Они рассказывали о чудесах, подобно путешественнику, возвратившемуся из дальних стран, о силе ураганов, невиданных птицах, чудовищах из глубины моря с причудливыми чертами человека и зверя, увиденных или померещив­шихся им со страху.

Тацит, римский историк I в.

Как только люди научились совершать далекие морские путешествия, они обна­ружили, что в разных странах животные и растения не одинаковы. Примерно в 520 г. до н. э. карфагенский мореплава­тель Ганнон с флотилией численностью 60 кораблей проплыл вдоль западного берега Африки к югу от Гибралтарского пролива до тех мест, где в наше время на­ходится государство Либерия. На одном из островов — возможно, на острове Шербро — у берегов Сьера-Леоне он пой­мал нескольких шимпанзе, которых при­нял за диких волосатых людей. Признав эти существа несговорчивыми, Ганнон привез их шкуры в Карфаген в дар бо­гине Юноне. В последующие столетия греки и римляне не раз привозили в Ев­ропу зверей из Африки и Азии. Римские императоры заставляли управляющих своими провинциями отлавливать зверей, которые водились в тех местах, и приво­зить их в Рим для представлений с гла­диаторами. Около 80 г. до н. э., когда император Тит праздновал открытие Ам­фитеатра Флавия (впоследствии назван­ного Колизеем), было показано 5000 ди­ких животных. Римляне могли любовать­ся крокодилами, леопардами, гиппопотамами, носорогами, слонами, жирафами и страусами из Африки, львами из Малой Азии и даже тиграми из Индии.

В наше время почти все знают, что каждый вид растений и животных в своем распространении ограничен определенной местностью. Так, путешественник, при­ехавший из северных районов США на отдых во Флориду, может увидеть не­обычные капустные пальмы, мрачные виргинские дубы, «задрапированные» ис­панским мхом, болотные кипарисы, рас­тущие в воде и окруженные своеобразны­ми дыхательными корнями, напоминаю­щими колена, магнолии с крупными вос­ковыми цветками, маленьких зеленых ящериц на оконных сетках, аллигаторов, греющихся на солнце в придорожных канавах, полет белой каравайки (Eudocimis albus) над болотом, поросшим осокой. Этих животных и растений нет у него на родине — где-нибудь в Детройте, Клив­ленде или Нью-Йорке. Путешественник, пересекающий страну с востока на запад, заметит изменения в дорожных знаках: если где-нибудь в центре континента обыч­ны призывы «Предупреждайте лесные по­жары!», то дальше они сменяются на «Предупреждайте степные пожары!». Это объясняется тем, что леса на востоке страны, по мере продвижения на запад, уступают место высокотравным прериям.

Если любитель-садовод переберется на житье из одного штата в другой, он вскоре заметит, что многие из его любимых рас­тений не могут расти в саду около его но­вого дома. Так, например, житель Нью-Йорка, перебравшийся на полуостров Флорида, вместо лилий, тюльпанов, гиа­цинтов и крокусов встретит там множест­во барвинков, гибискусов, пуансеттий, са­говников и пальм. Человек, привыкший много времени проводить на лоне приро­ды, знает, что даже в пределах одной и той же местности данный вид животного или растения встречается лишь в определен­ных условиях. Рыболов, удящий на муху гольца (Salvelinus fontinalis), закинет свою удочку в холодные воды горных стрем­нин, а не в теплые воды пруда на близле­жащей равнине. Так и охотник, выслеживает ли он крупную дичь или маленького лесного сурка около своей фермы, очень быстро научится распознавать типичные местообитания животных, на которых он охотится.

О том, что различные животные оби­тают в различных природных условиях, было известно со времен классической древности, однако в причины этих разли­чий никто никогда достаточно глубоко не вникал. Мы лишь догадываемся, что приспособленность организма к опреде­ленным условиям среды в какой-то мере определяет особенности его распростра­нения. Так, можно предполагать, что густой белый мех белого медведя, столь необходимый для его жизни в снегах холодного севера, был бы невыносимо жарким и слишком заметным в тропи­ческих джунглях. Однако одной лишь приспособляемостью к условиям среды невозможно объяснить особенности рас­пространения животных и растений. В ка­честве примера приведем удивительное сходство некоторых животных и расте­ний на противоположных частях земного шара. Почему некоторые растения и жи­вотные восточных штатов США имеют своих ближайших родичей в далеком Китае? Мы уже упоминали аллигатора, нежащегося на солнце в придорожной канаве во Флориде. Это крупное пресмы­кающееся встречается (там, где его еще не успели истребить) в низменных юго-восточных районах США, от залива Ал­бемарл в Северной Каролине до реки Рио-Гранде в Техасе, в бассейне Мисси­сипи вверх по течению до Арканзаса и в юго-восточной части штата Оклахома. Кроме упомянутого аллигатора, суще­ствует еще лишь один вид этого рода, распространение которого ограничено нижней частью бассейна реки Янцзы в Ки­тае. Родство этих двух аллигаторов — американского и китайского — очевидно, и нет сомнения, что они происходят от общего предка. Почему же они живут в столь далеких частях земного шара?

Эта проблема еще больше заинтересует нас, если мы вспомним, что сходного типа распространение свойственно и крупным рыбам веслоносам. Имеется лишь два вида веслоносов. Один из них обитает в бассейне реки Миссисипи, а дальше к северу — в бассейне Великих озер, тогда как другой вид живет в Китае, в реке Янцзы, и, может быть, еще севернее, в реке Хуанхэ.

И еще один пример. Большая скрыто-жаберная саламандра, обычно называе­мая аллеганским скрытожаберником, оби­тает в горных ручьях на востоке США, а также в центральной части штата Мис­сури. Она водится также в ручье, проте­кающем у южного края плато Озарк, где выглядит несколько иначе. Весьма близкая к ней и еще более крупная сала­мандра, так называемая исполинская са­ламандра, живет в горных ручьях Запад­ного Китая. Несколько отличающаяся от нее саламандра встречается в ручьях западной части японского острова Хон­сю. Перечисленные саламандры — един­ственные живые представители семейства скрытожаберных саламандр.

Фаунистическое сходство между Ки­таем и восточными штатами США очень велико — оно распространяется на мле­копитающих, птиц, змей, ящериц, лягу­шек, саламандр, рыб и беспозвоночных. Еще сильнее выражено сходство во флоре этих районов.

Но существуют еще более удивитель­ные примеры распространения, застав­ляющие биогеографов призадуматься над ними. В Калифорнии обитают три мало­известных близких вида хвостатых зем­новодных — саламандр, известных под общим названием паутинопалых сала­мандр. Один вид — меловая саламандpa — встречается на очень ограниченной части округа Марипоса, под камнями; другой вид — саламандра Шаста — при­урочен к немногим местам в округе Шаста и обитает там в пещерах и расщелинах скал, третий вид — саламандра горы Ма­унт-Лайелл — встречается там и тут на западных склонах центральной и южной Сьерра-Невады, где живет высоко в горах у подножия скал. Есть еще два вида са­ламандр, по внешнему виду и образу жизни сходных с упомянутыми, но отли­чающихся от них своим распростране­нием: один вид обитает во французских и итальянских приморских Альпах и в Апеннинах, а другой встречается только на острове Сардиния в Средиземном море.

Можно привести еще целый ряд зага­дочных случаев распространения, показывающих, что в любой части земного шара можно встретиться с не менее слож­ными проблемами. В Южной Америке много видов черепах, которые прячут голову, сгибая шею набок. В связи с этой особенностью они получили название бо­кошейных черепах и были выделены в два различных семейства. Представители одного семейства называются пеломе­дузами. Помимо Южной Америки, они встречаются также в Африке и на Мадагас­каре. Однако, судя по многочисленным ископаемым остаткам, пеломедузы когда-то жили в Европе, Азии и Северной Аме­рике. Следовательно, существующие в настоящее время пеломедузы — это древ­няя реликтовая группа, которая некогда была широко распространена по всему земному шару. Как же обстоит дело с другим семейством — так называемыми змеиношейными черепахами?

Они встречаются не только в Южной Америке, но также в Австралии и на Но­вой Гвинее; ископаемых остатков за пределами этих двух в настоящее время разорванных частей ареала от них совер­шенно не осталось. Почему же змеино­шейные черепахи не достигли других рай­онов земного шара? Мы знаем, что змеиношейные черепахи приурочены исклю­чительно к пресной воде. Так как же могли эти черепахи, которые не встречаются даже в солоноватых прибрежных водах, преодолеть морское пространство, равное половине окружности Земли?

Расселение других живых организмов нередко сходно с расселением представителей либо одного, либо другого семей­ства бокошейных черепах. Так, распрост­ранение одного семейства лягушек, кото­рое включает и африканских шпорцевых лягушек и плоскую «суринамскую жабу» с ее южноамериканскими родичами, очень похоже на распространение пеломедуз. Распространение другого семейства ля­гушек, представители которого носят на­звание свистуны, в общих чертах сходно с распространением змеиношейных чере­пах, которые в настоящее время имеют два центра обилия: Австралия — Новая Гвинея и тропики Нового Света, и, как кажется, не оставили ископаемых остат­ков за пределами двух областей их совре­менного распространения.

В отличие от змеиношейных черепах свистуны проникли к северу в Централь­ную Америку и Мексику и даже немного на крайний юг США.

Распространение сумчатых млекопита­ющих также напоминает нам распростра­нение змеиношейных черепах. Сумчатые особенно многочисленны и разнообразны в Австралии — родине кенгуру, валлаби, бандикутов, коала, вомбатов и подобных им животных. Пять семейств сумчатых населяют Австралийско-Новогвинейскую область, причем несколько видов проник­ли в северном направлении на острова за­падной части Тихого океана. Два других ныне существующих семейства сумчатых включают в основном южноамериканские виды, за исключением нескольких видов, проникших на север, в Центральную Америку, и одного вида — виргинский опос­сум, область распространения которого заходит далеко в Северную Америку. Найденные за пределами современных центров распространения сумчатых ис­копаемые остатки свидетельствуют о том, что одно семейство сумчатых, к которому относится наш виргинский опоссум, мно­го веков назад процветало в Европе.

Круг биогеографических проблем не ограничивается только вопросами разоб­щенных областей распространения. Возь­мем, например, всем хорошо известных жаб — небольших, покрытых бородавка­ми земноводных. Представители много­численных родов жаб, отличаясь друг от друга своими размерами и особенностями местообитаний, сходны в том, что часть своей жизни проводят в пресной воде — сначала в виде икринок, а затем в виде головастиков, которые в конце концов превращаются в наземную жабу. Ни ик­ринки, ни головастики, ни взрослые жабы не могут долго находиться в соленой воде. Даже узкий морской залив — серьезное препятствие для их распространения. Ка­залось бы, эти земноводные не имели никаких шансов широко расселиться по всему земному шару. Но, к нашему удив­лению, жабы достигли почти всех основ­ных массивов суши, за исключением Ма­дагаскара, Австралийской области и арк­тической зоны. Каким же путем жабы, по всей видимости плохо приспособлен­ные к преодолению естественных препят­ствий, распространились более широко, чем большинство млекопитающих, птиц и рептилий?

Почему на крайнем юге Флориды име­ется множество вест-индских растений и очень небольшое число вест-индских жи­вотных? Почему крайний юго-запад Аф­рики отличается весьма своеобразной флорой и не отличается столь же своеоб­разной фауной? Почему гигантские сухо­путные черепахи живут на отдаленных маленьких островках Тихого и Индий­ского океанов? Почему в умеренной зоне Южной Америки обширные пространства заняты степями, похожими на северо­американские прерии, но почему там нет стад травоядных животных, за исключе­нием завезенного туда человеком круп­ного рогатого скота? Проблемы биогео­графии чрезвычайно увлекательны, и, как мы увидим дальше, не менее увлекательно их решение.

Итак, мы видим, что каким бы необыч­ным ни было распространение каких-либо растений или животных, всегда можно найти аналогичные примеры. Так, рас­пространение лягушки может быть сход­но с распространением черепахи, аллига­тора — с рыбой, тритона — с деревом, папоротником или насекомым. Короче говоря, существуют типы распростране­ния животных и растений, и они особенно интересуют биогеографа, который хочет знать, каким образом сложились эти ти­пы. Для того чтобы в этом разобраться, биогеограф пользуется данными различ­ных областей наук. Его интересует и со­временный климат и геология, условия естественной среды в далекие века и ис­копаемые организмы, океанография и биология самих животных и растений. Конечно, часть биогеографов занимается изучением определенных групп организ­мов. А так как сравнительно мало иссле­дователей интересуются растениями и жи­вотными в одинаковой мере, то биогео­графия иногда делится на зоогеографию, изучающую распространение животных, и фитогеографию, изучающую распрост­ранение растений. Однако, как мы уже знаем, есть много различных животных и растений, характеризующихся одинаковыми ареалами, и изучение одной группы организмов может оказаться ключом к пониманию распространения совершенно других организмов. Таким образом, ус­пехи биогеографического исследования в большой степени зависят от широты кру­гозора исследователя.

В последующих главах книги будет показано, как биологи выявляют геогра­фические ареалы растительных и живот­ных видов и как биогеографы анализи­руют выявленные ими типы распростра­нения. Мы рассмотрим эти типы на суше и в пресных водах.

• ← Введение
• Как биогеограф собирает свой материал →