Генетичні механізми расоутворення

Между средой, природной или социальной, и орга­низмом лежит еще один уровень явлений, который от­носится к сфере наследственности и отражает характер наследования признаков у того или иного вида. Это об­ширная сфера генетических механизмов эволюции, при­менительно к нашей теме — генетических механизмов расообразования. Среди генетических механизмов расо­образования выделяют три процесса — мутирова­ние, смешение и отбор.

Спонтанный мутагенез у человека интен­сивно изучают уже в течение нескольких десятилетий в связи с нерезким изменением среды нашего обитания. Интенсивные исследования ознаменовались интересны­ми результатами. Так, можно утверждать, что процесс мутирования у человека в обычных условиях неактивен и что возникновение новых мутаций в целом явление редкое. Это хорошо согласуется с наблюдениями над высшими животными и, по-видимому, соответствует ка­ким-то фундаментальным свойствам высших организ­мов, отличающихся огромной сложностью морфологиче­ской структуры и физиологических процессов.

Мутагенез, как и у других организмов, ускоряется у человека под влиянием радиации. Однако от этих об­щих, хотя, по-видимому, справедливых, заключений пока далеко до полного понимания характера мутирования. Мы пока еще очень плохо знаем не только то, почему мутируют те или иные гены, но и как они мутируют Последнее очень важно, если мы собираемся понять роль спонтанного и вызванного внешними причинами, или, как говорят генетики, индуцированного мутагенеза.

Вероятно, это полузнание привело к тому, что в ан­тропологии и популяционной генетике человека сложи­лось парадоксальное положение Решительно никто в общей форме не отрицает исключительного значения процессов мутирования, но при конкретном рассмотре­нии микроэволюции отдельных человеческих популяций их роль практически не учитывают. Более того, чаще всего исключают даже возможность повторного мутиро­вания одного и того же локуса через определенный пе­риод или в новых условиях. Сошлюсь, например, на от­крытие гена Диего (определяющего специфическую ре­акцию кровяных эритроцитов) в США в семье польско­го происхождения.

Интерес к открытию определяется тем, что этот ген был известен до того только в монголоидных группах, где он кстати сказать, обычен. В связи с тем что его обнаружили у поляка, появилась гипотеза, согласно ко­торой этот ген был занесен в центральные районы Ев­ропы монголами в эпоху монгольского нашествия Но тогда возник вопрос: почему этот ген так редок, ведь население Польши изучено достаточно полно в сероло­гическом отношении? Если же этот ген был занесен в единственном числе, что само по себе невероятно, как он сохранился до наших дней? Приходится признать, что гипотеза принесения этого гена в Центральную Ев­ропу монгольским нашествием довольно умозрительна Она никак не исключает гипотезы повторного и неза­висимого мутирования соответствующего локуса, что и вызвало появление гена Диего у европеоидов.

Приведем еще пример пренебрежения к возможности дифференцированного мутирования, при котором про­цесс мутагенеза протекает специфично в зависимости от условий места и времени. Это множество исследований, посвященных попыткам определения интенсивности се­лекции по отношению к отдельным признакам, напри­мер, группам крови АВО с помощью формальных мате­матических методов. В таких работах подсчитывали обычно коэффициент селекции, отражающий силу дей­ствия отбора в образовании наблюдаемых фенотипов. Возможность влияния на концентрацию этих фенотипов дифференцированного мутирования чаще всего вообще не принимали во внимание или автор отделывался ни­чего не значащими общими замечаниями.

Иногда концентрации генов по одной какой-нибудь системе признаков (группы крови, белковые фракции сыворотки и многие другие признаки с простым типом наследования) оказываются на удивление тождествен­ными в группах, разделенных тысячами километров, и образуют ряды изменчивости в смысле Н. И. Вавилова. По-видимому, и в данном случае не все такие совпаде­ния можно объяснить разумным образом, полностью игнорируя гипотезу дифференцированного мутирования.

Какой вывод из предшествующего изложения можно сделать? Мутагенез имеет большое значение в формооб­разовании. Теоретически его роль может быть проде­монстрирована многими убедительными соображениями Но конкретное его исследование пока мало дало для понимания процессов популяционной дифференциации и расообразования. И в том и в другом случае весьма ве­роятно большое значение дифференцированного мути­рования, причинами которого могут быть одинаково как внутренние факторы, так и внешние обстоятельства

Роль смешения в формообразовании и конкрет­но в расообразовании продемонстрирована в отличие от мутагенеза большим количеством примеров. Смешение популяций и рас было таким мощным историческим про­цессом, что его всегда рассматривали как один из са­мых фундаментальных факторов расообразования. То, что на Земле нет чистых рас. давно стало общим мес­том в любом учебнике антропологии. К этому можно до­бавить, что на Земле нет и чистых популяций. Но по­мимо этого, если можно так выразиться, микросмешения или смешения между популяциями и отдельными сосед­ними местными расами, существуют на земной поверх­ности огромные участки суши, население которых сло­жилось в процессе контактов и смешения больших ра­совых ветвей человечества — монголоидов, негроидов и европеоидов.

Контакты эти проходили еще в древности и привели к образованию переходных, чаще всего по проис­хождению смешанных, но иногда и недифференци­рованных типов, распространенных в районах, погранич­ных между ареалами больших рас. Это население За­падной и Южной Сибири, Приуралья, Казахстана и Средней Азии, пограничное между европеоидами и мон­голоидами. Население Юго-Восточной Азии — погра­ничное между монголоидами и австралоидами, а Север­ной Африки, Центральной и Южной Индии, — пограничное между европеоидами и негроидами. Пожалуй, расселение смешанных типов в контактных зонах меж­ду большими расами является основным свидетельством именно древнего смешения.

Однако многочисленные смешанные типы, сложив­шиеся в процессе метисации основных расовых ветвей, имеют и сравнительно недавнее происхождение. Они об­разовались буквально на глазах истории, в ходе евро­пейского расселения после эпохи великих географиче­ских открытий и насильственных переселений больших масс людей уже в период капитализма. Подробнее свя­занные с этим процессы будут рассмотрены дальше, в последнем разделе, посвященном расообразованию в современную эпоху, здесь же ограничусь лишь перечис­лением смешанных типов позднего смешения. Это насе­ление Латинской Америки, многочисленные группы рус­ских старожилов в Сибири, японско-гавайские метисы, европеоидно-негроидные метисы Карибского бассейна и т. д. В отличие от древних смешанных типов их рас­селение не приурочено закономерным образом к ареалам больших рас и целиком определяется не географически­ми причинами, а историческими событиями последних столетий.

В дополнение к сказанному об отборе и его роли в расообразовании хочется обратить внимание на про­тиворечие широко распространенной в философской, исторической и даже генетической литературе точки зре­ния. Речь идет о затухании действия отбора по многим наблюдаемым фактам, например сильной селекции по системе резус или аномальным гемоглобинам.

Есть некоторые экспериментальные данные и теоре­тические разработки, на основании которых можно ду­мать, что вообще весь генетический полиморфизм (т. е. существование нескольких наследственно закрепленных фенотипов по очень многим системам признаков) если не целиком, то во многом обязан своим возникновением естественному отбору. Последний и поддерживает его на определенном уровне от поколения к поколению. Озна­чает ли это, что правы те исследователи, в основном за­падноевропейские и американские, которые считают, что отбор является такой же могучей расообразующей си­лой в современном обществе, каким он был в древние эпохи, на заре расообразования? Многочисленные расче­ты скорости изменения признаков противоречат этому и показывают, что важнейшие морфологические особен­ности современного вида человека остаются практиче­ски стабильными от верхнего палеолита до современно­сти. Следовательно, правильнее говорить не о затуха­нии действия отбора в современную эпоху, а о затуха­нии его действия как формообразующей силы.

Как же в таком случае действует отбор, в какой форме он выступает и какова его расообразующая функ­ция? При многообразии природной и общественной сре­ды современных популяций и рас он выступает в рас­сеивающей форме, одновременно закрепляя в раз­ных условиях противоположные фенотипы, усиливая популяционное и расовое разнообразие человечества. Правда, сейчас, как уже отмечалось, имеет место и про­тивоположная тенденция, о которой свидетельствуют пе­речисленные смешанные типы позднего происхождения. Но это тенденция нескольких последних веков, тогда как закрепление отбором популяционного и расового разнообразия человечества начало осуществляться сра­зу же после полного или почти полного освоения суши, т. е. минимум со среднего палеолита.

• ← Соціальні фактори расоутворення
• Зональне расоутворення →