Характеристика основних наукових досягнень САДУ у вивченні природи Середньої Азії. Грунтово-географічні дослідження

В изучении природы Средней Азии немалые заслуги принадлежат почвоведам. Несмотря на то, что изучение почв края имеет сравнительно короткую историю, уже в предреволюционные годы степень изученности его отдель­ных частей могла конкурировать со многими районами даже Европейской части России. В этом ведущее значение имели исследования почв (в комплексе с растительностью) Переселенческим Управлением и Отделом земельных улуч­шений (ОЗУ), начатые в 1908 г. и продолжавшиеся вплоть до 1917 г.
Основной задачей работ Переселенческого управления было выявление «свободных земель», пригодных для пе­реселения безземельных крестьян из Европейской части России. Были подробно исследованы районы Семиречья и низовья Сырдарьи. Рекогносцировочно изучались бассей­ны p.p. Чу, Таласа, Арыси и примыкающие к ним равни­ны и подгорные покатости, Ферганская долина, отдель­ные районы Алайской системы и В. Памира, склоны Копет-Дага, район Теджена и, наконец, Ю.-В. Каракумы.
Почвенная часть этих работ возглавлялась выдающими­ся почвоведами-докучаевцами С. С. Неуструевым, Л. А. Прасоловым и Р. И. Аболиным.
В исследованиях же ОЗУ равное внимание было уделе­но как орошенным, так и пустынным районам. При этом главной его задачей явилось выявление запасов земель, пригодных для ирригации, в первую очередь для расши­рения посевов хлопчатника. Экспедициями ОЗУ, которыми руководил Н. А. Димо, были подробно изучены земли бассейнов р. р. Чу и Таласа, Голодная степь, отдельные массивы по верхнему и среднему течению Амударьи, рав­нинно-предгорные районы бассейнов Сурхандарьи и Кафирнигана. Рекогносцировочные исследования производи­лись в низовьях Амударьи и в Ю.-В. Каракумах, в Тедженском и Мургабском оазисах, в низовьях Сырдарьи между Новоказалинском и Кзыл-Ордой и т. д.
Таким образом, экспедициями Переселенческого управ­ления и ОЗУ были покрыты почти все наиболее важные в сельскохозяйственном отношении районы края.
Благодаря тому, что эти исследования в научно-методи­ческом отношении проводились в духе знаменитых «земских» почвенно-географических работ, ранее поставленных в Европейской части России под руководством В. В. До­кучаева, их результаты сопровождались крупными науч­ными открытиями и обобщениями географического харак­тера. В этом отношении наибольшие заслуги принадлежат С. С. Неуструеву, который впервые выделил и описал но­вый тип почв—сероземы, охарактеризовал процессы почво­образования в песчаных и гипсовых пустынях, в холодной пустыне В. Памира и т. д. Им же подмечена своеобразная высотная зональность почв в различных хребтах в зави­симости от региональных особенностей физико-географи­ческих условий.
В целом Переселенческое управление и ОЗУ дали довольно полное представление о главнейших чертах поч­венного покрова и закономерностях географического рас­пределения почв большой части Средней Азии: установ­лены основные генетические типы почв края, показано их место в схеме почвенной классификации, выяснена карти­на распределения почв как в равнинной, так и в горной части, положено начало почвенно-мелиоративным иссле­дованиям. Однако непродолжительность деятельности почвенно-ботанических отрядов не давала возможность довести до логического конца разработку ряда узловых вопросов генезиса, географии, классификации и мелиора­ции почв края. Последние были осуществлены уже в со­ветский период.
Новый этап почвенно-географических исследований Средней Азии в советское время в первую очередь связан с возникновением при САГУ Института почвоведения и геоботаники. Институт сохранял и творчески развивал основную идею предшественников — Переселенческого уп­равления и ОЗУ—рассмотрение почвы как неотъемлемой части ландшафта. Применение сравнительно-географиче­ского метода придавало работам института черты высокой географичности и научно-практической целеустремлен­ности. В результате были высказаны новые идеи не толь­ко из области почвоведения, но и смежных с ней наук.
Классификация почв Средней Азии. Исследования института прежде всего расширили научные представле­ния о систематике, географии и генезисе почв края. Важ­ное значение приобрела в этом отношении известная классификационная схема, предложенная Н. А. Димо и дополненная сотрудниками института.
По этой классификации (Димо Н. А. Почвы Средней Азии в пределах бывших рес­публик Туркестанской, Бухарской и Хорезмской, 1923 г. Рукопись, Ташкент, 1929. Центр, биб-ка УзССР им А. Навои) все почвы автоморфного ряда равнин объединяются в едином «типе почвообразования». Выделяются три зональных подтипа, а именно: 1. При­митивные пустынные светлоземы (В работах Института почвоведения и геоботаники, согласно терминологии Н. А. Димо, сероземы назывались светлоземами — Р. Р.) начальных стадий поч­вообразования. 2. Пустынные светлоземы. 3. Пустынные светлоземы гипсированные (структурные). Эти почвы, в свою очередь, разделялись по степени засолонения, меха­ническому составу и другим признакам на более мелкие разности.
Почвы гидроморфного ряда равнин (луговые и со­лончаковые) относились к болотному типу почвообразо­вания. Кроме того, на равнинах выделялись «современные непочвенные образования, к которым относятся солончаки, водные наносы и отложения, пески, каменистые выносы и болота» (Н. А. Димо, 1929, рукопись, стр. 11).
В отношении горных почв Н. А. Димо, в основном, придерживался классификации Переселенческого управле­ния. Это видно из его схемы высотной зональности почв:
1. Пустынно-степная или полупустынная с мощными подгорными и горными светлоземами.
2. Сухо-степная с горно-каштановыми почвами.
3. Горно-степная с горно-черноземными и черноземны­ми почвами горных травянистых степей.
4. Лесная с горно-лесными почвами.
5. Зона горно-луговых почв горных травянистых лугов.
6. Зона высокогорных луговых почв — альпийских лугов.
7. Горно-тундровая с пятнами высокогорных луговых почв на альпийских лужайках среди снежников, ледников и каменистых обнажений.
8. Зона высокогорных пустынь Памира, занимающая обособленное положение.
Н. А. Димо строил свою классификацию преимущест­венно на зональном принципе, поэтому основные типы почв приурочиваются им к определенным ландшафтам. Такого принципа придерживается и Р. И. Аболин в своей классификации (1927, 1929а, 1929б) почв Казахстана и Киргизии. Однако номенклатура горных почв в работах: Н. А. Димо и Р. И. Аболина остается прежней.
Характерно, что почвы поливной зоны Н. А. Димо выделяет в особый тип культурно-поливных почв и в даль­нейшем разделяет их по степени выраженности остаточных признаков первичного почвообразования (пустынного, пустынно-степного, болотистого, лугового и др.) и по меха­ническому составу. К «интразональным почвам» были от­несены болотистые, лугово-болотистые и другие почвы гидроморфного ряда.
С накоплением фактических данных и выявлением но­вых типов и видов почв появляется более полная система­тика почв равнинной и предгорно-низкогорной частей края. Но обнародована она была лишь через 20 лет после реор­ганизации этого научного учреждения (А. Н. Розанов, 1951). Учитывая исторический интерес, приведем эту схе­му с указанием соответствующей ей современной номен­клатуры (табл. 4) (Вследствие большой детальности современной классификации почв сравнить ее с классификацией Института почвоведения и геоботаники трудно. Поэтому нами приводится только название почв, сравнение же в тексте ведется не по таблице).

Досадным пробелом является отсутствие в системати­ческом списке почв института солонцовых почв как серо­земных, так и лугово-сероземных. Как указывает Н. В. Кимберг (1949), в этом сказалось влияние взглядов Н. А. Димо о невозможности проявлений солонцеватости в пустынных почвах Средней Азии, хотя институт уже тог да имел факты наличия солонцовых процессов. Другим недостатком является слабая разработанность классифика­ции горных почв.
Почвы равнин, выделение и описание новых типов почв. Одной из главнейших заслуг университета является выявление и детальное описание новых типов и видов почв Средней Азии, ранее совершенно неизвестных или же отмеченных вскользь.
Так, в качестве самостоятельных почвенных образова­ний были выделены и подробно охарактеризованы куль­турно-поливные (оазисно-культурные) почвы орошаемых оазисов (Н. А. Димо, Ю. А. Скворцов, М. А. Орлов), такырные (Н. А. Димо, К. М. Клавдиенко) и пустынно-песчаные (песчаные и рыхлопесчаные светлоземы) почвы пустынь (Н. А. Димо, Ю. А. Скворцов) и т. д.
Почвы культурных оазисов Средней Азии были частич­но описаны уже в последней четверти прошлого века; отличие их от почв целины отмечалось А. Миддендорфом (1878), В. Наливкиным (1887), Р. Р. Шредером (1904) и другими. Хотя свойства почв, приобретенные под влия­нием деятельности человека, в орошаемой зоне отмечались многими исследователями, но они не были описаны в ли­тературе в качестве самостоятельного почвенного типа так же, как отсутствовала мотивировка специфики оазисно-культурного почвообразования с генетической точки зрения. В раскрытии сущности оазисно-культурного почво­образования наибольшее значение имели работы Н. А. Ди­мо, еще в 1908 г. в Голодной степи отметившего «куль­турно-поливные почвы», и его многочисленных учеников и последователей: Ю. А. Скворцова, М. А. Орлова, М. Н. Воскресенского, А. Н. Розанова и др.
В трудах Института почвоведения и геоботаники впер­вые почвы орошаемых оазисов Средней Азии были выде­лены в самостоятельный генетический тип, и их ареалы нашли картографическое отображение. Наиболее ранние публикации института, в которых культурно-поливные почвы характеризуются в ранге типа, принадлежат Ю. А. Скворцову (1927, 1928, 1930), М. Н. Воскресен­скому и Ю. А. Скворцову (1927), Н. А. Димо и Ю. А. Скворцову (1928).
Дальнейшее последовательное развитие взглядов о ге­незисе и классификации культурно-оазисных почв, об их географии, физико-химических и других свойствах связано с именем известного среднеазиатского почвоведа М. А. Орлова. Этот исследователь начал изучать крупный по развитию и разнообразию культурно-поливных почв Зарафшанский район еще в 1916 г. Однако сообщения об этом в печати появляются только в начале 30-х годов, в которых автор настойчиво выступает за выделение почв культурных оазисов как самостоятельного генетического типа.
Основные взгляды о почвах районов орошаемого зем­леделия впервые более или менее подробно излагались в его статье «К характеристике поливного земельного фонда среднеазиатских республик» (1933). В этой работе М. А. Орлов пытается подытожить и систематизировать все материалы о почвах оазисов края, собранных институ­том в течение 10 лет и более. В ней он ведет речь «об оазис­ном комплексе почвообразователей», полагая, что материн­ские почвенные породы, рельеф, климат, растительный и животный мир при длительном вмешательстве человека приобретают качественно новые черты, образуя оазисно-культурные почвы.
В дальнейших публикациях (1934, 1937, 1945, 1947, 1949, 1950,1954, 1966) М. А. Орлов неоднократно отме­чает, что наиболее характерным и основным признаком оазисно-культурных почв, в отличие от целинных, явля­ется наличие в их профиле высоко гумусированных гли­нистых и тяжелосуглинистых аккумулятивных горизонтов. Эти горизонты названы им агроирригационными, а гене­зис их связывается с наносами поливной воды и вносимых населением землистых удобрений. Кроме того, он раскры­вает специфику культурно-оазисных почв в отношении их химического состава, физических свойств и биологических особенностей, показывает стадии их развития.
Но наиболее важны труды М. А. Орлова о географии и производственных возможностях почв главнейших оази­сов — районов распространения культурных ландшафтов Средней Азии.
Одним из главных результатов исследования почв куль­турных оазисов является формирование нового взгляда о месте этих почв в общей схеме классификации почв Сред­ней Азии и создание их номенклатуры. Интересно, что если до появления статей сотрудников университета в научной литературе культурно-оазисные почвы даже спе­циально не отмечались и не выделялись на почвенных картах особыми знаками, то под большим влиянием идей Н. А. Димо и его последователей уже к 30- м годам воз­никло два взгляда. Мнение сторонников первого взгляда наиболее выпукло и четко сформулировано в многочислен­ных трудах М. А. Орлова, рассматривающего почвы оазиса в качестве самостоятельного генетического типа, в котором общезональные природные условия играют подчиненное значение. Другие, составляющие большинство, придержи­вались иной точки зрения. Так, И. П. Герасимов, А. А. Завалишин и Е. Н. Иванова (1939) выделяют, например, культурные варианты основных типов почв и этим отдают предпочтение общезональным признакам. Нам кажется, что выделение даже культурных вариантов тех или иных зональных типов почв явилось уже признанием опреде­ленной роли оазисно-культурного почвообразования и в значительной степени отразило плодотворное влияние пер­вого взгляда.
Дискуссия между сторонниками этих взглядов продол­жается и поныне. При этом все более обнаруживается стремление почвоведов к признанию значительного пре­образования естественных признаков почв под влиянием орошаемого земледелия. Об этом свидетельствуют рабо­ты А. 3. Генусова, Б. В. Горбунова и Н. В. Кимберга (1960) и Б. В. Горбунова и Н. В. Кимберга (1962), в которых указывается на необходимость выделения оро­шаемых почв в качестве особых типов. Но, вместе с тем, последние авторы указывают на то, что культурно-оазисный почвообразовательный процесс не может полностью стирать признаки естественных зональных почв. Они утверждают, что ни при какой степени преобразования почв орошаемым земледелием не снимаются различия условий естественного почвообразования разных зон, соз­дающие устойчивые признаки соответствующих почв.
Последний опыт классификации и создание новой но­менклатуры почв культурных оазисов Средней Азии опуб­ликован в 1966 г. М. А. Орловым.
Ученым университета также принадлежит большая роль в познании процессов формирования такырных почв аллювиальных и пролювиальных равнин. Они впервые были описаны Н. А. Димо в районе Ю.-В. Туркмении (1925), К. М. Клавдиенко в южной части Чардаринской долины (1926), М. Н. Воскресенским и Ю. А. Скворцо­вым в Ашхабадском районе (1927), Ю. А. Скворцовым в Чарджоуском районе (1932). Эти работы дают сведения об особенностях такырных почв как о самостоятельных почвенных образованиях. Однако такырные почвы они называют «примитивными светлоземами», или «примитив­ными пустынными светлоземами начальных стадий почво­образования». Согласно их данным, такырные почвы при­урочиваются преимущественно к районам распространения глинистых, суглинистых и супесчаных пород.
Большой вклад внесен сотрудниками института также в выявление специфики пустынно-песчаных почв. Они впервые отмечены Н. А. Димо в 1925 г. в Ю.-В. Караку­мах и названы им «песчаными и рыхлопесчаными светло­земами». Впоследствие эти почвы описаны во многих районах песчаных пустынь его учениками. Последнее назва­ние в транскрипции «рыхлопесчаные и песчаные серозе­мы» надолго сохранилось в работах одного из бывших со­трудников института А. Н. Розанова.
Закрепленные пески как почвенные образования вскользь были отмечены также Л. И. Прасоловым в 1926 г. в книге «Почвы Туркестана», однако эта мысль в те годы им дальше не развивалась.
По-видимому, первой работой, в которой наиболее ши­роко ставился вопрос о сущности и характере почвообра­зовательных процессов в песчаных пустынях, является ис­следование Ю. А. Скворцова, посвященное физико-геогра­фической и почвенной характеристике Ц. Каракумов (1929). Однако важные мысли его, изложенные в этой работе, на наш взгляд, долго не получали надлежащей оценки как в географической, так и в почвенной литературе. Резуль­таты его исследований пустынно-песчаных почв нами при­ведены в обзоре комплексных экспедиций САГУ. Здесь только отметим, что одну из важных типовых черт пустын­но-песчаных почв Ю. А. Скворцов видел в наличии в их профиле дерново-перегнойного горизонта, наиболее уплот­ненного и обогащенного наряду с гумусом глинистыми частицами. При характеристике же процессов почвообра­зования им важное значение придается биологической при­роде почв. Ученый отмечает относительно интенсивное течение биологических процессов в закрепленных песках, что полностью подтвердилось протозоологическими иссле­дованиями А. Л. Бродского и А. И. Янковской (1929).
Немалый вклад внесен сотрудниками САГУ также в познание других основных типов почв пустынной зоны: серо-бурых, такыровых, луговых, болотных и солончаков.
Серо-бурые почвы пустынь хотя были отмечены и под­робно описаны еще в 1910 г. С. С. Неуструевым (Кзылординский район), вплоть до 50-х годов их классификаци­онное положение окончательно не было установлено.
В трудах Института почвоведения и геоботаники эти почвы фигурировали под названием пустынных гипсированных и структурных светлоземов. При этом характерно, что предложенное Н. А. Димо еще в 1915 г. названий «структурные светлоземы» в транскрипции «структурные сероземы» воспринималось в 20—30-х годах ведущими советскими почвоведами, как самим С. С. Неуструевым, так и И. П. Герасимовым. В создании развернутой характе­ристики этих почв на основе новых фактических материа­лов, а также в окончательном восстановлении первоначаль­ного их наименования (серо-бурых) важное значение име­ли результаты Устюртской комплексной экспедиции, кото­рые подробно описаны раньше. Здесь лишь отметим, что С. А. Шувалов (1949) выявил одну характерную черту — -комплексность почвенного покрова.
Закономерности распространения почв в горах. Основ­ной закономерностью географической дифференциации почв в горах является высотная поясность. В отношении гор Средней Азии она установлена сравнительно недавно и в сущности связана с работами Переселенческого управ­ления и ОЗУ. Уже к 20- м годам благодаря работам Ин­ститута почвоведения и геоботаники схема высотной пояс­ности почв гор Средней Азии приобрела более или менее стройную форму. В обобщенном виде «вертикальные поч­венные зоны» всей Средней Азии даются в схеме класси­фикации почв Н. А. Димо.
В более ранних схемах преобладало стремление боль­шинства исследователей к отождествлению горного ряда почв с почвами горизонтальной зональности. На непра­вильность установления полной аналогии между горными и равнинными рядами почв указывал Р. И. Аболин. В ра­боте «Вертикальные почвенные пояса в Центральном Тянь-Шане» (1927) он подтвердил идею С. С. Неуструева о том, что если северные и северо-западные склоны внешних цепей Тянь-Шаня почти полностью отражают почвенный покров горизонтальных зон В. Европы и 3. Си­бири, то южные склоны хребтов, ограничивающие долину с севера, заметно отклоняются от таковых. В целом сотрудники института (Р. И. Аболин, М. А. Панков, А. Н. Розанов, Ю. А. Скворцов, М. А. Орлов, Н. В. Бог­данович, А. М. Надежин и др.) достаточно полно дают картину вертикального распределения почв в отдельных частях Тянь-Шаня и Памира. Но среди них выделяются сводные работы Р. И. Аболина (1929а, б, 1930) и М. М. Советкиной (1929), впервые подробно описавшей почвы высокогорных степей Ц. Тянь-Шаня.
Если почвенный покров Тянь-Шаня и северных частей Алайской системы к концу 20- х годов был хорошо изучен, то этого нельзя сказать о горном Таджикистане. Благо­даря работам экспедиций института еще в 1930 г. А. Н. Розанову удалось выяснить следующую картину вер­тикальной дифференциации почвенного покрова в Ю. Тад­жикистане: 1. Сероземная зона в пустынном и пустынно-степном растительных поясах. 2. Зона горных сухостепных и лесостепных почв. 3. Зона субальпийских луговых почв. 4. Зона альпийских луговых почв. Почвы В. Памира вы­делены в особую зону высокогорно-пустынных и пустын­но-степных почв (В кн. «Почвенные исследования в Таджикистане». Душанбе, 1950).
В пределах зоны горных сухих степей и лесостепей в ранге типа выделены и впервые описаны: 1. Темно-серые (Сев. Таджикистан) почвы и 2. Бурые горно-лесные поч­вы. Таким образом, А. Н. Розанов выделяет почвенный покров гор Таджикистана среди других горных областей края. Он иной структуры, обусловленной появлением но­вых почвенных образований и своеобразным сочетанием почвенных группировок.
Дальнейшее изучение почвенно-географических усло­вий Таджикистана показало, что там представлены три типа структуры высотных поясов, а именно: Северотад­жикской, ЮжноУаджикской и Восточнопамирской (А. Н. Розанов, 1950). Эти типы структур вертикальной зональности были положены в основу разделения террито­рии республики на три самобытные почвенно-географические провинции.
Как видно, в трудах сотрудников университета дается немало новых данных о закономерностях географического распространения почвенного покрова в горах Средней Азии.
Вопросы картирования и районирования почв. Ученые университета оставили яркий след в области картографии и районирования почв Средней Азии. Институтом почво­ведения и геоботаники еще в конце 20-х годов не только были составлены сводные почвенные карты среднеазиат­ских республик, Ю. Казахстана и крупных речных бассей­нов, но и впервые в Советском Союзе получили широкий размах крупномасштабные почвенные съемки. В результа­те были созданы почвенные карты почти всех хлопковых и многих зерновых совхозов Средней Азии. Значение этого наследия в развитии представлений о закономерно­стях пространственного размещения почв, в частности, в эволюции взглядов о структуре высотных почвенных поясов, а также местной дифференциации почв в зависи­мости от различных факторов почвообразования, не требу­ет мотивировки.
В области почвенного и в целом естественноисторического районирования территории Средней Азии наиболее видное место занимает труд Е. П. Коровина и А. Н. Ро­занова (1938). Логически развивая концепцию И. П. Ге­расимова (1933) о фациальности почвенного покрова в свете новых сведений, авторы констатируют, что при раз­решении вопроса об общих закономерностях почвенного процесса следует исходить из факта контрастности клима­тических условий, т. е. учитывать в почвообразователь­ном процессе роль мезотермических и ксеротермических фаз вегетационного периода. Они доказали, что неоднород­ность гидротермических условий северной и южной частей Средней Азии обусловливает глубокое различие в почво­образовании.
По мнению авторов, южная половина края, т. е. «Сред­неазиатская провинция», относится к субтропическому климатическому поясу, а не к умеренному, как полагали раньше. Они считают, что наличие теплого и влажного ве­сеннего (мезотермического) периода в этой провинции — особое проявление субтропичности, порождающее специ­фические черты в ритме развития растительности и в почво­образовании.
Любопытно, что выделенные Е. П. Коровиным и А. Н. Розановым Казахстанская и Среднеазиатская почвенно-ботанические провинции не совпадают в своих границах с фациями И. П. Герасимова (1933) в равнинной части, а кроме того, включают в себя и горные территории.
Обобщающие идеи А. Н. Розанова и Е. П. Коровина в дальнейшем были аргументированы и развиты в опытах классификации почв (1941, 1949, 1962) и почвенно-климатического районирования (1960) Узбекистана ташкент­ских почвоведов Н. В. Горбунова, Н. В. Кимберга и др., а также в монографическом исследовании В. М. Четыркина (1960).
Другие вопросы почвоведения Средней Азии. Выше говорилось только о географических аспектах почвенных исследований САГУ. В действительности же научные ин­тересы почвоведов университета гораздо шире. Так, Н. А. Димо предложена рациональная классификация почв и пород по механическому составу применительно к услови­ям Средней Азии (1925), М. А. Орловым реконструиро­ван новый сифон и комбинированный прибор для массо­вого определения механического состава почв и пород (1926) и т. д.
Важную роль во вскрытии специфики почвенных про­цессов в различных условиях природной среды сыграли педобиологические исследования под рук. А. Л. Бродского. Еще в середине 20- х годов он со своими учениками (К. А. Бродский, К. В. Беляева и др.) впервые исследовал почвенную фауну Голодной степи, долины р. Мургаб, Ц. Каракумов и другие районы. С 1939 г. эти исследова­ния получают еще более широкий размах. А. Л. Брод­ский основное внимание уделяет изучению почвенных простейших (Protozoa), выяснению их распределения и состава в зависимости от природных и антропогенных фак­торов.
Наиболее важным выводом А. Л. Бродского (1934), подтвержденным фактическими данными, явилось его утверждение, что простейшие, их состав, плотность и рас­пределение могут быть рассмотрены в качестве индикато­ров почв; особенно важно изучение простейших для того, чтобы выяснить степень интенсивности процессов почво­образования в различных условиях экологической обста­новки. Исследования А. Л. Бродского не только развеяли прежние сомнения о наличии в почвах и песках Средней Азии простейших организмов, но и выдвигали последние в качестве важных показателей темпа биологических и фи­зико-химических процессов почв, даже плодородия.
В познании биологических процессов почвы также важное значение приобрели оригинальные исследования М. М. Кононовой (1927, 1930).
На базе обширных фактических данных, по­лученных в результате исследований, начатых еще в 1925 г., она дала первые научные сведения о богатстве орошаемых сероземов азотобактером, выявила высокие темпы процес­сов нитрификации в этих почвах, доказала положительное влияние посевов люцерны в на­коплении органического азота в почве, вскрыла своеобразие микрофло­ры почв рисовых полей и т. д.
Обобщая изложен­ные материалы, следует
подчеркнуть, что в исследованиях университета отразились передовые тенденции докучаевского почвоведения. Благода­ря практическому направлению большинства работ университета в них почва исследуется не только как компонент природы, но и как сельскохозяйственный объект.
Благодаря широкому применению сравнительно-геогра­фического метода в своих исследованиях сотрудники САГУ добились крупных успехов в установлении законо­мерностей территориального распределения почв, выявле­нии роли отдельных почвообразовательных факторов и в целом природной обстановки в формировании и развитии почвенного покрова.
Почвенно-географические, почвенно-мелиоративные, а частично и почвенно-агрохимические работы Института почвоведения и геоботаники ознаменовали первый и важ­ный этап советского периода развития почвоведения в Средней Азии. Обобщающие идеи ученых университета легли в основу современных представлений о почвенном покрове края.
Поскольку научно-производственные работы университета, особенно на первых этапах развития, проводились в тесной связи с вопросами проектирования новых иррига­ционных сетей, обводнения и мелиорации земель ведущи­ми его почвоведами были высказаны новые идеи практиче­ского характера. Так, еще в 1925 г. Н. А. Димо настой­чиво выступает за необходимость сооружения ирригацион­ного канала в Ю.-В. Каракумах; при этом возможное направление его, предложенное ученым, совпадает с со­временным направлением Каракумского канала. Не менее важные мысли развивали сотрудники САГУ по мелиора­ции засоленных земель и борьбе с явлением вторичного засоления отдельных районов, в частности, Голодной сте­пи (Н. А. Димо, В. С. Малыгин). Ю. А. Скворцов в 1926 г. указал на опасность сооружения водохранилища в районе низовьев р. Атрек для орошения Мессерианского плато; по утверждению ученого, оно может поднимать уровень сильно минерализованных грунтовых вод, не при­годных для орошения. Таких примеров можно привести: множество.

• ← Характеристика основних наукових досягнень САДУ у вивченні природи Середньої Азії. Вивчення озер
• Характеристика основних наукових досягнень САДУ у вивченні природи Середньої Азії. Ботаніко-географічні дослідження →