Духовна культура епохи розкладання первісного суспільства
Російська
На жаль, цей запис доступний тільки на
Російська.
К сожалению, эта запись доступна только на
Російська.
Развитие положительных знаний и искусства. Бурные экономические и социальные процессы эпохи распада первобытнообщинного строя способствовали дальнейшему росту начатков положительных знаний. Развитие земледелия, в особенности ирригационного, требовавшего точного определения сроков полива, начала полевых работ и т. д., привело к упорядочению календаря, а следовательно, и астрономических наблюдений. Если меланезийцы не пошли дальше различения звезд и планет, то полинезийцам уже были известны многие отдельные звезды и созвездия. Возможно, что на рубеже классового общества стали применяться простейшие астрономические приборы: по крайней мере, древние майя уже пользовались для фиксации точки наблюдения двумя перекрещенными палками. Первые календари обычно были лунными, т. е. были основаны на наблюдениях за изменением фаз Луны, воспоминание о чем сохранилось во многих современных языках (ср., например, русск. месяц — Луна и календарная единица, английск. Moon — Луна и month — месяц). Но лунный месяц состоял приблизительно из 29,5 суток, лунный год был на 11 суток короче солнечного, а необходимость согласования лунного и солнечного года стимулировала развитие математических знаний. В этом же направлении действовали и другие процессы эпохи: скотоводство требовало подсчета поголовья скота, развитие обмена — исчисления мерил стоимости. Необходимость обращения с большими числами и развитие абстрактных представлений привели к появлению числовых разрядов и систем счисления, в основание которых были положены разные, но по большей части связанные со счетом на пальцах принципы. Так, в распространившейся в Тропической Африке пятеричной системе счисления за единицу второго разряда принято число пальцев руки, в современной десятичной и сохранившейся в виде языковых пережитков двадцатичной (ср. французское quatrevigne.— четырежды по двадцать — восемьдесят) системе — соответственно число пальцев обеих рук и всех пальцев на руках и ногах. С важнейшими процессами эпохи была, по-видимому, связана и начавшаяся дифференциация математических знаний: зарождение частного землевладения вызвало к жизни, как показывает само название этой науки, начатки геометрии, т. е. «землемерия».
Подобным же образом обстояло дело с развитием других отраслей положительных званий. Создание укреплений и постройка таких усовершенствованных сухопутных и водных транспортных средств, как повозка и парусный корабль, способствовали развитию не только математики, но и механики. С возникновением выплавки рудных металлов зародились металловедение и в какой-то степени химия. Сухопутные и морские походы, связанные с грабительскими войнами, послужили накоплению тех же астрономических наблюдений, а также географии и картографии. Полинезийцы во время своих длительных морских походов пользовались картами из палочек и камешков, изображавших острова, морские пути, направления течений и ветров. Война сыграла свою роль в развитии хирургии, теперь уже не только справлявшейся с ампутацией поврежденных конечностей или трепанацией черепа, но и подходившей к таким сложным операциям, как известные древним индийцам и майя пластические операции носа (ринопластика). Рост народонаселения и развитие скотоводства увеличили опасность заразных заболеваний, эпидемий и эпизоотии; борясь с ними, первобытная медицина местами, как, например, в Восточной Африке, эмпирически пришли к примитивным предохранительным прививкам ослабленной формы болезни.
Значительно медленнее развивались зачатки обществоведческих знаний. Здесь по-прежнему господствовали тесно связанные с религией мифологические представления о чудесной природе всех основных явлений хозяйственной, общественной и идеологической жизни. Вот как, например, звучит в передаче Геродота так называемая первая этногоническая легенда скифов, объясняющая их происхождение, занятия, этносоциальный состав и политическое устройство. «Скифы говорят, что их народ моложе всех других и произошел следующим образом: в их земле, бывшей безлюдной пустыней, родился первый человек, по имени Таргитай; родителями этого Таргитая они называют, по моему мнению неверно, Зевса и дочь реки Борисфена. Такого происхождения был, по их словам, Таргитай, а у него родились три сына: Липоксай, Арпоксай и младший Колаксай. При них упали-де с неба на скифскую землю золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша. Старший из братьев, первым увидев эти предметы, подошел ближе, желая их взять, но при его приближении золото воспламенилось. По его удалении подошел второй, но с золотом повторилось то же самое. Таким образом, золото, воспламеняясь, не допускало их к себе, но с приближением третьего брата, самого младшего, горение прекратилось, и он отнес к себе золото. Старшие братья, поняв значение этого чуда, передали младшему все царство.
И вот от Липоксая-де произошли те скифы, которые носят название рода авхатов: от среднего брата Арпоксая — те, которые называются катиарами и трапиями, а от младшего царя — те, что называются паралатами; общее же название всех их сколоты, по имени одного царя; скифами назвали их эллины» (Геродот, IV, 5—6). В этой легенде есть элементы и историко-этнографической концепции (представление о местном происхождении и этническая характеристика скифов), и социально-политической доктрины (представление о божественном происхождении царской власти и главенства царских скифов — паралатов), но они еще почти не выделились из общего религиозно-мифологического миропонимания. Все же некоторые начатки обществоведческих знаний, по преимуществу те из них, которые имели практическое значение для идеологического оформления процессов классообразования, стали получать в эту пору заметное развитие. Такова в особенности представленная в той же скифской легенде генеалогистика — знание родословий, в котором нуждалась родо-племенная знать как в доказательстве чистоты и благородства своей крови. Развитая генеалогистика и особые знатоки родословий этнографически засвидетельствованы во многих разлагавшихся родовых обществах; своеобразный рекорд, по-видимому, принадлежит полинезийцам о. Раротонга, у которых обнаружена генеалогия, насчитывающая 92 поколения.
К этому же времени относится зарождение правовых знаний, также еще с трудом отделимых от религиозных представлений. Это хорошо видно на примере первобытного (да и раннеклассового) судопроизводства, в котором решающую роль часто играли не обстоятельства дела, а «знамения свыше». Чтобы получить такие знамения, тяжущимся предлагался поединок или «божий суд» (ордалии (От позднелат. ordalium — суд)) — испытания клятвой, освященной пищей, ядом, погружением в воду со связанными руками и т. п. Предполагалось, что виновный погибнет, а невиновный останется невредим. Иногда даже подобные способы установления истины имели свое рациональное зерно: страх перед карой свыше не давал виновному принести клятву, проглотить освященную пищу или сковывал и делал его менее ловким, чем невиновный. Однако важнее другое: наряду с поединком и ордалиями в практику входили (например, у племен Западной Африки) и вполне рациональные методы дознания — осмотр места преступления, ознакомление со свидетельскими показаниями и вещественными доказательствами.
Появились или получили развитие новые формы искусства. Постройка оборонительных сооружений и рассчитанных на тысячелетия усыпальниц-дольменов положила начало монументальной каменной архитектуре. Отделение ремесла от земледелия сопровождалось замечательным расцветом прикладного искусства. Для потребностей родоплеменной знати создавались ювелирные украшения, дорогое оружие, посуда, одежда. В связи с этим получили распространение торевтика (От греч. torevo — вырезываю, чеканю), т. е. художественная чеканка, выбивка, тиснение металлических изделий, а также применение эмали, инкрустация драгоценными камнями, перламутром и т. д. Начальный этап художественной обработки металла отражен в искусно выкованных и гравированных тотемными знаками медных пластинах северо-западных индейцев, расцвет — в знаменитых скифских и сарматских изделиях, украшенных реалистическими или условными изображениями людей, животных, растений.

Изображение пантеры на скифской золотой бляхе…
Из других специфических для этой эпохи видов искусства отметим пышно расцветающий в связи с развитием грабительских и оборонительных войн героический эпос. Древневавилонские сказания о Гильгамеше и эпический раздел Пятикнижия, Илиада и Одиссея, Эдда и ирландские саги, Рамаяна и бедуинские предания об Антаре, Калевала и нартские сказания — все эти и многие другие классические образцы эпоса, сложившись в основном в эпоху разложения общинно-родового строя, донесли до нас воспоминания о нескончаемых войнах, героических подвигах, дележе военной добычи.
Тот на хасе (Хаса (кабардинск.) — совет, собрание мужчин-воинов) быть достоин, Кто мечом разрушил горы, Кто познал просторы мира, Кто прошел моря и сушу, Закаляя душу в битвах! — говорится в кабардинских нартских сказаниях. В устное народное творчество стали проникать классовые начала: поощряемые родоплеменной знатью певцы и сказители прославляли ее благородное происхождение, военные подвиги, заслуги, богатство.
Развитие религии. В процессе распада первобытнообщинного строя возникали или получали развитие адекватные новым условиям жизни формы религии. Переход к патриархату сопровождался становлением культа мужских предков-покровителей, как семейных, так и родовых. В некоторых позднематриархальных обществах, в частности у микронезийцев и кхаси, развился аналогичный культ женских предков. С распространением земледелия и скотоводства утвердились характерные для соседской общины сельскохозяйственные культы плодородия с их эротическими обрядами и человеческими жертвоприношениями, символизирующими передачу земле половой потенции человека, и особенно широко распространившимися образами умирающих и воскресающих духов. Отсюда в какой-то мере ведут свое начало позднейшие образы древнеегипетского Осириса, вавилонского Думузи, финикийского Адониса, фракийско-греческого Диониса и, наконец, Христа. Усиление племенной организации и образование союзов племен утвердило культ племенных покровителей, в образах которых причудливо сплелись черты духов инициации, культурных героев, олицетворенных явлений природы, духов-воителей и т. д. Особые, специфичные для данной эпохи формы религии составили культ устрашающих духов тайных союзов и культ племенных вождей. Этот последний у многих народов Океании, Африки, Южной Азии доходил до прямой сакрализации власти и особы вождя. В нем видели носителя благополучия племени, верили, что он может повелевать явлениями природы, обеспечить хороший урожай, удачный улов рыбы, военный успех. Вожди оставались объектом культа и после своей смерти: считалось, что они превращаются во влиятельных духов, помогающих своим соплеменникам и прежде всего своим потомкам и наследникам. Но еще бывало, что вождя, не оправдавшего ожиданий племени, развенчивали и смещали, а у некоторых народов Африки даже существовал обычай ритуального умерщвления одряхлевших и, следовательно, утративших свою священную силу вождей.

Человеческое жертвоприношение в древней Мексике
Все эти виды религии соединились и переплелись между собой, образовав политеистическое (От греч. poly — много и theos — бог) почитание одновременно семейно-родовых и племенных покровителей, аграрных и космических духов, страшных духов тайных союзов и окруженных священным ореолом вождей. Возникла иерархия объектов культа — от обычных духов до нескольких особо могущественных божеств. С развитием военной демократии и военной иерархии главенствующее положение чаще всего занимал культ племенного бога-воителя, черты которого обычно сливались с отдельными чертами других культов. Так, восточноафриканское племя масаи почитало как свое главное божество племенного бога-воителя Нгаи, имевшего в то же время и черты божества плодородия, дождя, неба; у другого восточноафриканского племени ваджага племенное божество Рува соединяло в себе черты бога войны, солнца, неба, плодородия, духа предка-родоначальника.
Одновременно с развитием религии выделялась особая группа служителей культа. Если некогда способность воздействовать на силы природы в принципе приписывалась всем или по крайней мере многим членам рода и религиозные функции выполнялись старейшинами лишь как представителями рода, то теперь этой способностью наделялись определенные лица, считавшиеся обладателями сильных предков-покровителей, чудесных качеств, тайных знаний и т. д. Такие лица становились профессиональными служителями культа — жрецами. Обычно они в той или иной степени монополизировали не только религиозные функции, но и некоторые положительные знания, толкование обычаев племени, судопроизводство. В одних случаях их иерархию возглавлял вождь, являвшийся главным жрецом, в других жрецы создавали собственную верхушку, соперничавшую со светской властью. Однако во всех случаях жрецы, в соответствии с общими тенденциями эпохи использовавшие свое положение для обогащения, смыкались с общественной верхушкой и обращали религию в орудие устрашения рядовых общинников, бедноты, рабов. Религиозная практика этого времени до такой степени способствовала укреплению власти вождей, что в буржуазной науке даже возникла теория сакрального, т. е. идущего от священнослужителей, происхождения государства. В действительности, как мы видели, дело обстояло не так просто: возникновение теократии было лишь одним из путей становления государственной власти.
Так в распаде первобытнообщинного строя религия постепенно стала средством идеологического воздействия на эксплуатируемые массы, средством освящения классового неравенства и государственного принуждения.
Разделение умственного и физического труда. В процессе разложения первобытнообщинного строя началось выделение профессионального умственного труда. В число таких профессионалов прежде всего вошли лица, занятые организаторско-управленческой деятельностью, главари и вожди общин и племен, которые в связи с усложнением хозяйственной и социальной жизни стали сначала частично, а затем и полностью освобождаться от непосредственного участия в производстве. Такую же возможность получили и другие представители правящей верхушки — военачальники и жрецы. Постепенно процесс разделения умственного и физического труда шел дальше, захватывая различные области культурной деятельности. Выдающиеся певцы, сказители, постановщики театрализованных мифологических представлений, знахари, знатоки обычаев, а до известной степени и мастера прикладного искусства получали возможность жить за счет преимущественно умственного труда. Их содержали как община в целом, так и в особенности правящая верхушка, начавшая использовать различные виды духовного творчества для укрепления своей власти над народом. Многие сказители, знатоки обычаев и другие профессионалы тяготели к вождям, становились их прихлебателями. Другие, напротив, оставались с народом и своим мастерством помогали ему в борьбе с развивавшейся эксплуатацией и произволом. Но каковы бы ни были ценностные ориентации этой древнейшей интеллигенции, сам факт выделения профессионального умственного труда, как и другие виды специализации, в огромной степени способствовал развитию и обогащению духовной культуры.

Судья-индеец…
Возникновение письменности. Апогеем развития духовной культуры первобытного общества, а вместе с тем и одной из наиболее четких граней, отделявших его от классовых цивилизаций, было создание упорядоченной письменности. Как правило, это происходило путем постепенного превращения пиктографической «предписьменности», передававшей лишь общий смысл сообщения, в идеографическое, или логографическое (От греч. idea — идея или logos — слово и grapho — пишу), письмо, в котором строго фиксированные знаки обозначали отдельные слова или, как в наших ребусах, их знаменательные слоги. Таково древнейшее так называемое иероглифическое (От греч. hieros — священный и glipho — вырезываю; вырезанный на камне священный знак) письмо шумеров, египтян, эламитов, критян, китайцев, майя и других народов. Позднее из идеографического письма возникли более развитые слоговые и буквенно-звуковые (алфавитные) системы письменности, почти полностью лишившиеся картинного характера первоначальной письменности. Идеография удержалась лишь в Китае.

Древнейшая иероглифическая надпись майя…
Возникновение упорядоченной письменности было связано с потребностями формировавшихся классовых обществ и государств, нуждавшихся в организации деловой и официальной переписки, записи религиозных ритуалов, норм поведения, деяний правителей. В отличие от общедоступной примитивной пиктографии идеография требовала длительного специального обучения и была недоступна широким массам. Более того, хранители идеографии (а очень часто, вероятно, и создатели) — жрецы на первых порах держали ее в строгой тайне и окружали мистическим ореолом. Во многих раннеклассовых обществах письменность была привилегией жрецов и знати. Однако и в их руках она отныне стала новым мощным средством накопления и передачи знаний, новым орудием развития культуры.
Древнейшие идеографические системы возникли в 4 тысячелетии до н. э. в Шумере и Египте. Они обнаруживают некоторое сходство между собой и с другими идеографическими системами Старого Света, в особенности с протоиндийской и крито-минойской. Поэтому многие зарубежные исследователи диффузионистского направления считают, что первоначально идеография возникла в одном месте, скорее всего в Шумере, и распространилась отсюда в другие очаги цивилизации. Однако сторонники теории конвергентного возникновения письменности объясняют это сходство идентичностью отраженных в идеограммах реальных объектов внешнего мира, например людей, частей человеческого тела, животных. Следует думать, что по крайней мере в нескольких культурных центрах древности — Шумере, Египте, Китае, Месоамерике — письменность появилась конвергентно на пороге возникновения здесь классов и государства. В других случаях вступавшие на этот порог народы заимствовали письменность у соседей. Бывало, впрочем, что народы (например, некоторые народы Тропической Африки) входили в классовое общество бесписьменными и развивали ее (или заимствовали у соседей) уже в условиях ранней государственности.