На окраїні білого суспільства

В 1963 г. мне посчастливилось в составе патруля, направлен­ного отделом по улучшению быта аборигенов администрации Северной территории, участвовать в поездке на племенные земли пинтуби. Их адрес: пустыня Гибсона, 128—126° в. д., 24—22° ю. ш. Руководил патрулем стар­ший научный сотрудник отде­ла Джерими Лонг, антрополог по специальности. Четыре везде­хода забросили нас на 320 кило­метров в глубь штата Западная Австралия, на 900 километров к западу от Алис-Спрингса. Там мы встретили первобытных людей, может быть, последних на земле людей каменного века, живущих небольшими семейными группами по 5—11 человек. Бесплодная пустыня, которая служит им до­мом, песчаные холмы, поросшие лишь спинифексом, не могут накормить и напоить значитель­ные племенные образования. Толь­ко группы не больше 12 человек выживают в этом районе, где почти не водятся кенгуру. Воды в жалких озерках пустыни и водоемах едва-едва хватает при кочевом образе жизни, но часто случается, что не оказывается во­ды именно тогда, когда она больше всего нужна. Недаром мне то и дело приходилось слышать слово «погиб» от сопровождав­ших нас аборигенов — провод­ников и переводчиков. Пустыня Гибсона по коварству не уступа­ет Сахаре — самое убедительное тому доказательство — кости людей и животных, валяющиеся вокруг высохших озерков. В по­исках воды человек может про­делать в жару 80 километров, но, придя с распухшим от жаж­ды языком к водоему и обна­ружив вместо воды сухой пе­сок, он уже не в состоянии идти дальше.

Двадцать лет я жил и работал среди аборигенов Северной тер­ритории и регулярно посещал отдаленные районы. Я привык встречать людей, которые добы­вают огонь трением и охотятся с помощью бумерангов и копий. Сотни этих людей, находящихся почти на первобытной стадии развития, живут в настоящее время в правительственных посел­ках и на станциях миссий: в Папунье, Юендуму, Хукер-Крике, Балго-Хиллсе, в миссии Уорбертон. Но я не думал, что на земле еще остались такие отсталые люди, как пинтуби.

Впервые я познакомился с пинтуби в Папунье. Одни из них жили там уже тридцать лет, другие — несколько дней. Среди первых был веселый человек по имени Джунката, принадле­жавший к «коже» (секции) Джубурула. Джунката известен во всей Центральной Австралии под про­звищем Ноузпег. Юношей он покинул пустыню Гибсона, где кочевал недалеко от озера Мак-Дональд, и прельстился легкой жизнью под сенью лютеранской миссии. Позднее он перебрался в Хаастс-Блафф, а потом в Па­пунью. Его дали нам в помощь как переводчика и проводника в страну заходящего солнца. Я буду часто упоминать этого приятного попутчика, который оказался неоценимым помощ­ником.

Ноузпег переводил, когда я беседовал в Папунье с Гуниа Джугурба Джабалджари, Вади Джугурба Джунгараи и Джалюри Джабалджари.

Гуниа, Вади и Джалюри отве­чали на мои вопросы тихими голосами. Вади вообще разгова­ривал чуть ли не шепотом, едва раздвигая губы. В пустыне нет шума, который надо перекричать, да профессиональные охотники и не производят лишних звуков. Слишком длинные интервалы меж­ду приемами пищи напоминают им, что не следует распугивать дичь разговорами. Если бы Вади мог ответить на вопрос одними знаками, он предпочел бы вовсе не раскрывать рта. Потом я убедился, что так ведут себя все кочевники-пинтуби.

От этой тройки я узнал, что жители пустыни боятся самолетов, изредка пролетающих над их страной по пути в неизвестные миры. Гуниа, Вади и Джалюри при появлении самолета каждый раз прятались в кусты спинифекса. Спинифекс называется также дикобразовой травой — его иголки прокалывают даже самую тол­стую кожу. Каково же было прятаться в нем, особенно наги­шом! Гуниа и Вади пережили и другие ужасы, даже сейчас они вспоминают о них явно со страхом. Первый увиденный ими автомобиль был грейдер Феде­рального министерства снабжения, прокладывавший через пустыню дорогу от Алис-Спрингса до Перта, всего свыше двух тысяч кило­метров. Кочевникам, никогда не видившим автомобиль, грейдер показался чем-то вроде дино­завра, который с ревом пресле­дует их по дюнам, откусывая ломти земли огромной стальной пастью, ощупывая ее закруглен­ными лапами и непрестанно изрыгая гарь и пыль.

Ноузпег расспросил Гуниу и Вади и очень живо повторил их рассказ мне. Они тогда перепуга­лись до смерти. Они бежали, спа­сая свою жизнь, не разбирая дороги, продирались через спи­нифекс, пересекали дюны. Неде­лями они прятались, не разжигая костров, чтобы не выдать своего присутствия. Когда они наконец вернулись, чудовище, к счастью, ушло, но постоянным напомина­нием о прошедшей здесь не­чистой силе остался гигантский след: отпечатки широких тракторных шин и бесконечная «дорога», выбитая в почве пустыни. Они приблизились к ней дрожа от страха — как бы сам след не набросился на них и не сожрал! Ибо эти люди никогда не видели больших следов, чем след кен­гуру.

От Вади и Гунии я из первых уст услышал, как трудна жизнь в пустыне. Они рассказали, что постоянно испытывали чувство голода, а иногда не ели по два дня и даже дольше. Но до моего сознания тогда не дошло, что они вообще никогда не наедались досыта. Я еще не знал, что обед для пяти или шести пинтуби может состоять из одной гуаны или горсточки маленьких ящериц. Не знал я также, какие скудные водоемы имели в виду эти люди, говоря о воде. Мне представ­лялось, что где-то в пустыне мы найдем большие естественные источники. Ведь карта местности испещрена синими пятнышками, носящими гордые названия: озеро Мак-Дональд, озеро Маккей, озе­ро Гопкинс, озеро Уил и т. д. На самом деле озеро Мак-До­нальд представляет собой всего-навсего лужицу соленой воды, и все остальные «озера» точно такие же. Пусть читатель, встречая эти названия на страницах моей книги, сам мысленно ставит слово «озеро» в кавычки.

Я спросил Гуниу, Вади и Джа­люри про море, но они не слы­шали о нем. Я спросил, знают ли они, что такое рыба. Нет, ко­нечно, они не знали. Я дал Гунии несколько серебряных монет. Он осмотрел их, не зная, что с ними делать. Когда Ноузпег объяснил, что на них можно приобрести муку, сахар и чай, его глаза загорелись. А ему уже было двадцать пять лет! Вот, подумал я, передо мной сидит совершенно неискушенный чело­век. Через неделю, однако, я встретил аборигена, который ни­когда не видел муки, сахара и чая.

Гуниа, Вади и Джалюри в душе еще были кочевниками и охот­. никами и навсегда останутся ими, хоть они и живут в Папунье, на ее окраине. Если я нуждался в доказательстве, то получил его в тот же день. Они внимательно слушали Ноузпега, переводившего мой вопрос. В это время над нашими головами зачирикала птич­ка. Они немедленно насторожи­лись, руки их потянулись к копьям, которых не было рядом. Тут же они вспомнили, что находятся в месте, где сколько угодно всякой пищи, и расслабились. Но прежде они отдали дань извечной заботе, владеющей каж­дым охотником пинтуби: добыть пищу, чтобы выжить. Пища или смерть!

А какие страдания терпят пинту­би при болезни и несчастных случаях!

История, рассказанная мне Вади, случилась с одноруким Нгугуди Джипула из субсекции Джубурула, племенным братом Ноузпега. В начале 50-х годов Нгугуди решил расстаться с пустыней и пошел искать более легкой жизни на лютеранской станции в Хаастс-Блаффе. Вскоре, однако, он был задержан полицией как свидетель преступления. Хотя самого Нгугуди ни в чем не по­дозревали, его сковали с другим человеком цепью и привязали к дереву, чтобы он не сбежал от предстоящего следствия. Нгу­гуди, человек пустыни, еще мало соприкасавшийся с цивилизацией, испугался. Всю ночь он бил камнем по цепи; к утру одно ее звено поддалось и ему удалось бежать. Но браслет от наручников остался у него на руке. К несчастью, его устройство было таково, что чем настойчивее Нгугуди старался освободиться, тем туже он смы­кался. Много недель он скрывался в буше, опасаясь вернуться, и только когда началась гангрена и боль стала нестерпимой, ему пришлось выйти. Но было уже поздно, в больнице Алис-Спринг-са ему ампутировали руку. С тех пор его называют Пэдди Наруч­ники, что звучит гневным обличе­нием бессмысленной жестокости, совсем недавно царившей на тер­ритории. Другой человек, Вальтер Талбулда, носит прозвище Человек в цепях: он долгое время ходил в железных оковах, наложенных на него законом.

Вторая история — о человеке, которого убила природа, про­явив необычайную жестокость. Это Виндару из субсекции Джангала. Около озерка Ватублу он преследовал в пустыне дикобра­за, которого хотел заполучить на семейный обед, и полез вслед за ним в нору. Виндару с трудом протиснулся в проход, который сужался настолько, что он не мог в нем ни повернуться, ни освобо­диться. Так он и умер, стоя на четвереньках…

Эти эпизоды, как ни ярко они выявляют стойкость пинтуби, все же рассказывают о судьбах отдель­ных людей. В последующие недели я узнал, что весь этот народ постоянно страдает от недоедания, граничащего с голодом, от холода, от палящего зноя в летние месяцы. Но, ведя такую жизнь из поколе­ния в поколение, они не чувствуют себя страдальцами.

Прежде чем перейти к описанию нашего путешествия, сообщу не­сколько исторических и других данных о пинтуби и их стране.

Первое знакомство белого чело­века с этим краем, правда мимо­летное, относится к 1873 г., когда экспедиция полковника Эгертона Уорбертона прошла от Алис-Спрингса до плато Кимберли на северо-западе Западной Ав­стралии. Хотя их маршрут про­легал совсем близко от озера Маккей, исследователи его не заметили, оно было открыто только в 1930 г. с воздуха. В 1933 г. австралийский путешественник

Майкл Терри на пути в Танами проследовал на верблюдах через северную часть племенной тер­ритории пинтуби. Он дал наиме­нования многим географическим объектам. В походном журнале Уорбертона часто упоминается об аборигенах, иногда их называют «враг». Я не сомневаюсь, что это были пинтуби, «хотя мы разыски­вали их намного южнее — между озерами Маккей и Мак-Дональд.

Из-за отсутствия воды Уорбертону пришлось провести в пустыне на одном месте 56 дней. Раз­ведывательные партии, которые он высылал в разные стороны, в конце концов обнаружили небольшое озеро в 160 километрах от его базового лагеря, и он смог попол­нить свои запасы.

В 1897 г. западную часть Запад­ной Австралии пересек досто­почтенный Давид Карнеги на пути из Холс-Крика в Калгурли. Карнеги предпринял несколько вылазок на верблюдах в восточ­ные и северные районы Западной Австралии. Экспедиция 1896— 1897 гг. была финансирована им самим за счет прибылей от до­бычи золота. Карнеги достиг Холс-Крика и открыл там новые золотоносные месторождения. Обратно он возвращался по вос­точному берегу озера Маккей, от которого повернул на юго-запад и перевалил через хребет Ролинсон. Два года спустя он издал книгу о своем путешествии «Спинифекс и песок». Первым пустыню Гибсона исследовал по-настоящему в 1874 г. Эрнст Джайлс, он же дал ей название по имени молодого австралийца, участника экспедиции, который пошел искать воду и не вернулся. Случилось это около гор Альфред и Мэри, километрах в полутора­ста к юго-западу от нашей основ­ной базы в Джупитер-Велл.

Скорее всего случайные путе­шественники не раз проезжали на верблюдах вблизи этого района, но вряд ли кто-нибудь из них достигал границы Западной Ав­стралии. Только с 1957 г., когда экспедиция Эванса достигла озера Маккей, начались контакты с жи­вущими в пустыне пинтуби, кото­рые, впрочем, были случайными. Наш патруль должен был дока­зать, что еще существуют семей­ные группы, которые никогда не видели белого человека.

Пинтуби находятся в постоян­ном движении. Их земля небогата пищей и водой, и как только то или другое оскудевает на обжитой было территории, всей группе приходится искать новое место­жительство. Поэтому пинтуби обычно не пытаются строить себе жилища из спинифекса или кустарника, а ограничиваются заграждениями от ветра. Проехав несколько сот километров, я толь­ко один раз видел «дом» из спинифекса и мульги, построен­ный вокруг дерева, служащего как бы каркасом.

Копья из твердого дерева (я ни разу не видел бумеранга), вумеры (копьеметалки), куламоны (корытца из дерева или древес­ной коры. — Прим. пер.) для переноски детей, сосуды для хранения воды — вот и весь инвентарь пинтуби. Кремневых наконечников для стрел я не встречал.

Пинтуби глубоко религиозны, суровые условия существования затрудняют для них духовную жизнь, а то и делают ее вовсе невозможной. Люди, показывав­шие нам Священное Сновидение или тотемический центр Умари, называемый также Старик с Камен­ными Женами, были исполнены глубокого благоговения.

О характере кочеваний этого народа и его численности можно только строить предположения. Вероятно, в настоящее время пинтуби осталось не больше двух­сот человек. Из них около двух третей уже покинуло пустыню и живет в Папунье, Юендуму, Валго-Хиллсе и Уорбертоне, где они поселились племенными об­щинами, чтобы не утратить свой родной язык и культуру. Живя в этих центрах, пинтуби вступают в брачные отношения с другими племенными группами, и границы между племенами, и всегда-то нечеткие, стираются окончатель­но.

Итак, аборигены смогли сменить ненадежную участь независимых кочевых охотников на оседлую жизнь на окраине белого обще­ства. Последствием этой перемены повсюду в Австралии явилось почти полное разрушение древней социальной структуры, которая была прекрасно приспособлена к потребностям бродячих охот­ников. Главная роль в ней при­надлежала старикам — храните­лям практических навыков и религиозных верований, помогав­ших выжить в пустыне. Но когда вы получаете готовую еду из столовых и закусочных, старики с их знаниями ритуалов и мифов утрачивают прежний авторитет.

Влияние стариков основывалось на том, что они якобы могли покарать провинившегося смертью. Джерими Лонг в монографии об изменениях в образе жизни пинтуби в Папунье пишет, что моло­дежь знает — в случае надобно­сти старики могут наслать смерть — и все еще опасается сверхъестественных чар. И тем не менее старые законы соблю­даются все менее ревностно, к власти старейшин относятся далеко не так почтительно, как до контактов с белыми людьми. Аборигены, заключает Джерими Лонг, воспринимают обычаи бело­го человека так же легко, как надевают его платье. И тут я с ним не согласен. Несколько дней спустя я убедился, что человек, всю свою жизнь ходивший нагим, отнюдь не легко привыкает носить одежду.

• ← Передмова
• Перша зустріч →