Характеристика основних наукових досягнень САДУ у вивченні природи Середньої Азії. Питання орографії та геоморфології
Російська
На жаль, цей запис доступний тільки на
Російська.
К сожалению, эта запись доступна только на
Російська.
For the sake of viewer convenience, the content is shown below in the alternative language. You may click the link to switch the active language.
В рассматриваемый отрезок времени (1920—45 гг.) в университете геоморфологические исследования не имели организационного оформления. Но благодаря комплексному проведению большинства научных работ был накоплен большой материал о характере форм рельефа, закономерностях их территориальной дифференциации, генезисе и динамике развития.
Большой вклад внесен университетом в изучение и уточнение орографического плана Средней Азии.
Следует указать, что до второй половины XIX в. научные представления об орографии края были очень далеки от истины. Эти неверные орогеологические построения (главным образом А. Гумбольдта и К. Риттера) были опрокинуты трудами П. П. Семенова-Тян-Шанского, Н. А. Северцова, А. П. Федченко, В. Ф. Ошанина и И. В. Мушкетова, основанными на личных наблюдениях.
В развитии представлений об орографии края и решении ряда запутанных вопросов ведущее место занимали работы И. В. Мушкетова. Основными выводами его явились: 1) признание общего параллельно-рядового расположения основных горных хребтов края и нарушения их только лишь боковыми ответвлениями; 2) установление общего направления хребтов Тянь-Шаня, близкого к широтному; 3) определение расхождения складчатых цепей 3. Тянь-Шаня, являющегося характерной чертой его орографии; 4) установление отсутствия самостоятельных меридиональных поднятий и опровержение тем самым взглядов А. Гумбольдта о гипотетическом Болоре; 5) создание первой обобщенной и верной орографической схемы Средней Азии, согласно которой выделяются три основные горные системы: северная, или Тарбагатайская, средняя, или Тянь-Шаньская, и южная, или Памиро-Алайская.
Однако, несмотря на работы И. В. Мушкетова и последующих исследователей, общее устройство поверхности Средней Азии даже в первые десятилетия советского периода не было достаточно раскрыто. Так, в 20—30-е годы еще продолжалось выяснение общего орографического плана и составление более точных гипсометрических карт края, основанных на инструментальных съемках. Здесь большое значение имели работы ученых университета, в первую очередь, Н. Л. Корженевского.
Его орографический план края (1922, 1925, 1941) подтвердил взгляды И. В. Мушкетова и вместе с тем значительно углубил и расширил знания в этой области. Если в отношении равнинной части края Н. Л. Корженевский (1941) соглашается с ландшафтно-геоморфологическим районированием Л. С. Берга (1913), то в выделении основных орографических единиц горной части он следует за И. В. Мушкетовым. Но, в отличие от схемы последнего, Н. Л. Корженевский, наряду с Тарбагатайской, Тянь-Шаньской и Памиро-Алайской системами, выделяет четвертую — Копетдаг-Гиндукушскую, что вполне соответствует нынешним представлениям.
В процессе экспедиционной деятельности университета был накоплен большой фактический материал по геоморфологии преобладающей части Средней Азии (гл. II— III). Здесь только хочется отметить, что в результатах этих экспедиций приводится развернутая характеристика рельефа многих слабо изученных или вовсе неизученных в то время районов края, какими являются Ц. Каракумы, Ц. и Ю.-В. Кызылкум, Каракалпакский Устюрт, Ц. Муюнкум, Бетпак-Дала, Прибалхашские пустыни, Ц. Тянь-Шань, отдельные районы Памира и т. д.
Наиболее важным моментом в геоморфологических исследованиях является то, что в них рельеф рассматривается как один из компонентов ландшафта и изучается в тесной связи и взаимообусловленности с другими компонентами и в целом на фоне общей природной обстановки. В этом отношении особенно выгодно отличаются работы Института почвоведения и геоботаники и Биологического института. В работах почвоведов и геоботаников рельеф территории выступает не как таковой, а как важнейший фактор почвообразования и экологический фактор, во многом определяющий состав, структуру и распространение фауны и растительности. Дифференцирующее влияние рельефа на распределение почвенно-растительного покрова (и в целом природных комплексов) было достаточно четко выявлено на примере Памира (И. А. Райкова) и Тянь-Шаня (Р. И. Аболин, М. М. Советкина), Бетпак-Далы и Ю.-В. Каракумов (Е. П. Коровин), Ю.-З. Кызылкума (И. И. Гранитов) и других обширных горных и равнинных областей. Так, И. А. Райкова (1945) считает, что долинные ландшафты В. Памира тесно связаны с преобладающими в их рельефе формами древнего оледенения и их производными. Она доказала, что постепенное понижение базиса эрозии и связанное с ним изменение в общей морфологии долин влекут за собой изменение почти во всех компонентах природной среды и, следовательно, приводят к смене целых природных комплексов.
Весьма характерно, что исследователи не ограничиваются общим описанием форм рельефа, но и пытаются выяснить генезис и динамику развития этих форм. В их представлении рельеф территории формируется в результате совокупного действия эндогенных и экзогенных процессов в их историческом развитии. Такой подход к изучению форм поверхности наиболее определенно намечается в работах Ю. А. Скворцова, Н. Л. Корженевского, О. Ю. Пославской, С. Н. Колова и др.
Так, Ю. А. Скворцов (1929), впервые применив аэрофотосъемку, доказал эоловое происхождение грядовых песков Каракумов и этим удачно решил один из спорных вопросов генезиса песчаных аккумуляций аридных областей. О. Ю. Пославская в своих работах (1945, 1949, 1954) выяснила картину последовательного развития основных форм рельефа Устюрта и дала анализ современных динамико-геологических процессов.
Определенный удельный вес занимали в исследованиях САГУ также вопросы в исторической географии и собственно палеогеографические аспекты геоморфологии Средней Азии. В центре внимания стояли следующие крупные проблемы: 1) палеогеография Амударьи, Сырдарьи и Зарафшана; 2) роль тектонических движений в формировании современного рельефа и 3) древнее оледенение в горах Средней Азии и его значение в истории развития рельефа. Ю. А. Скворцов во время почвенно-географических исследований долины р. Амударьи в Чарджоуском районе выяснил факт, что река в историческом прошлом никогда резко не меняла свое основное направление, близкое к современному. Он высказывается в пользу взглядов Л. С. Берга и В. А. Бартольда, опровергая мнение И. Вальтера, А. В. Каульбарса и В. А. Обручева по данному вопросу. Интересен вывод исследователя о продолжении русла р. Зарафшана до современной долины Амударьи. Предполагаемое место впадения р. Зарафшан в Амударью (по Ю. А. Скворцову) находится в районе Фарабского оазиса. Некоторые мысли о палеогеографии долины Сырдарьи развиваются С. Н. Коловым (1947). В трудах Ю. А. Скворцова видное место занимает вопрос о неотектонических движениях в горах Средней Азии и их роли в формировании современных форм рельефа.
Факт нахождения погребенных почв в бассейне р. Келес дает исследователю богатый материал для суждения об истории формирования рельефа местности и выявления роли этих почв в стратиграфическом расчленении поверхностных толщ (Ю. А. Скворцов, 1932, 1933). Анализируя эволюцию овражного рельефа Келесского района, Ю. А. Скворцов констатирует три фазы усиленного размыва. Причем прогрессивное развитие эрозионных процессов в этих фазах становится в прямую связь с общим изменением базиса эрозии, что, в свою очередь, явно свидетельствует о наличии горообразовательных процессов в современную эпоху. Таким образом, еще в начале 30-х годов (а в рукописных материалах—в 1928 г.) Ю. А. Скворцовым доказывается большая роль тектонических движений в формировании современного рельефа на примере гор 3. Тянь-Шаня. Этот взгляд позже нашел свое полное подтверждение в детальных исследованиях самого Ю. А. Скворцова (1949) и С. С. Шульца (1948).
В палеогеографическом плане определенный интерес представляют некоторые обобщения Н. Л. Корженевского по геоморфологии гляциальных районов. Он высказывает мнение о типах и стадиях древнего оледенения (Л. Н. Корженевский, 1945). По убеждению исследователя, в горах Средней Азии имело место двукратное оледенение, осложненное тремя фазами (кроме современной), что вполне соответствует нынешним представлениям (Средняя Азия, 1958).
Определенный интерес вызывают биогеоморфологические воззрения Е. П. Коровина (1928, 1934). В его работах приводится оригинальная схема динамики развития песков и песчаных форм рельефа пустынь в связи с сукцессиями растительного покрова. Выводы Е. П. Коровина несколько отличаются от общеизвестных схем эволюции песчаных аккумуляций, даваемых В. А. Обручевым, В. А. Дубянским и В. А. Палецким. Его идеи созвучнее взглядам М. П. Петрова (1934, 1940), положительно воспринимаемым большинством геоморфологов. Так, по Е. П. Коровину, заключительные стадии развития рельефа песчаной пустыни не доходят до состояния равнины и пески всегда имеют бугристый характер с благоприятными условиями для дальнейшего развевания. Согласно его утверждению, бугристый рельеф пустыни «есть равнодействующая климата, животных и растительности».
Анализируя качественное изменение состава и структуры растительного покрова в горах в связи с высотой и изменением общего характера рельефа, Е. П. Коровин (1934) устанавливает четыре «геоморфологических ступени» со своими растительными комплексами, следовательно, Е. П. Коровин обращает внимание на явления ярусности в рельефе Средней Азии.
Накопление новых фактических сведений вызывает необходимость их обобщения в широком территориальном масштабе. Появляются труды Н. Л. Корженевского (1922, 1925, 1941, 1960), Р. И. Аболина (1930), Н. Г. Маллицкого (1929) и В. М. Четыркина (1960). Научное и познавательное значение их очевидно. Историко-географический интерес этих работ заключается в том, что они в значительной степени отражают уровень представлений о рельефе края в разные периоды и характеризуют эволюцию геоморфологической мысли.