куля, Сырдарьи и Амударьи, Семиоеченских озер, отдельных приустьевых озер (Камышли-Баш, Джангалаш, Раим и т. д.), горных потоков Западного Тянь-Шаня, высокогорных водоемов Кун-гей Алатау и Заилийского Алатау, отдельных районов Туркмении (предгорья Копет-Дага, Центральные Каракумы, Репетекский район), Южный Казахстан и т. д.
Исследования Геологического института. Ученые университета играли видную роль в развитии геологии Средней Азии. Научный поиск велся в области общей и динамической геологии, исторической геологии и палеонтологии, а также минералогии. Все исследования координировались в одной предметной комиссии и впоследствии вошли в Геологический научно-исследовательский институт, который возглавил крупный советский геолог В. Г. Мухин.
Кафедра общей и динамической геологии преобразовалась в 1924 г. в кафедру общей геологии и гидрогеологии, и ею руководил гидрогеолог О. К. Ланге.
В первые годы своего существования геологические кафедры университета явились единственной учебной и исследовательской базой в крае. Здесь сотрудничали, кроме
B. Г. Мухина, О. К. Ланге. А. С. Уклонский, А. М. Кульчицкий, 3. Ф. Гориздро-Кульчицкая, Н. Ф. Безобразова, М. М. Протодьяконов, Н. И. Толстихин, Н. В. Шабаров, C. Ф. Машковцев, М. М. Брик, Ю. М. Голубкова и И. И. Бездека.
Большая заслуга этих ученых, помимо ценности проведенных ими больших геологических исследований, разрушивших миф о бесперспективности недр Средней Азии, состоит в организации местных геологических учреждений. Средней Азии. При их помощи появляется Туркестанское бюро геологического комитета, на базе которого в 1926 г. возникает Среднеазиатское отделение геологического комитета. Во главе его становится В. Г. Мухин, привлекший к работе Геологического комитета большинство ученых САГУ.
В первый период исследования проводились в основном по гидрогеологии, минералогии и геохимии, палеонтологии и региональной исторической геологии Средней Азии. Особое развитие получают гидрогеологические исследования, связанные с разрешением проблем ирригации и мелиорации. В них принимают участие О. К. Ланге, Н. И. Толстихин, М. М. Решеткин, Н. Ф. Мужчин-кин, А. С. Уклонский, 3. Ф. Гориздро-Кульчицкая, А. М. Кульчицкий, Г. И. Архангельский, Е. Г. Запрометов, О. И. Горяинова. В работу кафедры были вовлечены также студенты М. А. Шмидт, М. М. Крылов, В. А. Дмитриев и К. А. Бродский.
Четкая практическая направленность и широкий территориальный размах позволили детально изучить гидрогеологические условия Голодной и Дальверзинской степей, Ферганской долины, Ташкента и приташкентских районов, бассейна р. Ангрен, долины р. Зарафшан в среднем ее течении, бассейна р. Кашкадарьи и отдельных районов Южного Казахстана. К сожалению, из-за большой перегруженности полевыми работами и предварительной обработкой материалов многочисленных экспедиций большинство результатов исследований осталось неопубликованным.
Исследования университета в области минералогии и геохимии Средней Азии связаны с именем известного геолога А. С. Уклонского. Организованная им при содействии акад. А. Е. Ферсмана кафедра минералогии быстро становится центром минералогических и геохимических исследований края. Сам А. С. Уклонский занялся разрешением проблем минерального сырья в Средней Азии. Значительное внимание он уделяет вопросам геохимии вод края. Труды геохимиков зарубежных стран, главным образом американских — Стеблера, Пальмера и Роджерса, а также собственные полевые и лабораторные исследования еще в 1923 г. позволили ученому разработать принципы геохимической классификации вод Туркестана и этим значительно усовершенствовать прежние классификации.
При помощи А. С. Уклонского широко изучаются такие минералы, как сера, мрамор, плавиковый шпат, изыскивается сырье для цементной промышленности и т. д.
Еще в конце 20-х годов на основе выявления генезиса серы и нефти формируется геохимическая концепция ученого о параэлементах, т. е. о закономерном сочетании химических элементов в недрах земли. В 1928 г. А. С. Уклонский докладывает об этом в Ташкенте III Всесоюзному съезду геологов (генезис Шорсуйского месторождения серы). В этом докладе он впервые развертывает свою плодотворную концепцию о парагенезисе серы и нефти.
Геологи университета заняты непрестанным поиском полезных ископаемых. Так, сотрудниками университета были найдены и изучены месторождения: Акташское — алюминиевые руды и огнеупоры, Лангарское — молибденовые руды, Газганское — наждак, Каракалинское — углекислый барий, Караелчинское и Куршурлинское — киноварь, Шорсуйское и Чангырташское — сера, Чакпакское — уголь. Изучается Карамазарский рудный район и т. д. В целом, как верно указывает О. И. Исламов, университетские ученые и их воспитанники опровергли мне ние о бедности Средней Азии полезными ископаемыми (Бюлл. САГУ, вып. 24, Ташкент, 1945.).
Палеонтолого-стратиграфические исследования края советского времени связаны с именами сотрудников САГУ Н. Ф. Безобразовой, М. И. Брик, В. Г. Мухина, 3. Ф. Гориздро-Кульчицкой. Большое внимание уделяется палеонтологии и стратиграфии меловых (В. Г. Мухин, 3. Ф. Гориздро-Кульчицкая), юрских (В. Г. Мухин, М. И. Брик) и четвертичных (Г. И. Архангельский) отложений.
Под руководством В. Г. Мухина обследуется западная часть Таласского Алатау, хр. Каратау, приташ-кентские районы и Ангренский бассейн.
На базе геологических кафедр в начале 30- х годов был организован самостоятельный Среднеазиатский геологоразведочный институт, вследствие чего вплоть до 1937 г. геологические исследования в САГУ прерываются.
Географические исследования. В начале 20-х годов в университете возникают первые географические ячейки. Еще в московский период жизни университета были организованы две кафедры: 1) кафедра географии и антропологии и 2) кафедра географии Туркестана. Заведующим кафедрой географии и антропологии был избран известный советский географ А. А. Борзов, который вместе с Д. Н. Анучиным и Л. С. Бергом активно участвовал в деятельности Московского правления университета: участвовал на многочисленных его заседаниях, вел работу по обеспечению университета высококвалифицированными специалистами по географии, этнографии и биологии, а также учебно-географическими пособиями.
По рекомендации А. А. Борзова и Д. Н. Кашкарова приглашается на работу в университет автор классического труда «Туркестанский край» В. И. Масальский. Последний был избран профессором, заведующим кафедрой географии Туркестана и экономической географии (ЦГАОР УзССР, ф. 369, оп. 1, дело 28). Но, к сожалению, по неизвестным нам причинам, оба ученые (А. А. Борзов и В. И. Масальский) в Ташкент не приехали.
Уже в Ташкенте (середина 1920 г.) вместо кафедр сформировался кабинет географии, которым сначала руководил С. П. Аржанов, а затем Л. А. Молчанов. В 1921 г. н составе Совета научно-исследовательских институтов начал, функционировать Географический институт, организованый на базе кабинета географии. Директором его стал. Л. А. Молчанов, преподавателем — Н. Л. Корженевский и научным сотрудником — В. В. Лига.
В проекте научной программы института, предложенном С. П. Аржановым, указывалось, что основным объектом изучения должен быть «географический ландшафт, как скристаллизованное целое, наполняющих пространство вещей и явлений как физического, так и духовного мира, с точки зрения их взаимоотношений. Отыскать эти грани, обосновать их координацию — такова общая научная задача всех частных случаев, бесконечно варьирующих в количестве и в качестве. Мелкий отдельный объект не может быть изучен в институте иначе как совокупность всех руководящих точек зрения всякого географического, изучения, а именно с точки зрения: а) распространения, б) соотношения и в) пространственной причинности» (ЦГАОР УзССР, ф. 368, оп. 1, ед. хр. 96).
В 1921—22 гг. Географический институт предполагал изучить характерные ландшафты края и раскрыть «белые пятна», которых было тогда много на географических картах Туркестана. К сожалению, цель не была достигнута из-за отсутствия средств и специалистов. Вскоре институт был переведен в разряд кабинета географии и передан на педагогический факультет.
Несколько позже кабинет географии реорганизовался в кабинет землеведения; в таком виде просуществовал вплоть до 1930 г. и занимался главным образом обслуживанием учебных нужд университета. Отсутствие научных кадров по географии и скудность материальных средств не позволили широко развернуть научно-исследовательскую работу в области географии. Все познание природы края ограничилось несколькими географическими экспедициями Л. А. Молчанова. Необходимо указать, что Л. А. Молчанов при всей своеобразной и многогранной научной деятельности сравнительно мало уделял внимание общегеографическим вопросам. Хотя он обладал широким научным кругозором и выступал как географ, климатолог, лимонолог, зоолог и фенолог, но наибольший успех сопутствовал ему в области изучения климата Средней Азии.
Кафедра географии Туркестана за короткое время существования (с осени 1920 до 1922 г.) провела несколько интересных научных исследований. Руководитель ее известный ученый и путешественник Н. Л. Корженевский предпринял ряд географических экспедиций в пустынные и в горные районы, возглавлял Муюнкумскую экспедицию, снаряженную Туркестанским отделом Русского географического общества. В 1922 г. вышло в свет его учебное пособие по физической географии края —«Туркестан».
После расформирования названной кафедры Н. Л. Корженевский остается в университете преподавателем и одновременно руководит гляциологическим отделом Среднеазиатского метеорологического института. С 1924 г. по поручению и на средства этого института он ежегодно совершал географические и гидролого-гляциологические экспедиции в высокогорные части края. Собранные фактические данные и литературные источники позволили Н. Л. Корженевскому еще в 1930 г. составить первый каталог ледников Средней Азии, который имел большое научно-прикладное значение.
Геофизические исследования. Еще с ранних лет деятельности университета бурное развитие получают физико-математические науки. Однако для нас определенный интерес в познании природы Средней Азии представляет развитие только геофизики (физика атмосферы и физика Земли). В 1920 г. была организована кафедра геофизики, которую возглавил Р. Р. Циммерман. Ее исследования протекали по нескольким руслам: аэрологии, атмосферному электричеству и земному магнетизму.
Нельзя не подчеркнуть тесной связи кафедры с Ташкентской геофизической обсерваторией (ТГО), в которой сотрудничали основные преподаватели кафедры. Аэрологические работы, остро необходимые для службы погоды и для авиации, начались еще в 1920 г. Р. Р. Циммерманом и шли одновременно в университете и в ТГО. Благодаря Р. Р. Циммерману создается сеть шаропилотных наблюдений в Средней Азии, ежегодно организуются аэрологические экспедиции в различные районы края. Все это позволяет ученому впервые дать аэрологическую характеристику края, одновременно уделить внимание изучению ресурсов ветровой энергии и процессов горно-долинной циркуляции Средней Азии.
Научные работы по атмосферному электричеству связаны с именем Е. А. Чернявского. Исследования его отличались оригинальностью тематики, что видно даже из названий некоторых ранних работ: «Электрическая буря» (1925), «Атмосферное электричество и электроионокультура. Опыт исследования ионизации растений» (1926) и т. д. С 1923 по 1933 г. Е. А. Чернявский ставил опыты по влиянию ионизированного воздуха на рост и урожайность таких культурных растений, как хлопчатник и сахарная свекла.
Исследования по земному магнетизму начались несколько позже (в 1926—27 гг.) и проводились членом кафедры В. Н. Михалковым. Еще в 1927 г. по его инициативе организуется первая магнитная экспедиция в пустыню Кызылкум, а в 1928 г. он участвует в Памирской экспедиции АН СССР, где занимается теми же вопросами. Эти наблюдения позволили ему обнаружить небольшую магнитную аномалию около пер. Акбайтал. В 1928—29 гг. магнитным съемкам подверглись Аральское море, побережье Балхаша и Тянь-Шань. Особенное значение имели магнитные съемки Аральского моря, непосредственно связанные с практическими потребностями кораблевождения в этом море-озере. По земному магнетизму кафедра работала в тесном контакте с магнитной группой Ташкентской геофизической обсерватории.
Кроме указанных геофизических работ, сотрудники Института почвоведения и геоботаники А. А. и Ю. А. Скворцовы с 1923 г. проводят оригинальные исследования по микроклимату. В опубликованных ими работах «К вопросу о влиянии растительности на климат и почву» (1925) и «Оросительная вода, климат и почва оазисов» (1927) с достаточной четкостью выявляются главнейшие особенности микроклимата поливных полей.
В это же время Н. Н. Златовратский занимался определением ускорения силы тяжести, проводил актинометрические наблюдения (в основном в Фергане, на Чимганской горно-ботанической станции университета и Ташкентской геофизической обсерватории). Большой интерес представляет составленная им еще в 1923 г. «Инструкция для наблюдения за ледниками».