Памірська комплексна експедиція

For the sake of viewer convenience, the content is shown below in the alternative language. You may click the link to switch the active language.

Комплексная географическая проблема — изучение и освоение жарких и холодных пустынь Средней Азии, по­ставленная университетом в порядке разрешения одной из основных задач второго пятилетнего плана развития на­родного хозяйства страны, сразу же начала привлекать к себе научные силы всех кафедр. Так, в 1933 г. кафедра морфологии и биологии растений университета во главе с П. А. Барановым и И. А. Райковой, уже до этого имев­ших значительный опыт работы в горах Средней Азии, выступает инициатором и организатором комплексного изучения и сельскохозяйственного освоения интереснейшей высокогорной области страны — Памира, в своей большей части представленной холодной пустыней.
Выбор Памира в качестве «плацдарма для наступления на высокогорья Союза» не являлся случайностью, а был обусловлен глубоким своеобразием его природных и хозяй­ственных особенностей. Это убедительно мотивируется И. А. Райковой, уже к 30- м годам ставшей одним из пио­неров исследований Памира: 1) В пустынном высокогорье Памира, как нигде, ярко проявляются крайние черты суро­вых условий природы для жизни органического мира, в частности культурных растений; 2) Памир является мес­том стыка двух экологически и генетически различных об­ластей, двух влияний — Центральноазиатского и Среди­земноморского; 3) Памир располагает обширной площа­дью в 56000 км2 и вместе с тем являлся районом отсталого кочевого животноводства, всецело зависимого от подвоза продуктов растениеводства; 4) Высоты, до которых здесь может быть поднято земледелие: 4000—4200 м являются наибольшими из достигаемых в наших широтах.
Памирская комплексная экспедиция (1933—1937 гг.) главное внимание уделила проблеме создания устойчивой кормовой базы животноводства и продвижения земледелия в высокогорные долины Памира. Таким образом, в своей сущности эта проблема была одновременно и актуальной политической и экономической, ибо нацеливала на то, что­бы эту высокогорную область превратить из отсталой, потребляющей растениеводческие продукты, в производя­щую. Она требовала освещения целого комплекса вопросов, связанных с изучением экологической обстановки и учета биологических ресурсов этого высокогорья. Поэтому по­степенно все больше привлекались к работе в экспедиции почвоведы, зоологи различных направлений, а также аг­рономы и ирригаторы.
Основная задача экспедиции требовала от ее участни­ков углубления в теоретические вопросы агробиологии, что Е конце концов способствовало возникновению в стенах университета оригинальной концепции о роли крайних ус­ловий высокогорной пустыни в формировании растений, в создании специфических жизненных форм. Следовательно, хотя Памирская экспедиция в целом органически слива­лась с другими биокомплексными экспедициями университета, вместе с тем она имела своеобразный методический и методологический крен. В отличие от других экспедиций здесь тесно переплетались теоретические поиски агробио­логического порядка с широкими полевыми исследования­ми, удачно сочетались маршрутные методы исследования с многолетними стационарными работами.
Перед изложением материалов Памирской экспедиции и выяв­лением их географического значения кратко коснемся вопроса изу­ченности природы Памира до организации комплексных работ САГУ.
По обобщенным данным О. Е. Агаханянца (1962), в познании природы Памира четко обособляются четыре периода. Первый пе­риод — от античных времен до первой четверти XIX века, т. е. период первичного накопления более или менее разрозненных фактов о природе Памира. Второй период (1825 г. до 70-х годов XIX в.) характеризуется пересечением Памира многочисленными путешест­венниками уже со специальной задачей изучения его природы. Тре­тий период — с 70-х годов прошлого века до Великой Октябрьской революции, когда его изучением занимаются известные ученые-путе­шественники Н. А. Северцов, И. В. Мушкетов, А. П. Федченко, В. Ф. Ошанин, А. Э. Регель, Д. Л. Иванов, Г. Е. и М. Е. Грум-Гржимайло, М. В. Певцов, С. И. Коржинский и Н. Л. Корженевский. Исследования этого периода значительно продвинули представ­ление о природе Памира, но недостаточно оценили его естественные ресурсы.
Четвертый качественно новый этап наступает после Октябрьской революции. В этот период организуются крупные экспедиции, кото­рые занимаются не только описанием и картированием территории, но и выявлением ее хозяйственных возможностей.
Первая советская географическая экспедиция была снаряжена в 1923 г. под руководством Н. Л. Корженевского. Исследования про­водились Н. Л. Корженевским также в 1926, 1927, 1931 и 1932 гг. В результате были получены новые материалы об орографии, гео­морфологии, гляциологии и лимнологии Памира (экспедиции Н. Л. Корженевского освещаются в конце данной главы).
В изучении природы Памира и выявлении его естественных ре­сурсов этапное значение имеют результаты советско-германской ком­плексной экспедиции (1928) и Таджикско-памирской комплексной экспедиции АН СССР, широко развернувшей исследования в нача­ле 30- х годов. Научное и практическое значение результатов этих экспедиций бесспорно. Однако главное внимание в них было уделено общим геолого-географическим вопросам и изучению ископаемых богатств территории. Биолого-сельскохозяйственная же часть изуче­ния Памира не была развита до уровня геологических и общегеогра­фических исследований.
Памирские экспедиции САГУ осуществлялись на сред­ства Горнобадахшанской автономной области, Наркомзема Таджикской ССР, а также при материальной поддержке Таджикско-Памирской экспедиции АН СССР и Управле­ния пограничной охраны Средней Азии. Работы начинаются рекогносцировочной поездкой в 1933 г. и завершаются в 1936 г., после чего члены экспедиции почти полностью пе­реключаются на стационарные работы.
В первом выезде (1933) принимали участие П. А. Ба­ранов, И. А. Райкова, агроном А. И. Белов, а также сту­денты П. Г. Юлин и А. С. Карпов. Основное внимание они уделили выяснению общей природной обстановки В. Па­мира, маршрутному учету площадей лугов, производитель­ности кормовых угодий и поиску мелиоративных меропри­ятий. Уже в 1933 г. был организован «ряд опытных участков с посевами различных культур на Восточном Па­мире и взяты на учет все результаты опытных дехканских посевов» (П. А. Баранов и А. И. Райкова, 1935, стр. 276). Обобщив литературные источники и материалы экспе­диции 1933 г., П. А. Баранов и И. А. Райкова публикуют работу «К проблеме освоения Памира и других высокогор­ных областей Средней Азии» (1934). В ней приводится физико-географическая характеристика Памира и намеча­ются пути сельскохозяйственного освоения его и других высокогорий. В качестве основных путей растениеводче­ского освоения высокогорий указываются: а) интродукция, б) введение в культуру местных растительных форм и в) создание новых форм растений, способных переносить суровые условия высокогорья.
В 1934 г. экспедиция разворачивает работу по широко­му плану. Она занимается выявлением земель В. Памира, пригодных для освоения; изучением возможностей внедре­ния здесь сельскохозяйственных культур; расширения ассортимента культур с целью поднятия производительно­сти земледелия на 3. Памире; комплексным изучением ра­стительных ресурсов В. Памира; выявлением животновод­ческих ресурсов В. Памира; определением параметров ко­чевок и цикличности кочевания в Аличурском, Мургабском, Рангульском и Кызылрабадском районах в зависимости от обеспеченности животноводства кормовы­ми ресурсами (П. А. Баранов и И. А. Райкова, 1935). Для полноты цикла биокомплексных работ в план были вклю­чены микробиологические, паразитологические исследова­ния и исследования по биологии почв, животных и физио­логии растений.
Состав экспедиции слагался из 9 партий и 16 отрядов, объединивших в себе 45 научных сотрудников и 15 человек технического персонала. Так, из членов экспедиции 1934 г. нам известны следующие: нач. экспедиции П. А. Баранов и И. А. Райкова, рук. Башгумбезского кормоведческого отряда М. М. Советкина, ботаники Н. Б. Никифорова, С. X. Чеврениди, В. У. Макарчук, студенты Л. П. Наза-ренко, М. С. Двораковский, зоологи Р. Н. Мекленбурцев, К. В. Беляева, А. А. Саакянц и Д. Чолпанкулов, микробиолог В. О. Таусон (проф. МГУ), гидробиологи Н. А. Кейзер и Н. Г. Луговцева, ихтиологи Г. П. Булга­ков и Г. Б. Сокуров, почвовед М. А. Орлов, животноводы В. Синицын, Взнуздаев и др.
В 1934 г. экспедицией была организована биологиче­ская станция в Джаушангозе с четырьмя ее филиалами: Хорогским, Поршневским, Башгумбезским и Яшилькуль-ским. Подробные сведения о работах этих стационаров приведены в труде П. А. Баранова и И. А. Райковой «Среднеазиатский государственный университет в борьбе за освоение Памира» (1935). В нем отмечается, что наи­большее число экспедиционных работ выпало на долю партии растительных ресурсов. Шесть ее отрядов прошли почти все земледельческие районы Памира и «собрали ис­черпывающий материал по всем культурам области, а также богатые материалы для характеристики пахотных почв области, приемов земледелия и т. п.».
Почвенным исследованиям подверглись районы Джаушангоза, Булункуля, Яшилькуля, Рошорвские «дашты» и земельные массивы по р. Аксу к востоку от Мургаба.
Работы 1934 г. были начаты в конце апреля и завер­шены в середине октября. Сразу же по инициативе членов Памирской экспедиции в Хороге организуется первая сельскохозяйственная выставка Горнобадахшанской Авто­номной области широким показом естественных кормовых ресурсов В. Памира, возможностей внедрения новых для Памира видов культурных растений, рыбных богатств озер Памира и т. д. Выставка вызвала огромный интерес среди населения Памира и сыграла большую роль в попу­ляризации достижений экспедиции, во внедрении резуль­татов экспедиции в практику колхозов и совхозов обла­сти.
По возвращении в Ташкент была организована научная конференция в Биологическом институте. Она привлекла внимание научной общественности города. На конферен­ции были проведены два симпозиума.
Результаты исследований 1934 г. были обобщены в вышеуказанной работе П. А. Баранова и И. А. Райковой (1935). Кроме того, научные материалы экспедиции были изданы отдельным сборником (Результаты Памирской экспедиции Среднеазиатского государ­ственного университета, вып. 1 —10, Ташкент, 1937).
Основная целеустановка сохраняется и в работах 1935 г. В этом году привлекается к работе большое число ис­следователей (В исследованиях 1935—36 гг., кроме членов экспедиции 1934 г., принимали участие: микробиолог В. Понтович, микологи П. Н. Головин и Т. Роткевич, почвоведы С. Н. Пустовойт и А. А. Зайчиков, агрономы А. М. Павлова, Ю. А. Кобякова, геоботани­ки К. В. Станюкович, Н. М. Кузнецов, Е. А. Варивцева, Н. Б. Ники­форова, Л. И. Назаренко, Е. Д. Якимова, анатомы и морфологи О. Н. Радкевич, В. К. Василевская, Е. А. Мокеева, физиологи Н. Д. Леонов, В. А. Благовещенский, животновод Г. О. Лущицкий), число стационаров достигает 6, в их числе из прошлогодних продолжает функционировать стационар в Яшилькуле.
Для более широкой пропаганды достижений экспеди­ции и привлечения к работам на Памире еще большего внимания научной общественности страны Совнарком Таджикистана принимает решение о созыве в г. Ленингра­де специальной конференции, посвященной обсуждению трехлетней деятельности экспедиции.
В Ленинграде с 23 по 29 января 1936 г. проводится конференция по сельскохозяйственному освоению Памира и одновременно организуется большая выставка работ экспедиции. Основные достижения экспедеции 1933—35 гг. получили на конференции очень высокую оценку, и вместе с тем были намечены перспективы дальнейшего разверты­вания исследований. В резолюции конференции, в част­ности, было отмечено следующее (Конференция по сельскохозяйственному освоению Памира. Ленинград, 23—29 января 1936 г. Тезисы докладов и выступлений и резолюция, принятая конференцией 29 января 1936 г. Вып. I и II, М.—Л., 1936, стр. 18—19):
«1. Признать, что основной задачей экспедиции в за­вершающий ее 1936 год должно являться полное дообсле­дование животноводства Памира и его кормовой базы в целях получения конкретных материалов как для улучше­ния самого животноводства, так и для решения вопросов перехода от кочевого животноводческого хозяйства к осед­лому. Конференция признает также необходимым: а) за­вершение экспедиционного дообследования ихтиологии и гидробиологии водоемов Памира, б) обследование про­мысловых охотничьих животных Памира (главным обра­зом архаров и кииков) и в) выявление запасов на Памире ископаемого топлива — торфа. 2. Признать основной задачей Памирской биологической станции САГУ разрешение теоретических биологических проблем, связанных с высо­когорным земледелием и животноводством, и в первую очередь разработку научных основ агротехники высоко­горного земледелия».
Таким образом, на конференции получила апробацию тематика последнего года работы экспедиции и определи­лись задачи организуемой Памирской биологической стан­ции.
В 1936 г. экспедиция развертывает исследования со­гласно тематике, намеченной ленинградской научной кон­ференцией. В этом году заканчивается маршрутно-географическое обследование Памира и работы полностью пере­водятся в русло детальных стационарных исследований на Памирской биостанции, а с 1940 г. еще и в Памирском Ботаническом саду, организованном на базе бывшего Хорогского стационара ПЭСАГУ на Даште при слиянии рек Шахдары и Гунт (директор А. В. Гурский). Послед­нее способствовало углублению теоретических поисков по биологии растений и животных в условиях высоко­горий.
Осенью 1936 г. начинается сооружение лабораторного здания в урочище Чечекты, в районе р. Акбайтал на вы­соте 3 860 м (В 1936 г. на Памире впервые остаются зимовать шесть науч­ных сотрудников биостанции). В дальнейшем урочище Чечекты стало тер­риторией Памирской биологической станции САГУ.
В 1938 г. Памирская биостанция САГУ переходит в ведение Таджикской базы АН СССР, а несколько позже в АН Таджикской ССР. Однако и в последующие годы тесная связь университета с биостанцией не прерывается, а организаторы Памирской экспедиции и стационара про­должают вести здесь работу. На биостанции разрабаты­вались основы высокогорного поливного земледелия, про­изводились сортоиспытания наиболее перспективных сор­тов зерновых (главным образом ячменя), овощных и кормовых культур. В комплексе этих исследований прово­дились крупные работы по физиологии и экологии расте­ний (О. В. Заленский и др.). Ныне на базе биостанции организован Памирский биологический институт АН Тад­жикской ССР.
По результатам экспедиционных и стационарных работ опубликованы десятки оригинальных работ, а также со­ставлены капитальные отчеты, часть которых хранится в. рукописном фонде Памирского биологического института.
Экспедицией был добыт материал почти по всем ком­понентам природной среды, но особенно обширный по бо­танической географии Памира, а также по внедрению зем­леделия и улучшению пастбищ.
В многочисленных работах ботаников, главным обра­зом И. А. Райковой и П. А. Баранова (1934, 1935, 1936 и др.), М. М. Советкиной (1936), а также К. В. Станю­ковича (1948, 1949), несколько позже включившегося в работы университета на Памире, были разработаны почти все узловые вопросы ботанической географии Памира: как-то: 1. Классификация и картирование. 2. История воз­никновения растительности, динамика ее развития, направ­ление искусственных сукцессии. 3. Биологические черты: ландшафтных растений. 4. Закономерности распределения, растительного покрова в зависимости от дифференцирую­щего влияния высокогорной среды и т. д.
В тесной связи с вопросами ботанической географии решались проблемы учета и оценки кормовых ресурсов Памира, мелиорации пастбищ, а также внедрения новых сельскохозяйственных растений.
Проблема классификации растительного покрова Па­мира затрагивается в ряде работ И. А. Райковой и в ее совместных статьях с П. А. Барановым (1930, 1934, 1935, 1936, 1945 а, б).
В классификации растительности Памира И. А. Рай­ковой обнаруживается широкий экологический подход. Она учитывает не только особенности самого растительного покрова, но и весь комплекс естественноисторических ус­ловий. Так, еще в 1936 г. она утверждала, что «на фоне климатических, почвенных условий, специфических усло­вий рельефа и высоты исторически сложились на Памире следующие типы растительности: пустыни, полупустыни, степи, луга» (И. А. Райкова, 1936, стр. 5). Указанные ти­пы растительности, по утверждению И. А. Райковой, существенно отличаются в 3. и В. Памире. Растительность В. Памира представлена группой формации центрально-азиатского типа, а 3. Памира — средиземноморского. Так, на В. Памире пустынный тип растительности в основном представлен терескеновыми, терескено-полынными, терескено-ковыльными и танацето-ковыльными и пустынно-раз­нотравными формациями; полупустынный — ковыльными, ирисово-ковыльными и ковыльно-остролодковыми форма­циями. Степной тип растительности сложен преимущест­венно типчаково-ковыльными группировками.
Совсем иной набор формаций характерен для 3. Па­мира. Одной из отличительных черт 3. Памира является наличие в нем древесного типа растительности.
Поясной подход к классификации растительности Па­мира удачно развит в монографическом исследовании К. В. Станюковича (1949). Последний, конкретизируя широко известный тезис Р. И. Аболина (1930) о решаю­щей роли температурных условий в поясной дифферен­циации растительности, пишет: «Пояс — явление, завися­щее от температуры, а не от влажности. Температуры «создают» пояса, а осадки «создают» разности внутри пояса» (стр. 26). Исходя из этих предпосылок, он выде­ляет на Памире три растительных пояса: 1) субаль­пийский, наиболее сухой, занятый терескеновой и по­лынной формацией, 2) альпийский, более влажный и разнообразный по структуре растительности, 3) нивальный, до 600 м, характерный криофильными подушечниками.
Пояса К. В. Станюковича представляют совокупность растительных типов. Однако критический пересмотр типо­логии растительности Памира на базе уже более новых материалов дал возможность описать совершенно своеоб­разный тип высокогорной растительности «подушечников» (1949), а несколько позже, в 1957 г.—-«колючеподушечников» и «колючетравья» (К. В. Станюкович, 1949, 1957). При выделении же более мелких типологических единиц — формаций и ассоциаций — мнения И. А. Райковой и К. В. Станюковича в основном сходятся.
Несколько иная классификационная схема раститель­ности приводится в недавнем исследовании О. Е. Агаханянца (1966). В этой схеме определенное предпочтение отдается такому признаку, как жизненная форма, являю­щемуся внешним выражением экологической обстановки растений.
Исследования Памирских экспедиций, а позже Памирской биологической станции сопровождались работами по геоботаническому картированию под общим научным руко­водством И. А. Райковой. Они были тесно связаны с инвентаризацией растительного покрова, с изучением его производительности, а также выяснением размещения кор­мовых угодий по территории. Еще в 1937 г. было завер­шено составление геоботанической карты всего Памира, в составлении которой принимают участие И. А. Райкова, М. М. Советкина, К. В. Станюкович, Н. Кузнецов, Е. Варивцева и др.
И. А. Райкова (1945) в работе о формировании и ди­намике развития растительного покрова Памира утверж­дает, что характер его растительного покрова исторически определялся положением этого нагорья на стыке различ­ных флористических областей, спецификой рельефа и гео­логического строения, а также протекавшими изменениями климата и почвенного покрова. При этом ей рисуется сле­дующая картина. Первыми поселенцами Памира явились растения, пришедшие сюда из третичных пустынь гипо­тетического Киргизского материка, а также из Монголии и Тибета. Затем наступившие в четвертичный период неоднократные оледенения сильно трансформируют пер­вичную флору Памира. После периода оледенения «над высотами Памира установился сухой континентальный климат, льды стали таять, давая начало мощным рекам, а смягчившиеся условия позволили распространиться по его освободившимся от льда долинам уцелевшим в местах, не тронутых оледенением, растительным и животным формам степей и другим иммигрантам третичного периода. Возник­ли условия для проникновения и новых пришельцев, воз­можно, вновь из центральноазиатских и западных источ­ников… Крайние условия жизни, которые резко выражены на Памирском высокогорье, встретили пришельцев жесто­ким отбором. Пришельцев встретили также борьбой и уцелевшие остатки былой флоры и фауны, принужденные, в свою очередь, бороться с суровой внешней обстановкой» (И. А. Райкова, 1945 а, стр. 63). В результате возникают ксерофитные ассоциации, близкие к современным ассо­циациям В. Памира. В дальнейшем развитии раститель­ного покрова отражаются большие различия между В. и 3. Памиром в отношении рельефа, климата и их производ­ных. Далее на примере В. Памира объясняется ход естественных сукцессии в связи с развитием долинного рельефа. Так, согласно концепции автора, на дне наиболее молодых долин, в морфологическом отношении наименее измененных после освобождения их от ледников, развивается растительность альпийского комплекса, альпийские луга, а более повышенные же участки долин покрываются ксерофитными комплексами альпийской растительности (травянистые фитоценозы из подушковидных, дерновин-ных и многолетних трав). Затем с возникновением ре­ки и понижением базиса эрозии значительная часть дна бывшей долины постепенно иссушается, в связи с чем альпийские луга сменяются фитоценозами степного ха­рактера. Дальнейшее понижение базиса эрозии и прог­рессивное иссушение долины приводит к тому, что и последние начинают уступать место пустынным комп­лексам.
Таким образом, в связи с развитием долинных место­обитаний В. Памира с периода освобождения их от лед­ников происходит следующий ряд сукцессии: первичное залужение — альпийские лужайки и луговинки, или долин­ные луга — первичное остепнение — степные биоценозы — первичное опустынивание — пустынные биоценозы.
Этот крайне интересный вывод имел не только теорети­ческое, но и прямое практическое значение, так как на материалах полевого опыта доказывалась возможность обратного хода сукцессии при искусственном увлажнении, т. е. поливах.
Таким образом, первичный ряд сукцессии, к настояще­му времени завершившийся формированием пустынных биоценозов, при поливах может сменяться обратным, при­водящим к обогащенным пустынным биоценозам, к вто­ричному остепнению и вторичному залужению. При этом вторичное залужение может наступить быстрее, минуя стадии вторичного остепнения, что является особенно важным.
Основные выводы по вопросу формирования и развития растительного покрова, а также направленности вторич­ных сукцессии в связи со спецификой исторически сложив­шейся природной обстановки Памира сводятся к следую­щему:
1. В географо-генетическом отношении В. Памир является «западным аванпостом Центральной Азии», тогда как на растительности 3. Памира больше отразились влияния средиземноморских флористических комплексов;
2. В эволюции и распределении растительного покрова Памира со времени оледенения решающая роль принадле­жит развитию рельефа поверхности, главным образом «геоморфологических ландшафтов долинных местообита­ний»;
3. Естественная динамика растительности может быть изменена в обратном направлении при искусственном ув­лажнении — поливах;
4. Последнее обстоятельство открывает широкие воз­можности по мелиорации сухих пастбищ на биологической основе.
В связи с предложениями на внедрение новых культур, пригодных к разведению в высокогорьях, мелиорацию су­хих пастбищ, выяснением жизни естественной раститель­ности в условиях крайней среды холодной высокогорной пустыни И. А. Райковой, П. А. Барановым и его ученика­ми осуществлена большая работа по изучению биологических и экологических черт культурной и дикой растительности Памира. Большое внимание было уделено закономерностям географического распределения растительности и в связи с этим ботанико-географическому районированию Памира. В исследованиях И. А. Райковой (1930, 1936, 19456), П. А. Баранова и И. А. Райковой (1934, 1935), К. В. Ста­нюковича (1948, 1957) выпукло показаны особенности как высотнопоясного, так и регионального размещения основ­ных группировок растительности Памира.
Первое ботанико-географическое районирование Пами­ра было осуществлено И. А. Райковой в 1945 г. Исходя из географо-генетических отношений, а также учитывая современные условия развития и распространения расти­тельного мира в пределах всего Памира, выделяются: 1) растительность В. Памира; 2) растительность 3. Па­мира; 3) растительность переходной зоны. Однако, ввиду предельной сжатости статьи, конкретно не указываются их границы, хотя автор пишет о том, что границы переход­ной ботанической зоны не совпадают с геологической (И. А. Райкова, 19456). Далее обосновывается деление В. Памира на геоботанические районы. Учитывая флори­стические и фитоценологические особенности и, самое глав­ное, приуроченность определенных типов растительности к особым формам рельефа, И. А. Райкова выделяет 6 геоботанических районов: Каракульский, Рангкульский, Мургабский, Аличурский, Зоркульский и Кызылрабатский.
О. Е. Агаханянц, высказывая свои соображения по по­воду данной схемы районирования, утверждает, что в ней хотя и не всегда выдерживается принцип «флора + расти­тельность + рельеф», но вместе с тем «результаты райони­рования свидетельствуют о блестящем знании автором Памира и об установлении реально существующих границ» (О. Е. Агаханянц, 1966, стр. 162).
Схема геоботанического районирования В. Памира при­водится также в ряде работ К. В. Станюковича (1948, 1949, 1957, 1963).
Она выглядит следующим образом (1963): 1. Северо-Восточный Памир с подрайонами Центральным, Шадпутским и Каракульским. 2. Юго-Восточный Памир с подрай­онами Аличурским и собственно Юго-Восточным.
Некоторое отличие схемы районирования К. В. Станю­ковича от схемы И. А. Райковой, по-видимому, связано с тем, что они построены на основании разных признаков: в первом случае — преимущественно климатических, а во-втором — геоморфологических. В целом обе схемы не исключают, но, наоборот, дополняют друг друга.
В работах И. А. Райковой не только выясняются зако­номерности распределения растительного покрова Памира, но и делается попытка вскрыть причины, их обусловливаю­щие, что придает исследованиям теоретический характер. Большое внимание уделялось всестороннему изучению кор­мовой базы животноводства. В исследованиях данного воп­роса П. А. Баранов и И. А. Райкова (1934, 1935), М. М. Советкина (1936), И. А. Райкова (1944, 1961) за­трагивают как количественные, так и качественные харак­теристики основных пастбищ территории; учитывается распространение типов, продуктивность, при этом особое внимание уделяется В. Памиру, исключительно животно­водческой территории.
Для пастбищ В. Памира характерна низкая производи­тельность, связанная с разреженностью растительных комплексов, и подавленность составляющих их членов-рас­тений. Так, степень покрытости поверхности растениями в среднем колеблется от 5—10 до 25%. В связи с этим Памирской экспедицией, а позже Памирской биологической станцией были разработаны оригинальные методы мелио­рации пустынных пастбищ и улучшения лугов и сенокосов. В основу этих мероприятий были заложены идеи И. А. Райковой о вторичном ряде сукцессии растительно­сти при орошении пастбищ. Основными методами улучшения и обогащения кормовых угодий Памира явились: мелиорация сухих пастбищ поливами с подсевом культурных кормовых трав, создание поливных лугов на месте пустын­ных фитоценозов, сеяние лугов, рационализация выпасов и установление оптимальных сроков сенокошения. При этом методы мелиорации пастбищ 3. Памира были отличны от мероприятий, связанных с улучшением пастбищ В. Памира. Это объяснялось «резкими различиями рельефа и всего комплекса физико-географических условий между восточ­ными и западными районами области» (И. А. Райкова и X. Ю. Юсуфбеков, 1962).
Пастбища 3. Памира улучшались главным образом благодаря поливам без подсевов каких-либо новых для данной местности растений. Однако, как выяснилось позд­нее, за короткий срок нельзя значительно повысить их производительность, и уже в 50-х г. X. Ю. Юсуфбеков предлагает сочетать орошение с залужением с последую­щим «подсевом многолетних кормовых луговых трав без какой-либо обработки почвы, без уничтожения естествен­ной растительности, без нарезки поливных борозд и без заделки семян в почву» (И. А. Райкова и X. Ю. Юсуф­беков, 1962, стр. 37).
Пустынные пастбища В. Памира в ранний период так­же (1936—1937 гг., Мургабский район) улучшались по­ливом, без подсева трав. Однако уже с начала 40-х г. И. А. Райковой усиленно разрабатываются мероприятия по ускорению процессов загущения ксерофитных фитоценозов в широких и плоских долинах В. Памира поливом по бо­роздам с предварительным подсевом трав: полыни, терескена, ковыля восточного, клинелимуса, ячменя туркестан­ского и лугового, бескильницы, а также семян ряда культурных трав. При этом уже через два-четыре года получаются высокоурожайные сенокосные угодья. Так, кормовая производительность лугов возрастает до 30—40 раз, а валовая урожайность сухой массы—до 15—30 ц/га. тогда как целина имеет урожай в среднем 0,5—1,5 ц/га.
Глубокими теоретическими обобщениями и практиче­скими выводами сопровождались работы сотрудников САГУ в области внедрения земледелия в высокогорные долины Памира. Как указывалось, в процессе разверты­вания исследований по данной проблеме возникла ориги­нальная научная концепция П. А. Баранова о крайних для жизни растений условиях среды высокогорной пустыни. Этой концепцией П. А. Баранов внес неоценимый вклад в познание специфики физико-географических процессов и яв­лении высокогорий и разрешение вопросов растениевод­ческого освоения новых территорий. Автор делает ряд оригинальных публикаций (П.А Баранов, 1936, 1938, 1939, 1940, 1940а). Отдельные стороны данной проблемы были развиты в работах И. А. Райковой (1950, 1956, 1961). В работах П. А. Баранова красной нитью проходит мысль о том, «чтобы выжить в новых условиях и завер­шить цикл своего развития, организм, естественно, должен так или иначе перестроиться в процессе своего онтогенеза. Сама новая среда проявит свою дифференцирующую роль и выделит из многообразия испытываемых форм наиболее -динамичные, способные своей перестройкой устранить рез­кие противоречия, в которые они вступили с окружающей их новой средой» (П. А. Баранов, 1940, стр. 93).
Таким образом, в научных исканиях П. А. Баранова центральное место занял тезис эволюционной теории об активном действии онтогенеза растений на филогенез фор­мы, т. е. формообразующая роль онтогенеза в условиях но­вой среды. Прежде чем выявить конкретное влияние край­них условий на жизнь растений он конкретизирует само понятие «крайние условия среды». В истолковании 11. А. Баранова крайними для развития организма усло­виями можно назвать такую экологическую обстановку, в которой организм находится на грани удовлетворения сво­их исторически сложившихся требований, т. е. на грани возможного существования. Вид на границе своего ареала находится в крайних для себя условиях. Выходит, что требования одних видов могут быть очень узкими, другие же могут иметь более широкие возможности.
Крайние условия для отдельных форм данной террито­рии могут создаваться не только в пространстве, но и во времени. Они могут возникнуть в связи с резкими измене­ниями в орографии и связанного с ней климата, например, в результате горообразовательных процессов. Следовательно, в понятие «крайних» для жизни условий входят два элемента: факторы среды и сам организм, в процессе эво­люционного развития выработавший определенные при­способления к развитию, реагируя на специфику природ­ных условий. Отсюда выходит, что для внедрения новых видов растений в какую-нибудь территорию необходимо отчетливо представить ее «крайние условия».
Именно крайними усло­виями для развития расте­ний характеризуется В. Па­мир. В работах П. А. Ба­ранова и И. А. Райковой рисуется яркая картина крайних условий Памира, выявляются наиболее от­рицательно воздействую­щие на растения факторы и показываются пути их преодоления.
Для В. Памира прежде всего специфичны крайние условия климата: исклю­чительная сухость атмос­феры, малое количество осадков, резкие амплитуды температуры и, наконец, небольшое число безмороз­ных дней в году. По за­ключению П. А. Баранова, эти черты климата налагают отпечаток и на почвообразовательные процессы и, естест­венно, на органический мир.
Для характеристики климатической обстановки В. Па­мира экспедиция использовала многолетние данные метео­рологической станции «Памирский пост» (Мургаб) и метстанции Джаушангоз, а с 1936 г. занималась исследова­ниями по микроклимату, солнечной радиации и атмосферному электричеству. Оказалось, что среднегодо­вое количество осадков в районе Мургаба равняется 66 мм. Суточные амплитуды температуры воздуха достигают 35°, на поверхности —70°. Многолетние годовые амплитуды температур воздуха достигают 73°, на поверхности почвы — 102°. Продолжительность периода вегетации растений огра­ничивается всего 3,5—4 месяцами. Без отрицательных тем­ператур в воздухе не проходит ни одного месяца. Общее количество дней без заморозков в 1936 г. было равно 30, а в 1938 г.—25 (П. А. Баранов, 1940).
Все эти ярко выраженные суровые черты природной обстановки Памирской пустыни служили причиной укоренения (до работ САГУ) крайне пессимистических утверж­дений о совершенной непригодности ее для внедрения зем­ледельческих культур. Результаты Памирской экспедиции и ее стационаров опрокинули эти взгляды и открыли не­ожиданные перспективы сельского хозяйства В. Памира.
Успех внедрения земледелия на В. Памире определился благодаря удачному применению П. А. Барановым и его учениками дедуктивного и индуктивного методов. Исполь­зуя дедуктивный метод, члены экспедиции предприняли попытку вскрыть влияние факторов высокогорного клима­та и других факторов на растения и найти те приспособле­ния организма к окружающей среде, которые позволяют ему вегетировать в крайних для жизни условиях. С другой стороны, исследователи непосредственно вели испытание огромного количества культурных растений, взятых из различных областей земного шара, в новых для них суро­вых условиях. Этот индуктивный метод сразу же выявил много нового. Так, опытные работы первых же лет показа­ли, например, на сугубо ориентировочное значение метода климатических аналогов в подборе ассортимента новых культур: формы, взятые из других высокогорных районов и северных областей, близких по климатическим условиям Памиру, оказались не подходящими для внедрения. Воп­реки всем ожиданиям, победителями на опытных полях вышли не представители высокогорий и не северяне, а формы культурных растений из теплых тропических стран: Эфиопии, Аравии, Индии, Южного Китая и т. д. Попав в новые, и притом крайние условия, эти культуры (ячмень, пшеница, горох, овес) проявили качества, совершенно от­личные от их исходных форм, развивались нормально и достигали плодоношения (Баранов П, А. К истории работ по освоению Памира (ру­копись). Памирский биологический институт).
Одним из интересных процессов в биологии и экологии высокогорных растений явилось накопление в их клетках необыкновенно большого количества сахара (По данным Баранова П. А., в сухих листьях и стеблях ярового ячменя, выросшего в условиях В. Памира, содержится около 40% сахара. В целом в соломе Памира сахара в 6—8 раз больше, чем у выросшего в обычных условиях (1940а)) и связанная с этим явлением повышенная морозостойкость растений. Так, картофель, в обычных условиях вымерзающий при температуре около —1°, на Памире не замерзал даже при 7—8° мороза. Это обстоятельство направило селекционную работу экспедиции в новое русло: если на первых порах в отборе «пришельцев» главное внимание уделялось призна­кам морозостойкости, то постепенно дается предпочтение отбору по признакам скороспелости, ибо, по утверждению П. А. Баранова, «морозостойкость сама вырабатывается в процессе развития организма в условиях постоянной его «закалки».
В целом весь комплекс Исследований по проблеме внед­рения земледелия на Памире, осуществленный сотрудника­ми университета и их последователями, развивался в трех направлениях: 1) интродукция сельскохозяйственных куль­тур; 2) внедрение в культуру представителей местной фло­ры и 3) разработка агротехнических приемов.
Изучение биологических ресурсов и возможностей осво­ения Памира велось на фоне широких естественноисторических исследований, в которых затрагивались почти все стороны природы Памира. В результате появляется боль­шой материал о строении поверхности Памира, и в ряде случаев (И. А. Райкова, 1944, 1945, 1962) дается анализ динамики развития долинного рельефа, что имеет самосто­ятельное географическое значение. В работах И. А. Райко­вой общее развитие долинного рельефа и связанных с ним природных ландшафтов увязывается с изменением уровня базиса эрозии.
В 1934 и 1935 гг. М. А. Орловым с сотрудниками был обследован почвенный покров Памира. Наряду с общими маршрутно-рекогносцировочными исследованиями более подробно изучались земельные массивы Джаушангоз, Булункуль, Рошорв и Аксу, намеченные экспедицией для сельскохозяйственного освоения. Результаты его обследо­вания (М. А. Орлов, 1936, 1951) имели важное значение в познании этого самого слабо освещенного в литературе компонента природы Памира.
По обобщающим данным М. А. Орлова, почвы этого высокогорья имеют инверсионный характер и отличаются рядом глубоко специфических черт. Им отмечается слабое развитие процессов почвообразования, связанных в целом с аридными условиями природной среды.
В связи с пустынным характером территории на зна­чительной площади Памира процессы почвообразования уступают место процессам выветривания и денудации. Са­ми почвы малогумусны и скелетны. На В. Памире почвооб­разование находится в зачаточном состоянии. М. А. Ор­ловым дается следующая типология почв 3. Памира
1. Пустынные, или светлосероземные, почвы.
2. Пустынно-степные, или бурые, почвы.
3. Альпийско-луговые, или перегнойные полуторфяные, почвы.
4. Болотные, или чиевые, торфяные, или перегнойные, почвы.
5. Солончаковые (и солонцовые) почвы.
6. Оазисно-культурные, или агроперегнойные, почвы.
Почвы В. Памира М. А. Орловым названы как разно­сти пустынных и полупустынных сероземов. Особо подчер­кивается сравнительное однообразие почв В. Памира и пятнистый характер почв 3. Памира.
Не вдаваясь в анализ почвенных очерков М. А. Орло­ва, отметим, что в них выясняются особенности географи­ческого распределения основных почв В. Памира, приво­дятся материалы об их механическом составе, физико-хи­мических свойствах и морфологии. В отношении же хозяйственной оценки почв исследователь делает заключе­ние: «обследованные экспедицией массивы для сельскохо­зяйственного освоения» представляют, несомненно, лучшие земли по составу почв, но успех будет зависеть от всего природного комплекса, надлежащей агротехники и пра­вильной организации труда (1936, стр. 11).
Некоторые черты почвообразования Памира выясня­ются протозоологическими исследованиями коллектива, работавшего под руководством А. Л. Бродского. Они по­казали, что по степени своей активности различные почвы Памира распределяются по определенным группам: «наи­меньшей активностью отличается светлый засоленный се­розем под терескенником, наибольшей активностью — культурная поливная сильно щебнистая почва» (А. Л. Бродский, 1936, стр. 5).
В Памирской экспедиции участвовал зоолог Р. Н. Мекленбурцев, который изучал роль архара и сурка в экономике Памира, одновременно вел эколого-фаунистические исследования млекопитающих и птиц. В 1934 г. с 1 августа по 15 сентября он работает в верховьях Шахдары и в районе Яшилькуля, а в 1936—37 гг. производит круглогодичные зоологические наблюдения в Аличурской долине и прилегающих районах. Результаты исследования излагались в ряде статей (1936, 1937, 1949). На материа­лах первого же года работы Р. Н. Мекленбурцев делает следующий важный вывод: «… факты по распространению и распределению животных на Памире подтверждают зоогеографическую точку зрения Дементьева о связи Восточ­ного Памира с Центральным Тянь-Шанем, а западной части Памира — с Бухарским участком Мензбира» (1936а). Р. Н. Мекленбурцев специальное исследование посвящает орнитогеографическим взаимоотношениям между 3. и В. Памиром (1949).
Большой вклад внесен экспедицией в изучение озер Памира. Особенно детально было обследовано одно из крупнейших и наиболее богатых рыбой озер — Яшилькуль: генезис озера, его размеры, характер берегов, бати­метрия, физико-химические условия, состав населяющих его биоценозов и их распределение в водоеме. Богатый географический материал об озере приведен в работе Н. А. Кейзера «Озеро Яшилькуль» (1936). Материалы гидробиологических и ихтиологических исследований озер Памира помещены в приложении к работе П. А. Баранова и И. А. Райковой (1935) и в труде Г. П. Булгакова и Г. Б. Сокурова (1936). Результаты ихтиологических ис­следований также были обобщены в работе Г. П. Булга­кова «Рыбные богатства Памира» (1936).
В последующие годы гидробиологические работы уни­верситета на Памире продолжались В. Ф. Гурвичем. Он много сделал в области познания памирских озер, их про­дуктивности и возможностей практического использова­ния (1950). Им выполнено также специальное исследова­ние на Каракуле, результаты которого явились содержа­нием его крупной работы (1956).
В заключение отметим, что Памирская экспедиция открыла новые страницы в истории научных исследований университета. Впервые в Советском Союзе началась науч­но обоснованная, планомерная и настойчивая борьба за освоение высокогорий. Экспедиция дала толчок не только для познания и выявления биологических ресурсов, но и для раскрытия специфики природной среды и преобразо­вания ландшафтов высокогорных пустынь. Именно в этом заключается большое значение научных достижений экс­педиции для физической географии.
Во время Памирской экспедиции была значительно усо­вершенствована методика биокомплексных исследований. Маршрутно-гнездовые исследования удачно сочетались со стационарными наблюдениями и полевым опытом. В ре­зультате был добыт ценный материал по территориальной дифференциации природных компонентов и комплексов, динамике их развития и характере этого развития в су­ровых условиях высокогорья.
На Памире наиболее ярко проявилась практическая целенаправленность биокомплексных исследований: ученым САГУ принадлежит честь пионеров в земледельческом освоении Памира. Не имея предшественников, они внед­рили в пустынные долины Памира большой набор ценных сельскохозяйственных культур — зерновых, бобовых, овощных и др. Через испытания на полях Памира прошло свыше 500 форм растений.
Продолжателем работ экспедиции явилась постоянно действующая Памирская биостанция — первое в мире вы­сокогорное биолого-сельскохозяйственное научное учрежде­ние, расположенное на высоте 3860 м.
П. А. Барановым разработана концепция о крайних условиях жизни в высокогорьях и их дифференцирующей роли в развитии растительных форм.
Под влиянием оригинальной методики и передовых обобщающих идей исследований САГУ в середине 30-х годов при Всесоюзном институте растениеводства органи­зовано специальное бюро по освоению высокогорий СССР, которое уже с 1936 г. приступает к подобным же работам на Алтае. Впоследствии опыт работ Памирской экспеди­ции был перенесен на Кавказ, Тянь-Шань и другие высо­когорные области страны.

• ← Бетпакдалінські експедиції
• Кенімехська комплексна експедиція →